В лагере никого не было - до выходных еще далеко, погода отвратительная, большинство туристов разъехались. Эбби удалось поставить навес близко к душевой и всем походным коммуникациям. Когда-то давно, когда она была еще малышкой, они с отцом частенько жили вот так в лесу с машиной и палаткой - и с тех пор у нее остались приятные воспоминания. Только спустя много лет она поняла, что тогда, по-видимому, они с отцом попросту оставались без крыши над головой.
Холодный ветер дул беспрестанно, неся с собой ледяные струи дождя. Закутавшись поплотнее в плащ, Эбби не сводила глаз с пламени. В голове, казалось, не осталось ни единой мысли. Впервые за много лет она абсолютно не знала, что делать дальше. Сдать отца полиции? И чем это поможет Дункану? Денег нет, и их не вернуть. Можно работать до конца своей жизни - и так никогда и не выплатить долг Стюартам.
Внезапно Эбби услышала хруст гравия и подняла голову. Это была Лара в дождевике. Сунув руки в карманы, она сказала:
- Крошка, ты меня напугала.
Эбби поморщилась.
- Прости.
Она не могла заставить себя посмотреть на того, кто стоял рядом с подругой, и обратилась к ней:
- Предательница.
Лара отмахнулась.
- Мне нужна была поддержка, и он оказался свободен.
Дункан посмотрел на десерт Эбби.
- Я, конечно, не эксперт, но выглядит отвратительно.
Лара стукнула его по плечу.
- Ты тут гость, так что… - Она наклонилась и взъерошила волосы Эбби: - Хочешь, я посижу в машине на всякий случай?
Эбби покачала головой и передала Дункану зефир.
- Нет, езжай домой. - Встав, она обняла подругу. - Не знаю, что делать, - прошептала она ей на ухо, едва не плача.
- Ты не должна ничего делать, милая, - ответила Лара тихо. - Если все станет плохо, позвони мне, и я мигом примчусь.
Эбби кивнула, чувствуя, как ее охватывает ужас:
- Хорошо.
Дункан сел рядом с ней - Эбби же сунула в рот зефир и, чувствуя, как комок в груди тает, принялась смотреть на пламя. Она ужасно замерзла и со вчерашнего дня ничего не ела - сейчас же поняла внезапно, что умирает с голода. Сидеть с Дунканом у костра было уютно. Эбби молчала, не зная, что говорить, и он тоже не произнес ни слова. Дождь барабанил по брезенту навеса, окружая их со всех сторон завесой, отрезающей звуки внешнего мира.
Наконец Дункан вздохнул и, помешав угли, отчего в воздух взвилась стайка красных искр, сказал:
- Я должен извиниться перед тобой, Эбби. Я сожалею о том, что наговорил тебе вчера.
Эбби облизала пальцы.
- Это понятно, ты был расстроен и шокирован. И еще не отошел от смерти бабушки.
Дункан произнес какое-то незнакомое слово на гаэльском, а потом повернулся и посмотрел на нее.
- Ты всегда стараешься всех оправдать? Мне жаль, Эбби. Очень жаль. Я злился оттого, что ты не сказала мне правду, но дело было не только в этом. С самого начала меня терзали сомнения относительно клиента, который хочет купить компанию. С одной стороны, мне это было на руку, но я ощущал, что предаю бабулю. А потом, когда я узнал о твоей тайне, то сделал неправильные выводы.
- Мне тоже жаль, - пробормотала Эбби. - Мой отец…
Дункан накрыл ее рот рукой.
- Мы не будем о нем говорить, Эбби. Он живет сам по себе, и его грехи не касаются нас с тобой. Тебе нечего стыдиться, это не твоя вина.
- Тогда почему мне так паршиво? - прошептала Эбби.
Дункан сел ближе и обнял ее - от него исходило успокаивающее тепло.
- Давай я буду говорить, а ты слушать, милая, договорились?
Эбби кивнула.
Дункан неожиданно приподнял ее подбородок.
- У тебя зефир на щеке. Сиди спокойно.
Она затаила дыхание - Дункан наклонился и поцеловал ее в щеку. Губы его не коснулись ее губ, но она ощутила его прикосновение. Кожа его была колючей, и внезапно Эбби поняла, что он выглядит так, точно несколько дней не спал. Сердце ее встревоженно забилось.
- Я был с тобой не до конца честен, Эбби, - произнес тем временем Дункан, прижимая ее к себе теснее.
Эбби вздрогнула - неужели все-таки у него есть другая?
- Да? - произнесла она, стараясь говорить спокойно.
- Мне жутко не хотелось переезжать в Штаты и помогать бабуле управлять компанией. Я чувствовал себя загнанным в угол.
- Понимаю.
- Моя жизнь в Шотландии была хорошей. Всегда. Я люблю свою работу, своих друзей и дикую красоту страны, где я вырос.
Сердце Эбби упало.
- Ясно.
- Не думаю, что тебе ясно, - медленно ответил Дункан. - Итак, моя жизнь в Шотландии прекрасна. Она удобна. Но вот в чем дело, Эбби. Мне тридцать два, и я не думаю, что для чело века моего возраста так жить правильно. Может, в пятьдесят, шестьдесят, - да какого черта, - в восемьдесят скорее так жить и хорошо.
- Что ты хочешь сказать, Дункан?
Он провел рукой по волосам.
- Психологи в телевизоре говорят частенько, что мы растем только тогда, когда выходим из зоны комфорта. Ну так вот эти два месяца для меня и были выходом из этой зоны. И что же - стоит мне решиться на переезд, как бабуля умирает. И компания теряет пять миллионов, и…
Дункан напрягся, и Эбби видела, как заходили желваки на его челюсти.
- Что, Дункан?
Он повернулся и поцеловал ее.
- А потом появилась ты.
Эбби почувствовала себя уязвленной, когда ее включили в этот список несчастий.
- Прости, что усложнила твою жизнь, - сказала она.
Дункан рассмеялся, но в смехе его звучала горечь.
- Ты стала для меня единственным лучом света. Ты такая обаятельная и забавная… и ты стала для меня другом, Эбби. А потом любовницей. Просто я встретил тебя как раз тогда, когда все в моей комфортной жизни встало с ног на голову и я понятия не имел, что же делать.
Эбби молчала. Нелегко было услышать это честное признание. Хорошо, конечно, что Дункан не обвиняет ее больше в пропаже денег, но он ведь и не признается ей в любви. Что неудивительно, ведь они знают друг друга меньше месяца.
Внезапно дождь полил сильнее, заставив костер погаснуть. Даже ветки деревьев не спасали от влаги. Эбби взяла Дункана за руку.
- Пойдем в машину.
Она кинулась к автомобилю, открыла дверцу и забралась на заднее сиденье, Дункан последовал за ней.
- Где твоя палатка, милая?
- У меня ее нет. Вчера я спала в машине.
Вытащив из кармана бумажный платок, она вытерла лицо. Волосы, однако, высушить было нечем - Эбби знала, что они непременно превратятся в буйные кудряшки от воды. Она была одета в старые джинсы и футболку, и, разумеется, на лице ее не было и грамма косметики. Подумать только, она, наверное, в последний раз видит Дункана и выглядит вот так ужасно.
