Справедливая торговля оставила в прошлом любопытную раздвоенность в нравственной географии, в том, как потребители понимают свою роль по отношению к людям, которые их кормят и одевают, и последствиям этого для этичного образа жизни. Возможно, еще никогда люди не узнавали так много о цепочках создания товаров и о том, насколько их выбор влияет на жизнь других людей, и все это благодаря работе групп справедливой торговли в школах, магазинах и церквях. Доказательством заинтересованности людей служит популярность книг о сахаре и других экзотических продуктах. Однако в то же время мы стали чаще забывать о том, что наш выбор имеет не только глобальные, но и местные последствия. Лондон, Нью-Йорк и другие крупные города стремятся предоставить рабочим достойную зарплату, но вряд ли среди их жителей есть те, кто считает это своей личной обязанностью. Если сравнивать сегодняшнюю справедливую торговлю с торговлей в 1960-х и 1970-х, когда появлялись первые «магазины мира», то станет ясно, что сегодня она хоть и выросла, но стала менее заметной. Ее товары пробились на полки супермаркетов и в известные кофейные сети, что увеличило продажи и помогло огромному числу фермеров. Однако в то же время движение оставило свое прежнее намерение создать альтернативный мир торговли. Сертифицирующие организации продолжают бороться против нечестных торговых барьеров, однако они больше не стремятся построить параллельную систему торговых отношений, не говоря уже о воспитании нового общества у себя на родине.
Вкус Родины
«Мы, городские люди, потеряли связь с землей и с людьми, благодаря которым мы получаем все необходимое для жизни – такими словами началась в 2003 году служба в День благодарения в мюнхенской церкви Святого Духа. – Бананы с грузового судна, томаты из контейнеровоза… свиные котлеты из мясного магазина – но откуда все это на самом деле?» Настало время поменять «образ жизни», «вспомнить о базовых потребностях человека, животных и растений и постараться улучшить условия их существования с помощью регионального цикла производства и потребления». Бог поместил человека в Райский сад, чтобы он обрабатывал его. И выращивание овощей и фруктов в регионе как раз соответствует этой божественной миссии. «Важно, чтобы потребители и фермеры знали и ценили друг друга как люди… У теплицы в Голландии нет ни лица, ни имени». Для этой цели служители церкви пригласили членов организации «UNSER Land» («НАША Земля») и попросили их встать у алтаря рядом с собранным урожаем. Они не были «святыми». Они не отдавали свой хлеб бесплатно, они продавали его. И все-таки они символизировали милость Божью. Местные жители покупали хлеб в местных булочных, которые покупали муку у местных мукомольных комбинатов. Организация «UNSER Land» – это солидарность в действии, которая объединяет местных производителей, ритейлеров и потребителей и при этом не забывает о братьях наших меньших: одна из ее инициатив – корм для собак из местной говядины и курятины, не содержащий продуктов ГМО
[1567].
Баварская сеть «UNSER Land», которая была основана в 1994 году в Фюрстенфельдбрукке, – лишь одна из целого ряда региональных продовольственных инициатив, которые стали появляться на Западе с конца ХХ века. Движение за медленную пищу «Слоуфуд» родилось на Севере Италии и быстро распространилось в сотне других стран. В Америке теперь повсюду – от Нью-Мехико до Новой Англии – работают группы Солидарного земледелия (англ. communitysupported agriculture, сокр. CSA). Невиданные в Англии до 1997 года свыше пятисот фермерских рынков еженедельно открываются для посетителей. Садовые участки горожан в Париже и Нью-Йорке, доставка свежих продуктов домой в Бристоле, лучшие рестораны Копенгагена, которые используют в блюдах собранные в местных лесах грибы, – кажется, соревнование за самую аутентичную местную пищу набирает все бо́льшие и бо́льшие обороты. А те, кто хочет быть уверен в составе своей салями на 100 %, могут приобрести черную свинью в Монти Дауни (Апулия) всего за €100
[1568].
Мы довольно много знаем об этих сторонниках местной продукции. Например, типичный покупатель на британском фермерском рынке – это женщина, которой за сорок, пенсионерка или работающая полный день, обеспеченная
[1569]. Местные продукты означают для таких покупателей свежую, здоровую, качественную пищу. Хотя, строго говоря, местные продукты и органическая (или «био») пища – это разные категории, которые нередко объединяют в одну или путают, а поэтому невозможно отследить популярность первой без учета успеха второй. В 1990-х все больше и больше людей переходило на органическую пищу, свободную от химикатов, стремясь к здоровому питанию, – и это несмотря на тот факт, что ученые сомневаются в прямой связи между первым и вторым; в 2000 году в Соединенных Штатах рынок органических продуктов подскочил с $78 миллионов в 1980 году до $6 миллиардов. Для некоторых это было частью смены образа жизни, перехода на вегетарианство или альтернативную медицину. Большинство же решились на такие радикальные перемены в связи с рождением ребенка. Неудивительно, что главными потребителями органических продуктов являются матери
[1570]. Однако сами по себе эти факты не дают внятного объяснения. Ведь матери всегда хотят вырастить здоровых детей. И откуда тогда именно сегодня взялся такой интерес к местным продуктам питания?
Для активистов и всех, кто поддерживает новое движение, это настоящая битва между Давидом и Голиафом. Выбор местных продуктов – это бунт против гигантской системы промышленного производства пищи – быстрой, безликой и безвкусной. Движение «Слоуфуд» стремится восстановить местную кухню и традиции, которые были забыты из-за «алиментарной монокультуры», по словам автора этого термина Карло Петрини (Carlo Petrini)
[1571]. Из-за подобных высказываний возникает представление о том, что местная и современная пища – это культурные и исторические противоположности. Первая – традиционная, аутентичная и с бесподобным вкусом, а вторая – промышленная, искусственная и дешевая, но абсолютно безвкусная, причем вторая почти полностью уничтожила первую в ходе XIX и XX веков.
Действительно, ферм, супермаркетов и сетей быстрого питания сегодня много как никогда. И все-таки смотреть на это явление таким образом – значит упрощать действительное положение вещей. Такой взгляд основывается на ошибочном современном представлении о том, что общество (традиция) все сильнее разрушается рыночным капитализмом (современностью) – эта идея родственна вышеупомянутому утверждению, что «нравственная экономика» приказала долго жить в условиях современного капитализма. Тут стоит заметить, что Фердинанд Теннис, мыслитель конца XIX века, с идеями которого эти концепции ассоциируют чаще всего, считал «гемайншафт» (общину) и «гезельшафт» (коммерческое общество) не последовательными этапами, а социальными системами, которые взаимодействуют друг с другом в любом историческом периоде. Иногда доминирует первая, иногда вторая
[1572]. И культура местной пищи возникла под влиянием современности, а не вне ее.
