Порция слегка покачала головой.
– Да как скажешь, – сказала она. – В любом случае, ты не передо мной должна извиняться.
* * *
У Хендрикс и ее друзей в Филадельфии была разработана целая система. И эта система называлась «Пироженки». Где-то в девятом классе они все вместе решили, что вместо того, чтобы объявлять человеку бойкот или молча обижаться, они изобретут свою собственную традицию. Драки заменялись пироженками. Если между вами происходила какая-нибудь фигня, все, что вам нужно было сделать, это припереться к человеку с дюжиной пироженок, и все – прощение гарантировано.
Хендрикс верила в систему пироженок. Поэтому она загуглила пекарни Дрерфорда и с радостью обнаружила, что в нескольких минутах ходьбы от школы есть симпатичный маленький магазинчик под названием «Сладости и Радости».
Хендрикс отправилась туда после уроков и выбрала дюжину пирожных со всеми возможными начинками, так как не знала, что нравится Коннору. Пока она ждала, когда продавщица упакует сладости, она написала Рейвен, чтобы узнать адрес Коннора.
«Улица Вязов, дом 2496, – ответила Рейвен. – Удачи!»
Хендрикс закусила губу. Она не знала, радоваться или огорчаться тому факту, что все в ее новом окружении уже осведомлены о ее отношениях с Коннором, но решила сперва попробовать порадоваться этому. Ей так хотелось сегодня хорошего настроения.
«Ты уже избавилась от призраков, – сказала она себе, натягивая капюшон на голову и направляясь к улице Вязов. Спасти свою репутацию? Да не вопрос! Как пироженку схомячить!»
Она посмотрела на коробку с пирожными в руках и улыбнулась каламбуру.
В прямом смысле.
* * *
Коннор жил в ветхом двухэтажном доме, который выглядел одновременно и жутко милым, и жутко нуждающимся в ремонте. С дерева свисали покрышки, а на дороге стояла куча машин. На крыльце валялось спортивное снаряжение, а трава за те годы, что мальчишки по ней гонялись, была совершенно вытоптана.
И, возможно, на ней даже парковались, подумала Хендрикс, заметив две глубокие колеи на газоне, которые слишком уж напоминали следы шин.
Она улыбнулась про себя, когда нажала на дверной звонок. Даже если бы Коннор не рассказал ей о своих братьях, она бы все равно догадалась, что здесь живет кучка мальчишек. Хотя можно было подумать, что у него не трое братьев, а целая дюжина.
Маленькая девочка в футбольной форме открыла дверь.
– Ты кто? – нахмурилась она.
– Хм, меня зовут Хендрикс, – сказала она, присев, чтобы быть одного роста с сестрой Коннора. – А ты, должно быть, Эми?
Эми потянула за одну из своих светлых косичек и ничего не ответила.
– Хм, Коннор рассказал мне о тебе, – сказала Хендрикс. Интересно, как Коннор отреагирует, если она предложит пирожное этой маленькой девочке? Она заглянула через плечо Эми, внезапно забеспокоившись. – Он дома вообще?
– Коннор! – закричала Эми. – Здесь какая-то девчонка!
И затем, не говоря ни слова, повернулась и убежала по коридору.
Хендрикс не знала, что делать. Ее никто не приглашал, поэтому она осталась на крыльце, хотя было странно стоять прямо перед открытой дверью, даже не прикрыв ее.
К счастью, примерно секунду спустя, она услышала звук шагов на лестнице, и появился Коннор, застенчиво улыбаясь ей.
– А, привет, – сказал он и указал на прихожую. – Заходи.
Он небрежно захлопнул дверь, и Хендрикс последовала за ним по коридору. Она смущенно протянула пирожные.
– Ну что, мир?
Коннор наморщил лоб и заглянул в коробку.
– Больше похоже на пирожные. Почему мир?
– Порция сказала, что ты возненавидел меня за то, что я пропустила вчера вечером твою вечеринку. И я просто хочу, чтобы ты знал, что я не специально. Я и правда очень хотела прийти. Мне так жаль, честно.
Коннор помедлил секунду, затем слегка улыбнулся ей.
– Ну, если твои сожаления означают поедание пирожных, то я только за. – Он кивнул на кухню. – Пойдем, стащим немного молока.
Хендрикс последовала за Коннором по коридору к маленькой кухне с видавшим виды деревянным столом и семью разнокалиберными стульями. Она села и начала осторожно вынимать из коробки самые красивые пирожные, а Коннор пошел за стаканами.
– Ты ведь пьешь настоящее молоко, да? – спросил он, поставив на стол пластиковую тару с цельным молоком. – Я знаю, что вы, городские девочки, пьете только молоко из миндаля, овса, травы и прочей туфты.
– Совершенно не возражаю против продуктов, которые дают коровы, – сказала Хендрикс, – но не скидывай со счетов овсяное молоко, пока не попробуешь его.
Коннор засмеялся.
– Принято. – Он схватил шоколадное пирожное. – Итак.
– Итак, – повторила Хендрикс. Она взяла ванильно-лавандовое и начала разворачивать обертку. Коннор откашлялся.
– Итак, что случилось? – спросил он через мгновение.
Хендрикс знала, что ей следовало заранее продумать разумное объяснение, но вдруг поняла, что не знает, что сказать. Коннор был таким заботливым и вежливым. Она просто не знала, с чего начать, как объяснить весь этот ужас, происходивший последние несколько дней дома.
– Так в чем дело? – снова спросил он. – Потому что я вроде думал, что нравлюсь тебе.
Коннор немного придвинулся, так что костяшки его пальцев коснулись тыльной стороны ее ладони.
Хендрикс взглянула на его руки, и у нее перехватило дыхание. Она поняла, что он ей действительно нравится.
Но Грейсон тоже казался милым. Вначале. Теперь ей было трудно доверять своей интуиции, которая так подвела ее прежде.
Ее щеки вспыхнули.
– Нравился, – выпалила она, убирая руку. Затем, чувствуя себя неловко, исправилась:
– Я имею в виду, нравишься.
Коннор спросил:
– Но?
– Я не помню, чтобы я говорила «но».
– Странно, потому что я определенно это услышал.
Хендрикс глубоко вздохнула.
– Но с моим последним парнем все было очень сложно, – призналась она. – Просто, понимаешь, мне хотелось бы, чтобы у нас было больше времени, чтобы узнать друг друга ближе, как друзья, прежде чем мы начнем встречаться. Я очень не хочу повторить ту ошибку снова.
Это все было правдой. Но это была не вся правда. Она подумала об Эдди и их ночи в подвале. Ее щеки полыхнули.
– Сначала друзья, да? – Коннор почесал затылок. – Думаю, в этом есть какая-то логика.
– Как тебе такая идея, пойдет?
– Конечно. Если это то, чего ты хочешь.
– Именно, – сказала Хендрикс на выдохе.
