Утро началось с взволнованного голоса — звонка Кокиш: «Доктор, я уже вам говорила, что уезжаю работать, это будет через неделю, хотелось бы с вами повидаться! Что делать, посоветуйте! Я поиздержалась — деньги кончились! Шнауцер хочет мне немного денег подбросить, предлагает встретиться у меня дома! Говорит: “Поговорим на прощание, а после этого получишь!” — Как думаете, даст?». — «Думаю, может дать и мало не покажется!». — «Да, много даст?!». — «Так говорят в России! Он вас заманивает в ловушку!». — «Значит, не идти?». — «Сами решайте!». — «Охота денег перед отъездом немного подзаработать! Ну хорошо, доктор, спасибо, не пойду! Чу, чу, чу!».
«Давай, наконец, работать, хватит этими… заниматься!» — предложила жена.
«Ой, ой, ой! — ворвалась на следующий день Мина с физиономией, как будто на голову встала. — Бедная Кокиш, хотя и бедного господина Шнауцера тоже можно понять!». — «Почему они оба бедные, у Шнауцера немало денег!» — возразила жена. «В том то и дело, бедная Кокиш! Захотелось ей перед отъездом деньжат немножечко подзаработать! Господин Шнауцер ей пообещал». — «Ну, и подзаработала?». — «В общем, бедный господин Шнауцер, после встречи в конце, забрал у Кокиш все кольца и браслеты! Которые он ей подарил когда-то, и даже то, что другие подарили забрал! Немножечко даже отлупил, но, вроде, несильно». — «Ну, так он ведь ещё богаче стал на подаренное другими золото!» — съехидничала жена. «И денег Шнауцер не дал Силке! Ну ладно, вижу, у вас много больных, если что нового узнаю, потом прибегу», — сжалилась Мина.
Глава 25
Русско‐китайский договор и немецко‐китайский сговор!
«Вах, вах, вах — бедная госпожа Силка!» — только это, почти по-грузински, и сумел произнести я после убытия Мины. «Ну и рожа у Мины!» — не могла успокоиться жена. «Так она же вверх тормашками стояла!» — пояснил я. «А вот и сама жертва!» — передала жена мне трубку. «Доктор, это я, Кокиш! Представляете, доктор, что эта свинья — старый импотент сделал!». — «Догадываюсь». — «Он ко мне пришёл, забрал все драгоцености на сумму несколько тысяч евро! Даже те забрал, которые мне другие дарили! Ничего не сумел…..! Выспался, “нахрапел”, посидел в туалете, напился, надавал мне по морде, а затем стал названивать джоггеру: “Твою пр……у, — сказал, — использовал! Хочешь с ней поговорить, она здесь — у меня!” А я джоггеру: “Не верь ему, он импотент ничего не сумел!” За это он опять мне по роже надавал и ушёл! Вот я и осталась без дохода, ничего не заработала, ещё и своё заработанное отдала! И джоггера, наверное, обидела? Не видела его после этого! А этот, опять предлагает встретиться, извиняться, говорит, будет: “В этот раз, — сказал, — точно дам: и то, что забрал, отдам, и ещё добавлю!” Что делать, доктор?!». — «Хотите ещё по мордасам получить?!». — «Нет, нет, доктор, не хочу!». — «Хотите, чтобы джоггер вас бросил? Если ещё не бросил!». — «Нет, не хочу, значит, не идти к нему, доктор?». — «Куда идти?». — «Ну он, в этот раз, предложил в ресторане встретиться, через пол часа встреча!». — «А вы где?». — «У ресторана!». — «Значит, вы согласились?!». — «Если вы скажете “нет”, я быстро уйду, его ещё нет!». — «Бегите! Иначе я не смогу вам помочь, и никто не сможет!». — «Спасибо, доктор, побежала!».
«Вот пр…….ка! — подытожила жена. — Вот тебя уже старый импотент зовёт!». — «Алекс, хорошо, что ты здесь, посоветуй! Только что позвонила Кокиш: “Не могу, — говорит, — с тобою увидеться на прощание! — и плачет: — Я тебя боюсь!” — говорит. В чём дело, Алекс?! Как это понять?! Только что хотела, а сейчас не хочет! Что с ней случилось?! Как, думаешь?! Хотелось с ней попрощаться, она уезжает! Хотелось на прощание ей пожелать, кое-какие подарочки ей приготовил, деньги! Я ей сказал: “Трусливая пр……ка, чего боишься?! Я что — дурак, в тюрьму сесть из-за тебя?!” Она говорит: “Боюсь, извини”, — и бросила трубку. Ладно, не хочет, тогда я с её “новым” поговорю по телефону! Я узнал его номер телефона! Расскажу ему, как она предана ему! Я, знаешь, Алекс, чего боюсь?! Боюсь, что Клизман придёт на наш праздник! Через неделю у нас, ведь, гуляния! И она перед пациентами начнёт меня позорить! И может, даже и с Кокиш прийти — этого я очень боюсь! Женщины ведь, знаешь, мстительные! А Клизман, мне вчера как раз позвонила и, ни с того ни с сего, ляпнула: “Чего, — говорит, — старый пердун, к Кокиш пристаёшь! Я приду, — сказала, — и тебе твои вонючие остатки волос повырываю!” Что вдруг она мне позвонила, и ещё на “ты”?! Я с ней никогда не был на “ты”! Она грубая и вульгарная, и я её боюсь! Завтра приходи в конференц-зал на проводы Дегенколба. Он, видите ли, захотел от себя устроить проводы, а я ему запретил! Лучше я сам ему устрою! Кто он такой, чтобы устраивать в моей клинике проводы?! Он, представляешь, что натворил — дерьмо! Китайца к себе в гости домой пригласил, и там его кормил, угощал! Устроил, видите ли, семейный праздник — Scheiße! (говно!). Кто такой китаец, чтобы его в гости приглашать к себе домой! Хочешь его накормить, отведи в столовую! Я бы китайца к себе домой, ни за что…! Этот китаец мне, честно говоря, вообще, не нравится! Он не восточный человек! И учти, Алекс, я всегда на твоей стороне!».
«Что хотел старый перверз! Будем, наконец, работать! — поджидала меня жена в бюро. — Ах ты, сволочь! Опять Кокиш!». — «Доктор, спасибо! Я уже у дома джоггера, что ему сказать?». — «Скажите, что если были бы хороши для Шнауцера, то он бы ему не позвонил! Что цель Шнауцера — вас поссорить! Он, понятно, хочет вас вернуть, и пусть джоггер не поддаётся на провокации! Пусть, вообще, не берёт трубку, если Шнауцер звонит, и не разговаривает с ним! Если будет приставать, пусть в полицию обращается!». — «А, если он будет ко мне приставать, доктор, что делать? Он мне угрожал!». — «Тоже в полицию! Он уже мог бы давно отсидеть, и даже успеть на свободу выйти, за то, что вам по мордасам надавал!». — «Спасибо, доктор, я завтра уезжаю! Чу, чу, чу!».
«Ну что, звать больного?». — «Зови! — порадовал я, наконец, жену. — А завтра будем провожать “в последний путь” незабвенного Дегенколба — многогранную, благородную, интеллектуальную личность, любителя “Янь — Инь”!».
Ну вот и больной! Кто бы мог подумать — Дупик! Давно не держал в руках его трусливый пульс! «Всё нормально было до сегодня?» — поинтересовался у Дупика. «Я, доктор, с того света пришёл!». — «Ну, и как там?». — «Вначале было хорошо». — «Где, на том свете?!». — «Нет, после лечения у вас! Затем — стресс на работе! Хотел к вам, но времени не было! Появились перебои в сердце. Пошёл к кардиологу, а тот сказал: “всё нормально”. Затем, через неделю, пришёл домой с болями в животе, груди! Жена на машине отвезла в клинику! И уже там, через пять минут — остановка сердца. Спасло то, что это в клинике случилось! Реанимировали, затем ночью повторилось! Опять реанимировали, поставили стент! На третий день, домой пошёл. Затем три месяца в реабилитации, затем — курорт! Сейчас неплохо, и решил ходить к вам постоянно! Ходил бы без перерыва, уверен, не было бы инфаркта и клинической смерти!». — «Помните что-нибудь? Какие-нибудь картины, как их изображают: туннель, встречи с умершими родственниками?». — «Ничего не помню, и не видел — очнулся в палате!».
«Спасибо, доктор», — сказал в конце сеанса спокойный, равнодушный Дупик, забыв спросить «а что пульс говорит». «Как тебе Дупик?». — «Смерть закалила! — согласился я. — Исчез, как бы, страх умереть! Вот и смысл поговорки: “Горбатого исправит могила, а упрямого дубина”! Именно могила эффективно избавляет от пороков! А ученые считали, что это неизлечимо и лечить неполиткорректно! Таблетками и даже дубиной не лечится, а могилой — глянь какой чудесный результат! За такое сообщение Нобель положен, но нам, уверен, не дадут — ещё и обругают!».
