Будь, что будет!
Пока Виктория возбужденно спорила с кем-то по телефону, находясь на кухне, я уже отворяла входную дверь, оглядываясь по сторонам каждую прожитую секунду.
Получилось…
Дверь практически не скрипнула. Крадучись, не спеша выскользнула во двор, привыкая к темноте и бодрящему холоду. Да, не месяц май на дворе, но у меня не было выбора. Я чувствовала себя лишённой воли волчицей, у которой сработал мгновенный инстинкт, когда перед самым носом распахнули врата свободы. Не было времени оценивать ситуацию. Возможно, следующего шанса уже не будет.
Истекая слюной, просто отдалась соблазну, позабыв хотя бы прихватить с собой плед, ведь со вчерашнего дня я начала чувствовать подозрительную слабость, головную боль и режущий горло кашель. Даже слегка охрипла. Но, находясь в извечном стрессе, не задумывалась о том, что могла подхватить простуду, когда лазала из одного окна в другое с голой попой.
На улице тьма. Двор освещается лишь полной луной, которая то появляется, то исчезает за ватными тучами, что проносятся по небу со скоростью парящего мотылька, а также блеклым светом из окон первого этажа.
До калитки оставалось каких-то там десять шагов. И вот она — свобода!
Правда, что делать дальше и у кого просить помощи, я не знала.
Тут уж выбор невелик. Первое — найти дорогу, второе — поймать попутную машину, третье — позвонить в полицию.
Лишь бы ворота были открыты.
Однако, когда до желанной цели оставались считанные мгновения, я услышала звон стекла. Совсем рядом. Как будто кто-то выронил из рук бутылку, отчего, та разбилась.
Сначала вздрогнула. А затем, остолбенела, рассмотрев впотьмах объемный, но сутулый силуэт мужчины, вроде бы, неподвижной статуей сидевший на лавочке.
Конечно же это был Давид.
Его бесподобное тело, его дурманящий запах, я бы узнала даже, если бы ослепла, или, если бы мне завязали глаза повязкой.
Увидев его, такого разбитого, такого жалкого, я… просто не смогла взять и вот так вот уйти.
Идиотка. Причём, полнейшая.
Что-то невероятно сильное, словно ураган, тормозило и настойчиво толкало к Давиду. Пока меня неосознанно влекло к мужчине, я даже случайно глянула на свои руки и ноги, убедившись, что они не скованы цепями, что это не он дергает меня к себе за привязь.
Нет. Не он.
А наша с ним невидимая связь.
Босыми пятками, ступая по влажной земле, медленно направилась к Давиду.
Он сидел ко мне спиной, склонив голову вниз. Сутулый, потухший и такой… разбитый. Жалкий, одним словом. В одной руке — пиво, в другой — дымится бычок. Как же сильно захотелось его обнять.
И я это сделала. Сдурев окончательно.
Всхлипнув, упала на колени перед моим персональным палачом и со спины обняла его за талию. Крепко-крепко. С такой аномальной жадностью, как будто мне осталось жить не больше минуты.
Дёрнулся. Даже бутылку на землю уронил.
Я лишь успела сдавленно прохрипеть: «Прос-ти».
В ответ он с силой вцепился в мои запястья ногтями, но… тут же ослабил хватку. Накрыл горячими ладонями руки, сжал. Так, что я разрыдалась от счастья, почувствовав заветное тепло. Такое искреннее, такое желанное.
Он был пьян. От него буквально за километр несло перегаром. Может поэтому Безжалостный не стал меня бить? Не стал ругать, а нежно-нежно взял за руку, с уверенностью сплёл наши пальцы друг с другом.
Любит.
До сих пор любит!
Но боится вновь открыться чувствам, думает предаст.
Интересно, о чем он думал, когда упивался в хлам, сидя здесь, в кромешной тьме, в полном одиночестве.
— Мы оба виноваты. Ты мне врал, я тебе. Может пошлем к черту прошлое и… начнём все сначала? Давай просто отпустим. Мы не можем друг без друга. Это очевидно. Как две половинки единого целого. Помнишь? Ты ключ, я замок…
Прижалась щекой к ароматной спине мужчины. Закрыла глаза, почувствовав, как снова начинаю дышать полной грудью, как сердце бешено колотится в груди. Навылет! И его сердце и моё. Вместе. В унисон.
Да! Я слышу, с какой мощью бьётся сердце любимого, когда прижимаюсь ухом к его напряженной спине. И ладошки в ответ потеют. И слёзы стынут на губах от желания, чтобы обнял, чтобы прижал к себе, приласкал, обхватив такими большими, таким надежными руками!
Как когда-то. В кошмарном прошлом.
Ещё до начала нашего с ним конца.
Он выпустил в воздух сдавленный стон и хотел что-то сказать, как вдруг моментально напрягся, а его ладонь с силой сдавила мою руку:
— Здесь кто-то есть, в дом иди. Быстро! — Строгим приказным тоном, от которого по спине покатился ледяной град.
Рывком на ноги вздернул, толчком отправил в сторону крыльца.
И правда, по ту сторону забора послышался едва уловимый шорох. Как будто что-то, или кто-то карабкался по забору.
— Пошла! Ну же!
Запаниковала, бросилась наутёк, но тут же об что-то споткнулась и упала животом на землю, прямо рядом с потертой скульптурой обнаженной девушки, которая украшала собой то, что раньше называлось фонтаном.
— Кто здесь? — предупреждающим басом.
Затаившись как мышь, я осторожно выглянула из укрытия и попыталась сфокусировать взгляд на темной, достаточно объемной фигуре, что показалась из-за кустов.
Высокий силуэт, видимо, принадлежащий мужчине, вышел к Давиду навстречу, на ходу стряхивая с тела сухую листву и пыль, попавшую на толстовку с широким капюшоном, грязно-серого цвета.
Когда незнакомец поравнялся с Давидом и снял капюшон… я практически лишилась чувств, отказываясь верить тому, что вижу.
— Давно не виделись, брат.
От голоса, такого хриплого, но такого знакомого, захотелось закричать до срыва связок.
Антон.
Неужели, это… АНТОН?
Глава 21
— Тоха? — Шатаясь и заикаясь, Давид сделал шаг навстречу брату.
— Нет, бля, призрак мщения. — Ехидный смешок и хлопок по плечу в знак приветствия.
— Ты… — с удивлением, продолжая держать дистанцию.
Ни объятий. Ни рукопожатий. Абсолютный стопор.
— Что? Не рад чё ли?
— Дело не в этом.
— А в чём? В шоке? — прокуренным, но отнюдь не дружественным басом рыкнул Антон.
— Возможно. — Давид отвечал вяло, рассеянно. — Думал с выпивкой не рассчитал. Думал… привиделось.
— Ааа, значит пока ты тут бухаешь и житухой наслаждаешься, кое-кто в тюряге гниёт и страдает как законченное животное!
— Всё не так! — Давид пытался оправдаться, но Антон крепко сжал кулаки, сократив расстояние между названным братом к минимуму. — Все эти дни, на свободе, я думал лишь о том, как бы вас из дерьма вытащить! А ты что? Какого хера ты тут делаешь? — Сжал кулаки в ответ на претензии, глянув на собеседника сверху вниз.
