Денежные переводы могут усилить социальную отчужденность между людьми.
Несмотря на такую предысторию, рост объемов переводов за вторую половину столетия оказался беспрецедентным. Европейское экономическое чудо обусловило приток рабочих из Греции, Турции, Марокко и Алжира, которые к 1975 году отправляли домой $5 миллиардов – примерно четверть того, что эти страны зарабатывали на экспорте. Для многих развивающихся стран переводы приносили почти столько же, сколько туризм. Нефтяной бум на Ближнем Востоке привлек рабочих из Индии, Египта и Йемена, которые отправляли домой $1,5 миллиарда. К 2000 году Саудовская Аравия почти догнала Соединенные Штаты в качестве источника щедрых переводов. За последнее десятилетие переводы в Африку выросли в четыре раза (до $40 миллиардов в 2010 году); сегодня они превышают даже размер официальной помощи и близки по уровню к объемам прямых зарубежных инвестиций
[1598].
И как же счастливые получатели переводов распоряжаются деньгами? Переводы не равны потреблению. В конце концов, эти деньги могут быть использованы для того, чтобы начать бизнес или купить трактор. Имеются данные, что переводы способствуют подобным вложениям и таким образом улучшают экономику в долгосрочной перспективе, однако это отдельная тема
[1599]. Нас больше интересует, каким образом миграция и переводы влияют на то, как люди живут, на продукты и одежду, которые они покупают, на их комфорт и образ жизни. На первый взгляд, ответ на поставленный выше вопрос кажется очевидным. В 1982 году социолог Дуглас Массей и его коллеги сравнили имущество и расходы мексиканских семей, у которых нет родственников-мигрантов, с теми, у кого есть кто-то, кто присылает им деньги из Соединенных Штатов. В Альтамире, провинциальном городке на юге Халиско, такой фактор, как родственники-мигранты, был определяющим в плане благополучия. Среди семей, где не было родственников-мигрантов, лишь у очень немногих имелись холодильник и стиральная машина. Но чем больше какой-либо родственник работал за рубежом, тем лучше было финансовое состояние семьи. Три из четырех семей могли позволить себе холодильник и стиральную машину, если их родственник работал в другой стране больше десяти лет. В промышленном городе Сантьяго (Халиско), напротив, не имел значения тот факт, работал у семьи кто-нибудь в Штатах или нет. И машинка, и холодильник имелись у всех семей
[1600].
Использование денежных переводов в странах Африки (% от общей суммы переводов), 2009
* Другое: здоровье, аренда (дома или земли), покупка авто/грузовика, перестройка дома, ремонт фермы и вложения.
Источник: Всемирный банк, 2011, «Leveraging Migration for Africa» (2011), таблица 2.3, стр. 64
Влияние миграции зависит от уровня развития места, откуда человек эмигрировал, или, точнее, от различий между материальной цивилизацией на родине и в стране, куда он переехал. Американский образ жизни гораздо серьезнее повлиял на сельские области Мексики, чем на промышленные. Возможно, не менее важен тот факт, что мигранты привозят на родину не только деньги, но и представления о хорошей жизни. В 2009 году Всемирный банк проводил исследование для проекта по африканской миграции, причем исследователи выясняли, есть ли у семьи мобильный телефон, радио, телевизор и доступ к компьютеру. В Кении, Нигерии, Сенегале и Буркина-Фасо существовало различие между семьями, которые получали денежные переводы из других стран Африки, и теми, которые их не получали, однако оно не было значительным; в случае с Ганой положение первой группы оказалось даже хуже, хотя, возможно, это связано с тем, что исследователи опросили не очень большое число семей в Гане. Однако во всех этих странах больше всего электронных устройств было у тех семей, которые получали деньги от родственников, работающих за пределами Африки.
Проследить влияние переводов невероятно сложно. Деньги достигают родины самыми различными способами: это чеки, почтовые переводы, наличные и подарки, – и поэтому не так-то просто с точностью отследить их объем. Массей предложил решить эту проблему следующим образом: изучить, на что тратят люди сбережения после завершения работы за рубежом. Оказалось, что сначала деньги идут на пищу, одежду и потребительские товары. Следующая часть – между 20 % и 40 % – шла на кирпич и бетон, то есть на покупку или строительство дома, или на ремонт. И лишь то немногое, что оставалось, инвестировалось в землю или бизнес
[1601].
Доступ семьи к информационным и коммуникационным технологиям в африканских странах относительно денежных переводов (% семей с устройствами), 2009
* Данные по Гане 2005 года
Источник: Всемирный банк, 2011, «Leveraging Migration for Africa» (2011), таблица 2.5, стр. 71
Когда денежные переводы стали расти в 1970-х и 1980-х, многие возмущались, что получатели тратят их на яркую одежду, роскошные церемонии и мимолетные удовольствия, вместо того чтобы вкладывать деньги во что-то стоящее
[1602]. Этот взгляд отражает озабоченность богатого Севера «расточительным» показным потреблением, однако это неверно в отношении как богатых стран, так и бедных. Как утверждал один мигрант, строительство дома – это инвестиция в будущее, а вовсе не потребление. Ведь дом собирает семью вместе, это своеобразное хранилище денег, их уже нельзя потратить на безделицы и глупости. В Нигерии пустует большое количество домов – они ждут возвращения своих владельцев. Многие сообщества мигрантов продолжают жить, следуя девизу первой волны итальянской миграции: «Тот, кто пересечет океан, построит дом». Кроме того, люди, получающие денежные переводы от своих родственников, живут совершенно по-разному в зависимости от страны. Например, высокие расходы на потребление в Мексике не являются репрезентативными. Бо́льшая часть денег, которые родственники-мигранты пересылали в провинциальный Египет, Пакистан и Гватемалу в 1990-х, вкладывалась в бизнес, землю, образование и здоровье. Траты на свадьбы и похороны составляли лишь крохотную долю
[1603].
