Я задержала на нем взгляд на долю секунды. Коснулась его губ и сказала:
– Не рассчитывай, что тебе удастся обмануть меня, Джеймс, отправив меня вперед. Я тебя здесь все равно не оставлю.
Я опустилась на четвереньки, отстраненно понимая, что мои ладони и колени теперь были в воде. Скоро воды станет больше и тогда стекло под ее тяжестью окончательно лопнет.
Я поднялась, дрожа от напряжения, и подтянулась, держась за изголовье пассажирского сидения. Забралась на заднее сидение и очутилась в багажнике.
– Давай, Джеймс. Иди за мной.
Он схватился левой рукой за пассажирское сидение и подтянулся. Подушка безопасности дернулась, а с ней и руль. Машина вдруг резко наклонилась вправо, и приоткрытое окно ушло под воду.
Вода стала набираться катастрофически быстро.
– Быстрее, Джеймс! Дай руку!
Вода хлестала прямо на Джеймса, он протягивал мне левую руку, но я не могла схватиться за нее. Из-за льющейся в глаза воды Джеймс не видел меня четко.
Наконец, я сжала его пальцы. Холодные, как лед.
Вся правая половина тела Джеймса была залита кровью. Боже, хоть бы успеть вытащить его до того, как он потеряет сознание.
– Эмма, я не вижу тебя. Я ничего не вижу.
Я крепче сжала его ладонь.
– Я здесь, Джеймс. Ты чувствуешь мою руку? Вот так, Джеймс. Это спинка заднего сидения, я буду держать тебя за кисть. Я не отпущу тебя. Подтянись, Джеймс. Пожалуйста. Вот так. И еще чуть-чуть, Джеймс.
Но как только он очутился рядом со мной в багажнике из-за смены точки тяжести и воды, набравшейся в носу, машина легла на бок. Меня швырнуло на Джеймса, а того спиной – на стену багажника.
Даже сквозь шум в ушах я услышала сдавленный треск. Терпение лобового стекла было на исходе.
– Надо уходить, Джеймс! Сейчас!
Я бросилась в воду, которая была почти вровень с открытым багажником. Холодна вода сначала сковала тело, но потом придала бодрости. Хотя бы не зима и мы не умрем от переохлаждения.
Я потянулась за Джеймсом. Удар вышиб из него последние силы. Он хоть и оставался с открытыми глазами, но, кажется, мало понимал, что происходит.
Я потянула его на себя, и он выпал из машины, погрузившись в воду. Он чуть не потянул меня за собой на дно. Взвалив Джеймса на плечо, я потянулась свободной рукой к запаске. Пальцы едва слушались от холода, но адреналин делал свое дело и, в конце концов, я схватилась за край шины и вытянула ее на себя.
Тогда же Джеймс вцепился в нее так, что едва не перевернул ее и мы вместе с ней не ушли под воду, но я вовремя схватилась за противоположный край для баланса. Дав себе лишь пару секунд для того, чтобы отдышаться, я погребла в сторону, слабо понимая, пока в какую именно сторону, главное – подальше от машины, вода вокруг которой уже начинала бурлить.
Все это время я что-то говорила для Джеймса. Не уверена, что он меня слышал, возможно, мой голос не звучал сейчас крепко и громко, но я не затыкалась и успокаивала его, хотя может быть, я говорила больше для самой себя.
Этот поток сознания прервал только хлопок, а потом поток воздуха, вырвавшийся из-под воды, словно где-то поблизости был кит. После раздался всплеск, и от машины на поверхности ничего не осталось.
Она утонула. Мы остались.
Адреналин как-то внезапно сошел на нет. Я поняла, что у меня совершенно не хватает сил на то, чтобы шевелиться. Холодная вода и опасность вытянули из меня всю энергию.
Глаза закрывались. Невероятным усилием стоило держать глаза открытыми, но изможденное тело после стресса и шока требовало закрыть глаза хотя бы на время. Немного отдохнуть. Набраться сил.
Я открывала и закрывала глаза, но перед глазами было одинаково темно. Слышалась капель и почему-то эхо.
Течение вынесло нас к одной из опор моста!
Я заработала руками и ногами из последних сил, вскоре шину прибило к опоре, у которой с одной стороны был узкий каменный выступ, на который налипли длинные нити водорослей.
Я взобралась сначала сама, а после вытащила Джеймса. Он был бледен и очень холодный на ощупь.
Я и сама дрожала от холода, когда опустилась рядом. Легла, обняла и закрыла глаза, слушая его неглубокое поверхностное дыхание и то, как невысокие волны бились об опору.
Потом где-то недалеко раздался лай. Казалось, гавкала целая свора, но, возможно, это всего лиши происки эхо. Ведь откуда взяться собакам посреди залива?
Сил, чтобы оглядеться, не было. Веки налились тяжестью, и я рухнула во тьму.
Глава 36: Эмма
– Открой глаза, детка.
Стоило попытаться, как яркий белый свет резанул по глазам.
– Не могу, – ответила я со всхлипом. – Больно! О боже, Джеймс! Где он?
– С ним все хорошо. Сейчас он в операционной.
– Точно? Он жив?
– Да, – заверил меня знакомый голос. – Ты хочешь спать?
– Очень хочу, – пробормотала я, снова падая во тьму.
– Сейчас тебе никак нельзя спать, слушай меня, детка.
Его голос сработал, как крючок. Меня снова выбросило из тьмы в безжалостный яркий свет, и я всхлипнула.
– Так нечестно, Александр… Я так устала. Дай мне поспать.
– Не могу, детка. Доктор велел отвлекать тебя разговорами.
– Он что, садист?
– Он лучший хирург на этом побережье. И если он велел, то я буду говорить с тобой обо всем на свете, только бы ты не заснула.
– Но почему мне нельзя сейчас спать?
– Они должны вытащить из тебя все осколки, детка.
– Что?! О боже, я не могу шевелиться. Я не чувствую тела. Александр, что со мной?
– Ты в больнице, детка. Сейчас я стою рядом с тобой. Ты слишком долго была под наркозом во время первой операции, теперь тебя немного подлатают, пока ты в сознании, но еще не чувствуешь боли. Ты ведь не чувствуешь боли?
– Нет… А должна?
В этот момент что-то твердое со звоном рухнуло в железный поддон.
– Господи, это что… осколки? И их вытаскивают из меня?
– Да, детка. Куски стекла. Осталось совсем чуть-чуть и после ты сможешь поспать.
– У меня останутся шрамы?
– Может быть. Совсем незначительные. Потом мы найдем для тебя самого лучшего пластического хирурга и избавимся от них, если ты захочешь.
– Я стану некрасивой, и вы с Джеймсом меня разлюбите…
– Глупости, детка.
Я почувствовала его пальцы на своей щеке.
– Мы закончили, – раздался глухой голос, наверное, из-за маски на лице.
