Оставалось надеяться, что среди вампиров обладателей подобной силы тоже не так много. В идеале — что искомый Лютером упырь и вовсе уникален. Иначе им всем просто конец. Ведь высшего вампира не удержат даже защитные сети против нежити, наложенные на города.
И здесь вставал разумный вопрос: оказавшись с таким мертвецом один на один, справится ли сам Лютер?..
Некромант не был так уверен в положительном ответе. Однако в крайнем случае оставался все тот же амулет-кольцо, который мог унести его прочь от опасности.
Одним словом, Лютер приготовился рискнуть.
С этими мыслями парень вошел в лес и стал удаляться как можно дальше от здания академии. В Ихордаррине ему появляться было бессмысленно — проводить ритуал на территории столицы означало как минимум провалить его из-за защитных чар, наложенных на город императорской службой безопасности, а как максимум — привлечь к себе чье-нибудь ненужное внимание. Получается, территория ЦИАНИДа была самым безопасным местом и единственно возможным. Здесь повсюду под землей покоилось столько учебных мертвецов, что появление еще одного никто и не заметит. А магической сети против стихийной нежити территория академии предусмотрительно лишена. Иначе как же будущие некроманты стали бы тренировать свои навыки?
Таким образом, пройдя около пяти километров, Лютер вышел на небольшой пригорок, где лес начал редеть. Немного правее находилось старое заброшенное кладбище, давно заросшее травой, кустарником и деревьями. Идеальное место для заклинания. Темная магия разливалась тут в таком количестве, что даже слабый некромант становился способен на сложные заклятия. А такой, как Лютер, и вовсе мог рассчитывать совершить невозможное.
Лютер рассчитывал.
Расположившись возле одного из полуразрушенных склепов, некромант очистил землю от мусора и сухой листвы, провел над ней ладонью, одними губами прошептав простенькое заклятие умерщвления, и пушистая зеленая трава превратилась в тлен. Небольшое пространство вокруг парня оказалось идеально чистым и готовым для ритуала.
Лютер не торопился. Тщательно расположил по окружности красные восковые свечи, а в центр положил несколько особых трав, чей дым должен был ускорить течение заклятия. На травы он бросил особые камни, стянутые с кафедры демонологии, немного огненного порошка и сушеную летучую мышь-альбиноса, которая должна была символизировать высшего вампира. Тот вроде как тоже блондин.
Оглядев получившийся скромный алтарь призыва, Лютер слегка скривился. Маловато для его цели. Но, по крайней мере, старое кладбище должно было помочь с эманациями смерти.
Глубоко вздохнув, некромант пошевелил затекшими плечами, затем вытянул перед собой руки, сложенные в два символа эшгенрейского, усиливающих магию, и начал говорить: «W’ies ziemte lasker, tuirem zjirte, dun befuis un it kyerhbier, vae hasl larbier porte, satrem vie nahte erhby…»
[5]
Как только прозвучал этот спокойный приказ, с громким гудением Тьма, кружившая по кладбищу, ринулась отовсюду прямо к Лютеру, проходя сквозь сложенные пальцы, врываясь в его сердце, находя там образ искомого вампира и тут же уносясь прочь, чтобы притащить мертвеца хоть с края земли.
Все шло правильно, все шло согласно плану. Пока внезапно и совершенно неожиданно не произошло нечто страшное.
На глаза некроманта знакомым образом опустился мрак.
На него вновь накатили чужие образы, вернулись симптомы странной болезни, что влияла на него последний месяц. Его разум ожесточенно дергался в собственном теле, пытаясь избавиться от наваждения, сбросить морок.
Вот-вот на его зов должна была явиться нежить, а он не мог собой управлять!
Секунда, другая…
Понимая весь ужас происходящего, но не в силах ничего изменить, Лютер потерял сознание.
Снова огромные костяные крылья. Ветер проникает там, где должна быть плоть, но ее нет уже, кажется, тысячу лет.
А может, не кажется…
Чей-то огромный нечеловеческий череп с кровавыми огнями вместо глаз смотрит прямо на него. Рога, наросты под глазницами, полная челюсть острых зубов… Истаивает, превращаясь в призрака. Бесплотного, но от этого нисколько не лишенного древней страшной силы. Этот призрак глядит на него, и, кажется, будто они знакомы. Будто знали друг друга всю жизнь. А потом призрак подрагивает, словно… это лишь отражение в озере.
Его собственное отражение…
Лютер очнулся, чувствуя, как его бьет крупная дрожь, несмотря на то что в груди все горело. На лбу выступил холодный пот.
Перед глазами, как настоящее, стояло это ужасное воспоминание. Видение.
Что с ним происходит? Он сошел с ума?
В этот раз образы были короче, но информативнее. Он чувствовал, будто действительно был в том воспоминании. Ощущал дуновение ветра, слышал журчание воды и крики птиц.
И он… видел дракона.
То ужасное существо, что смотрело на него из воды, — это был костяной дракон. Теперь у Лютера не оставалось ни малейшего сомнения по этому поводу.
Их звали иллишаринами. Костяные драконы, которые на своих спинах принесли в этот мир темных богов тысячелетия назад. Мертвые исполины, до краев наполненные магией такой силы, что она способна поджигать, уничтожать, создавать новые миры.
Только не способна вернуть им жизнь.
Иллишарины были мертвы на момент появления в этом мире. Их было не так много, поговаривали, что всего пара сотен, не больше. Однако, несмотря на всю их силу, со временем они все равно исчезли. Магистры и высшие некроманты говорят, что Тьмы, разлитой по земле, не хватало для того, чтобы поддерживать их гигантские тела. Они истаяли до призраков, а затем погрузились в сумеречный мир — место, состоящее из одной лишь концентрированной магии. Бытует мнение, что иллишарины продолжают свое мертвое подобие существования на нижних уровнях Сумерек. Вместе с демонами и темными богами.
Но какое ко всему этому имел отношение он, Лютер? И почему в видениях ему являются те, на чьем языке творится колдовство?
Некромант встряхнул головой, окончательно приходя в себя, и огляделся по сторонам. Прикрыл глаза, сумеречным зрением высматривая округу на предмет ожившей нежити, но ничего опасного не увидел. На старом кладбище покоилось много мертвецов, но все они уже давно превратились в кости и подниматься не желали.
Жданных и нежданных гостей тоже не наблюдалось.
Похоже, когда он упал в обморок, заклятие Зова прервалось. Что ж, это было вполне удачно. Не хватало еще, чтобы в бессознательном состоянии его загрыз какой-нибудь упивец или гуль. И хотя сорванного ритуала было жаль, Лютер считал, что ему крупно повезло.
Однако, похоже, падение не прошло без последствий. Ритуальный кинжал каким-то неведомым образом выскользнул из-за пояса, и, падая, Лютер умудрился приземлиться аккурат ладонью на лезвие.
