— Что случилось, деточка? — по голосу поняла, что я в глубоком горе.
Пришлось все рассказать. С единой целью, чтобы задать волнующий вопрос.
— А как на самом деле Алла относилась ко мне??
Как и думала, как и предполагала!!! После всех произошедших событий…
— Прости, Сонечка… Мы с дедом, Царствие ему небесное, не хотели об этом рассказывать. Чтобы тебе не было больно. Но раз такое дело… Похоже, ее болезнь обострилась.
— Какая ещё болезнь? Диабет??
— Нет. Всё намного хуже. Глубокие неврозы…
Телефон выпал из рук. Я едва-едва успела схватиться за край стола, чтоб не упасть. Что происходит? Что они от меня скрывали?
— Соня, Соня! Ало! Ало! — хрипела бабушка, давясь кашлем.
— Д-да… — выдавила насильно.
— Деточка, мне очень жаль. Надо было раньше рассказать. Но зачем тебе это знать? Если все наладилось. Она, вроде как, вылечилась. И перестала думать о том, как избавиться от ребёнка.
— Стоп! Ничего не понимаю! Объясни уже наконец все по порядку! — закричала, впившись ногтями в край стола. С такой силой! Что обломала концы.
Несколько секунд тишины. Сбивчивое дыхание бабушки.
И её ответ. Как удар. По рёбрам. По голове. По сердцу.
— Твоя мать хотела сделать аборт. Двадцать четыре года назад. Но мы с дедом отговорили. А когда ты родилась… Алла хотела оставить тебя в роддоме. Или отказаться. Но мы тоже отговорили её от этого кошмарного греха. До двух лет мы с дедом сами тебя растили. А она лечилась. В психиатрической лечебнице. Во всем виноват жесткий разрыв с тем, будь он сто раз проклят, рокером. Твоим… отцом.
— Бабушка… я в шоке. Я даже не знаю, что сказать! Почему ты лжёшь? Зачем?? — Не выдержала. Ноги подкосились. А тело осело на полу.
Задержав дыхание, я мысленно закричала. С таким горем, с такой болью, что горло вспыхнуло огнём, а в голове забились, запульсировали ядовитые змеи.
— Кол мне в сердце, дорогая. Но я не вру. Это она врала. Что твой отец от тебя оказался, а она мечтала о ребёнке. Она тоже тебя не хотела. Просто боялась ложиться под нож.
— А потом? Что было потом??
— Потом Алла изменилась. Не знаю, что именно произошло. Может психотерапия дала результат, а может она просто к тебе привыкла. Шли годы, ваша семья окрепла, а ее навязчивые мысли избавиться от собственного дитя навсегда остались в прошлом. Твоя мать тебя любит, Соня. Просто она…
— Просто она больная на голову! Я поняла!
— Не надо! Не говори так! Ее тоже жизнь потрепала! Нужно уметь прощать.
— Нет, бабушка. — Уверенно, со сталью в голосе. — Не прощу. Никогда. Она убила моего ребёнка. Выдала меня замуж за нелюбимого. А мою истинную любовь… погубила. Я ее ненавижу. И то, что случилось со мной сейчас — только её вина.
С яростью швырнула телефон на кровать, схватила подушку и принялась со всей дури молотить кулаками по перьевому валику до тех пор, пока не добила до дыр, а комната не наполнилась белым пухом.
Отдышавшись, я больше не стала рыдать, тратить остатки и без того истощенных нервов.
Я просто схватила дорожную сумку и быстро принялась заталкивать внутрь необходимые вещи, думая лишь о том, как можно быстро и незаметно выкарабкаться из этой холодной, беспощадной бездны.
* * *
Спустя несколько дней, всё было готово к побегу. Новый паспорт, билеты в Китай, договоренность с одним из местных курортных отелей о принятии на работу нового сотрудника на должность нянечки с хорошим знанием китайского и русского языка.
Не знаю, как у меня получилось… Но я организовала всё сама!
Благодаря злости и ненависти, скопившихся за несколько долгих лет, которые я в себе душила и подавляла, потому что верила! Единственному родному и любимому человеку. Который, на самом деле, вогнал мне кол в спину!
Исподтишка.
Тихо, незаметно, бесшумно.
Да, я была глупой, слепой идиоткой. Подавленной, растерзанной происшедшими событиями. В маме я отчаянно искала поддержку и утешение. Поэтому ей и поверила. Зря. В итоге, вот что получилось.
Если бы я не была разбита, если бы я оказалась сильнее, то не вышла бы замуж за Александра.
Я просто ей поверила.
Просто решила попробовать!
У меня не было другого выхода.
Плюс ко всему, Александр напомнил мне Давида. В тот вечер, когда спас от домоганий извращенца.
И я упала в пропасть. Сорвалась, в отчаянье, забившись в тупике, балансируя на грани суицида.
Надев обручальное кольцо… я закрыла глаза на долгие годы.
Но услышав крик истины! В клинике! Крик правды!
Тут же распахнула…
И меня обдало кипятком.
Я ничего никому не скажу.
Я просто исчезну.
Уйду рано утром, якобы на работу. И больше никогда не вернусь в этот город.
Пусть думают, что хотят.
Пусть считают меня пропавшей без вести.
Или, ещё лучше… мертвой.
* * *
Когда я вышла из дома, муж ещё спал.
Я приготовила ему завтрак. Взяла свои рабочие принадлежности и, взглянув на него, такого чужого, такого ледяного, не изменившегося ни капли за все три с половиной года, без сожалений покинула квартиру.
В аэропорту нужно быть в десять утра. Я вышла в половину восьмого, когда на улице ещё только-только начало светать.
Ни единого человека. Ни единой машины. Холодно и одиноко. Также, как и в моей, разодранной глубоким горем душе.
Плотнее укутавшись в пальто, с силой сжав пальцами ручку дорожной сумки, я двинулась в сторону остановки, чтобы там вызвать такси. Сильный, порывистый ветер подталкивал в спину, сбивая с равновесия. Опустив глаза в пол, погрузившись в собственные мысли, быстрым шагом я семенила по тротуару, даже не подозревая… что за мной установлена слежка.
Тонированный внедорожник черного цвета выскочил буквально из пустоты, заблокировав дорогу, когда я завернула за угол дома.
Господи!
Я не успела ничего понять! Лишь услышала резкий визг тормозов, хлопок по металлу и тяжёлый, быстрый топот. Я собиралась закричать, когда увидела две большие фигуры в темной одежде, чьи лица скрывали кепки, но мой крик заглушила чья-то огромная и шершавая рука.
Три секунды… Сильный удар. И кошмарная, терзающая тьма.
* * *
Страшно открыть глаза.
Страшно сделать вдох…
Ещё страшнее просто пошевелиться.
Я видела лишь беспросветную мглу, чувствовала качку во время быстрой езды и слышала грязную, пугающую речь двух незнакомых, грубых мужчин. Тех, что силой затолкали меня в машину.
