Аккуратно присаживаюсь на край кровати, склоняясь над побледневшим лицом.
Зрачки беспокойно мечутся под закрытыми веками. Я осторожно поворачиваю голову с одного бока на другой, оттирая потоки подсохшей крови. И затыкаю уши миниатюрными «каплями» — они на самом деле миниатюрные по сравнению с теми, что мы пользовались на шахтах. Затыкали ими уши, чтобы от взрывов не пострадали барабанные перепонки. Иногда капилляры всё же лопались, и тогда «капли» впитывали ещё и кровь. Ощущения не из приятных и жутко больно. Так что состояние Тирана мне понятно, как никому другому. Только ему сейчас в сотни раз хуже.
Я отираю кровь с носа и покидаю комнату на несколько мгновений, чтобы выкинуть окровавленные салфетки, и возвращаюсь. Тиран всё так же лежит без движения. Я начинаю сомневаться, не позвать ли кого-то на помощь. Мердока, например. Он гораздо опытнее меня и поможет Рэмиану.
Я остаюсь лишь для того, чтобы скатать окровавленную простынь из-под его головы. Но мне удаётся лишь только приподнять его голову и всё. Сдвинуть его хотя бы на миллиметр не получается. Я оставляю эти бессильные попытки, подкладывая под его голову подушку. Мои волосы рассыпаются, не собранные в хвост, и касаются его лица. Внезапно Тиран открывает глаза и, едва ворочая языком, произносит:
— Мне не нужна твоя…
«ЖАЛОСТЬ»…
Последнее слово слышится только в моём сознании, потому что у Рэмиана нет сил даже говорить. А он ещё и пытается поднять руку, чтобы смахнуть меня прочь или просто прихлопнуть. Я перехватываю его тяжёлую руку, поражаясь контрастности: игре света и тьмы в переплетении наших пальцев.
«ПОШЛА ПРОЧЬ. Я НЕ ЗВАЛ. НИКОГО…»
— И не позовёшь, — шепчу я. — Ты никого не попросишь о помощи.
«И НЕ ПРИМУ ЕЁ ОТ ТЕБЯ».
— Уже поздно, Тиран.
Я осторожно укладываюсь рядом, рассматриваю мужской профиль и всё ещё держу его руку. «Капли» уже пропитались красным. Я осторожно вынимаю их: больше не кровоточит «Капли» способны останавливать кровотечение. В них больше нет необходимости.
— И не обольщайся. Это не помощь тебе, Тиран. Просто твоя боль отражается на мне. Потянуло на одном конце — начинает дёргать на другом. А я не люблю боль.
Ни чувствовать, ни причинять её.
«ДАЖЕ МНЕ?»
— Тем более тебе. Это всё равно, что наносить себе колотые раны, находясь под анестезией. Можно не замечать. Но как только кончится её срок действия, станет невыносимо больно. Молчи.
«Я МОЛЧУ».
Легкая улыбка касается моих губ, словно невесомое пёрышко.
— Даже так — молчи.
«ТОГДА РАССКАЖИ МНЕ ЧТО-НИБУДЬ, КЕЙТЛИН РОУ С ПЛАНЕТЫ GI-51 СРЕДИННОГО СЕКТОРА».
— Я даже не знаю, что тебе рассказать, Рэмиан. Мне кажется, что ты видел и знаешь в тысячи раз больше меня. А у меня иногда перед глазами не было не видно ничего, кроме чёрного прохода туннеля лазуритовых шахт, и в ушах — непрекращающийся гул лопастей машины. Такой же гул, какой сейчас у тебя, только гораздо сильнее…
Мне не обязательно говорить вслух, он бы и так прекрасно всё понял, если дотронуться хотя бы краем моего сознания — его. Но звук голоса способен убаюкивать и разрезать противный гул, вкручивающийся в сознание Тирана. Сейчас мой голос для него всё равно, что отдалённый шорох волн, едва слышный, но всё равно осязаемый. И мне остаётся только верить, что ему под силу смыть хотя бы частичку мучительной агонии. Чужой. Но непередаваемо острой. Как будто моей.
Глава 71. Рэмиан
Меня безостановочно болтает в шквале боли, швыряет в штормовой стихии, словно невесомую точку и разрывает на части. Меня как будто исполосовали, не оставив ни единого живого места, и раны столь обширные, что стоит мне попытаться зажать одну из них, как начинает хлестать с неудержимой силой — из другой. Кто-то заходит. Я даже знаю, кто. И больше всего мне хочется вышвырнуть её из комнаты, чтобы не видела меня в таком состоянии, нанизывая увиденное, словно огромную яркую бусину удовольствия на нить своей памяти.
Её ненависть будет с довольным видом оглаживать круглые края этой яркой бусины. Она вывесит её напоказ, смакуя воспоминание при каждом удобном случае. И не преминет использовать его против меня. Однажды. Я уже жалею, что внёс её в ограниченный список лиц, которым можно входить в мои покои даже без моего ведома. Это была просто подстраховка.
На случай, если что-то пойдёт не так, Кейт можно будет спрятать на время здесь.
Элементарная подстраховка, больше ничего. Но Кейтлин Роу, маленькая сучка, которой не было известно о принятых мной мерах, просто попытала счастья и выиграла.
Я могу чувствовать её, но только не сейчас, когда меня безостановочно швыряет в раскалённом кипящем масле внутри котелка боли. Она где-то там, за непроницаемой завесой. И мне плевать, что она собирается сделать. Прикончить меня? Интересно, удастся ли ей это сделать?
Сейчас я как тряпичная кукла, безвольная и выпотрошенная, но если понадобится, я соберу крохи сил. Вместо этого чувствую другое: как она вертит мою голову и осторожно вытирает кровь, обрабатывая раны. Одновременно становится ещё хуже от её прикосновений и чуточку легче. Она будто сдирает с меня живьём кожу и тут же врачует ужасные раны. А её энергия плещется вокруг прохладными водами, остужая меня.
Свали отсюда, хамелеончик. Мне не нужна твоя помощь. Я отлежусь, как зверь, в глубокой тёмной норе и выползу обратно. Мне не впервой чувствовать себя так. Я просто соберу себя по частям, как это было не единожды. На первичное восстановление уйдут сутки. Сутки, чтобы просто суметь встать и разгонять остатки пламенного марева активными действиями.
Кейтлин пытается вытащить из-под меня материю. Она наклоняется надо мной. Я открываю глаза. Её лицо похоже на бледную тарелку луны, танцующую надо мной. Волосы, свисая как нити паутины, щекочут кожу лица. Собираю силы, чтобы смахнуть мираж, издевательски маячащий перед глазами.
— Мне не нужна твоя…
«ЖАЛОСТЬ».
Рука приподнимается и обессилено падает, но не успевает вновь коснуться покрывала, потому что Кейтлин перехватывает мою руку, переплетая свои пальцы с моими, и ложится рядом. Пристально смотрит на меня своими невероятными глазами и разговаривает со мной. Голос едва слышен, я различаю её слова, скорее по отдалённым всплескам, бьющимся о моё сознание. И могу отвечать ей пока только так.
Наш разговор странный напоминает танец двух инвалидов на костылях, притянутых друг другу против воли. Потому что меньше всего я хотел бы привязываться к кому бы то ни было. Но это уже произошло и продолжает происходить. Пронизывает насквозь острой иглой и крупными стежками пришивает друг к другу. Это всё пережитки и ненужные атавизмы.
Это просто плевок судьбы в лицо — оказаться именно тем, кто может образовать пару только с одной. Причудливый расклад генов в моей крови.
