«Было поручено, – тут же сам себя исправил Забродов, – теперь я никого не учу. Но зато и меня никто не учит. Сейчас встречусь с ребятами, посмотрю на их лица и, наверное, пожалею о том, что ушел. А они позавидуют мне. И у каждого из нас будет своя правота, каждый подумает, что правильнее распорядился собой. Ну да ладно!» – Илларион повернул руку, взглянул на часы.
До встречи в запасе оставалось пять минут. Все-таки на встречу с женщиной нужно приезжать немного раньше, даже если она и опоздает. Но Болотова и зеленый «лэндровер» оказались в условленном месте одновременно, ровно на пять минут раньше условленного срока. Илларион потянулся, открыл дверь.
Болотова улыбнулась. Она легко забралась в машину и произнесла:
– Доброе утро.
– Доброе утро, – ответил Илларион.
– Небось, думали не приду?
– Нет, я был уверен, что придешь.
– Но ведь ты даже не поинтересовался, есть у меня муж, дети, а может, я живу со старыми родителями?
– Нет, я это знал. Муж у тебя когда-то был, ребенок с тобой не живет, а родители у тебя еще не старые.
– И откуда ты все знаешь?
– Я бы тебе объяснил, но ты навряд ли поверишь, что такие сложные вещи объясняются столь просто.
Ну, хотя бы насчет мужа, Наталья… Это как в анекдоте, если у тебя нет на руке кольца, значит, ты сейчас не замужем.
Болотова расхохоталась: обручального кольца у нее действительно не было.
– Но ведь я могла его снять.
– Незамужние женщины смотрят на мужчин оценивающе.
– А замужние? – спросила Болотова.
– А замужние сравнивают со своим мужем или с мужем подруги.
– Верно, – согласилась Болотова и, когда машина тронулась, тут же услышала бульканье на заднем сиденье. Оглянулась, с ужасом увидела два ящика, из которых торчали горлышки.
Сосчитала:
– Двадцать бутылок коньяка и двадцать бутылок вина… Это какая же орава соберется?
– Думаю, человек десять-двенадцать, не больше.
– И что, мы собираемся там оставаться целую неделю?
– Знаешь, на воздухе хорошо пьется и голова не болит.
– Да уж…
– К тебе невозможно применить железное правило.
– Какое?
– Сколько водки не бери, все равно два раза бегать придется.
– Именно поэтому два ящика едут со мной. Думаю, что еще пара ящиков есть на месте. А честно говоря, вот этот ящик остался от прошлого дня рождения.
– И сколько же тебе лет исполнится?
– Попробуй угадай.
– По мужчине тяжело угадать, с женщиной легче.
– Я же не пользуюсь косметикой, – усмехнулся Забродов.
– Бороду отрастил, значит, есть что скрывать – шрамы или морщины.
– Нет, я ленюсь бриться по утрам.
– Тебе лет сорок пять, – наморщив лоб, сказала женщина.
– Почти угадала.
– И все же, сколько?
– Сорок четыре.
– Это почти то же самое, что и тридцать три, – засмеялась Наталья, немного отодвигая свое сиденье назад, устраиваясь поудобнее. – А кто соберется на твой день рождения?
– Хорошие люди, сама посмотришь. Специалисты своих дел.
– Расплывчатое определение.
– Зато исчерпывающее.
Болотова покосилась на Забродова.
Город исчез, как показалось Болотовой, быстро, она никогда так спешно не покидала Москву. Словно специально светофоры горели зеленым, пробок нигде не было. Выбравшись на шоссе, Наташа вздохнула легко и свободно. Несмотря на то, что было холодно, приопустила стекло и закурила. Никогда прежде ей не приходилось ездить так быстро, хотя, сидя в машине, скорость и не чувствовалась. Впервые ей приходилось столкнуться с таким виртуозным умением водить автомобили. Но об этом она не говорила, лишь молча восхищалась, когда ее вдавливало в сиденье на повороте, а сам Забродов при этом вел автомобиль так свободно, словно пользуясь пультом дистанционного управления, а не сидел в салоне.
Лес еще стоял голый, между деревьями белел снег, но уже рыхлый, сбившийся в кристаллики, похожие на крупного помола поваренную соль. Асфальт же был сухой, очень похожий на летний и, казалось, теплый.
– Мы приедем на место первыми?
– Не думаю. О точном времени никто со мной не договаривался. За городом забываешь о времени.
– А место?
– Место не меняется из года в год.
– Первый раз мне приходится праздновать в лесу.
Хотя нет, – задумалась Болотова, – однажды, еще в институте мы встречали Новый год в лесу. Дача была недалеко. Нашли елку, навешали на нее всякой всячины, разожгли костер. Тогда я в первый раз попробовала виски. Мне не понравилось, вылила все в костер.
Как сейчас помню, вспыхнуло синим пламенем.
– Я тоже не люблю виски, – и, не предупреждая, Забродов прямо с шоссе, без всякого съезда свернул в лес.
Но на удивление, хоть откос был и крутым, Наташа не ударилась, так стремительно машина преодолела пологий кювет и въехала на узкую просеку. Она шарахалась, когда высокие кусты исчезали под бампером машины или же ветки хлестали по ветровому стеклу. Ей показалось, что сзади «джипа» должны лежать заваленные кусты, примятая трава. Но когда обернулась, то не заметила и следа машины, словно та летела по воздуху.
А Забродов объяснил это очень легко:
– Главное, ехать быстро, тогда ничего не успевает ломаться, пригибается, и все.
Женщина чувствовала, что цель путешествия уже где-то близко. Это ощущалось по тому возбуждению, которое испытывал Забродов. Глаза его горели, не терпелось увидеть тех, кого не видел как минимум год.
Еще один поворот, столб линии электропередачи мелькнул за самым стеклом, чуть ли не царапнув борт «джипа». Машина, натужно ревя мотором, принялась взбираться, разбрасывая рыхлый снег, на высокую гору. Снег кончился, пошла сухая прошлогодняя трава, шишки, хрустели сучья. И вот «джип» замер.
Забродов вышел, распахнул дверцу, помог Болотовой выбраться. Уже отсюда, сверху, Наталья увидела внизу, под горой, три машины – два «уазика» и один большой «джип чероки», чьи владельцы не рискнули въехать на гору по подтаявшему снегу. А может быть, ставить машину на вершине горы являлось исключительной привилегией именинника. Вокруг горы рос густой можжевельник, три сосны стояли на вершине холма, не очень высокие, но старые, развесистые, с кривыми стволами – весьма живописные.
«Такие изображают на японских гравюрах», – подумала Болотова.
