Дверь открылась вовремя. Одновременно с тем, как Фаулер вздрогнул от вопроса, прозвучавшего уличением во лжи. Он быстро обернулся, выдавил улыбку, изображая радость от появления кофе и сэндвичей, и, как только сестра Мэри поставила поднос на стол, заткнул себе рот хлебом с ветчиной, оттягивая момент признания.
— Дело не в хвосте, — повторил Эверет, когда они снова остались наедине. — Не в его потере, а в том, что для вас эта потеря значит. Хвост, а вернее — его отсутствие, не позволяет вам забыть пережитое на войне. А люди, видящие в вашей травме повод для насмешек в вашем понимании, насмехаются не над вами. Вам кажется, что они пренебрежительно отзываются о тех событиях, о трагедии, свидетелем которой вы были, о смертях, произошедших на ваших глазах, ставя в один ряд непонятную и несущественную для них утрату хвоста и что-то несоизмеримо большее. Но поверьте, Кеннет, это далеко не так…
Лейтенант потянулся за вторым сэндвичем.
Доктор между тем продолжал говорить. Правильные вещи, как ни странно. То, о чем сам Фаулер думал настолько часто, что ему уже не нужен был психиатр. Но он слушал не перебивая, ведь за этим, как полагал Эверет, он и приехал.
Сэндвичи неумолимо заканчивались…
— Знаете, Кеннет, — вдруг улыбнулся доктор, — а ведь я видел вас в обороте. За год или два до начала войны. В летнем лагере. Кажется, полиция взяла шефство над школьниками. Вы и ваши коллеги проводили какие-то спортивные игры, у Рыжего оврага соорудили полосу препятствий… Я проезжал мимо и заинтересовался происходящим. Тогда в первый и последний раз в жизни я и видел настоящего морского пса. Скажу честно, меня это зрелище привело в восторг. О детях и говорить нечего — столько искренней радости… Впрочем, вы и сами наверняка помните. Вряд ли тот случай был для вас единственным.
— Не был, — признал Фаулер.
— Летний лагерь работает в школе каждый год. И полицейское управление Карго-Верде, думаю, по-прежнему не остается в стороне от воспитания подрастающего поколения.
— К чему вы клоните, доктор? Предлагаете мне снова попрыгать по брусьям?
— По-моему, это — прекрасная терапия. Возьмите младшую группу…
— Нет.
Эверет вздохнул. «Я пытался», — читалось в темной глубине его глаз. Но доктор не мог не предпринять еще одну попытку:
— Если бы вы лишились не хвоста, а ноги, предположим, ответ был таким же?
— Естественно. Вы представляете себе безногого на полосе препятствий?
Психиатр вежливо улыбнулся.
Фаулер доел последний сэндвич.
— Простите, доктор, но я пока не готов к подобному. Возможно, позже… И мне не хотелось бы, чтобы кто-либо знал, зачем я приезжал к вам.
— Понимаю… лейтенант. В свете недавних новостей вас, наверное, интересует безопасность пациентов?
Приятно иметь дело с умным человеком.
— Так и есть, — согласился Фаулер. — В прошлый раз вы предлагали мне экскурсию. Думаю, это оправдает мой визит.
— С удовольствием пройдусь с вами. Быть может, нам удастся продолжить беседу.
— Не стоит. Я действительно благодарен вам, но… Не стоит. Я не из тех, кто не верит в помощь медиков вашего профиля, правда. Многие мои сослуживцы обращались к психиатрам и, признаться, мне тоже рекомендовали… Лечебницу в Идвере, например. Говорят, там хорошие специалисты…
— В Идвере? — Эверет сморщил лоб, припоминая. — Не слышал, что там есть лечебница. Может, специализированное отделение при городской больнице?
— Может. Я не разузнавал. Не планировал туда обращаться. Как и к вам, но… Так вышло, и одного разговора уже достаточно. Вы указали мне путь, а пройти по нему я смогу сам.
Кажется, это из какой-то книги. Но пришлось к месту.
— Воля ваша, — смирился доктор. — Тогда пожалуйте на обещанную экскурсию.
Пока они были в кабинете, у пациентов, очевидно, закончились утренние процедуры и началось время прогулки. Людей во внутреннем дворе и примыкавшем к нему парке заметно прибавилось, и Фаулер, как всегда, когда бывал здесь, исподволь рассматривал… психов? Язык не поворачивался так их назвать. В большинстве своем обитатели лечебницы выглядели вполне нормальными. Некоторых выдавала излишняя нервозность. Другие были слишком задумчивы. Третьи — слишком улыбчивы. Но ведь и обычный человек может задуматься на ровном месте или улыбаться, вспомнив что-то приятное…
Давешний пышноусый полковник, одетый, как и в прошлую встречу, в парадную форму, деловито, по-военному отчитывал молодую санитарку. Девушка внимала со вселенским терпением.
— А как ваш мертвец? — полюбопытствовал Фаулер, вспомнив еще одного пациента.
— Кто? — переспросил Эверет.
— Тот человек, который думает, что умер.
— Ах, он… жив. И понемногу начинает в это верить.
— Давно он у вас на лечении?
— Лейтенант, — доктор одарил его укоризненным взглядом, — мы это уже обсуждали. Все подробности о пациентах только при наличии ордера.
— Разве срок госпитализации — настолько конфиденциальная информация?
— Вся информация о пациентах конфиденциальна. В ваш прошлый визит я несколько отошел от правил, но впредь постараюсь их придерживаться.
Действительно жаль.
Со слов бродяг, призрачную деву впервые заметили в середине весны, когда на Карго-Верде уже порядком потеплело. Но появиться следилка могла намного раньше. Просто с наступлением холодов бездомные перебирались поближе к городу и не шлялись ночами у стен лечебницы. А в начале осени о деве еще и не слышали. Фаулер не отказался бы узнать, кто попал на лечение в этот промежуток времени.
Он осмотрел ограду и установленные на ней охранные устройства, заряженные магией и обеспечивающие создание контура. Узнал, что внешний периметр обходит охрана, в одиннадцать вечера и в семь утра, и непохоже было, что Эверет знал о каких-либо других наблюдателях. Подозрение, что к появлению «призрачной девы» причастен кто-то из пациентов, крепло.
Не вовремя доктор вспомнил о принципах. А объяснять ему причины своего интереса пока не хотелось. Но можно найти и другие источники информации.
Пока же Фаулер отметил среди прочего, что за пациентами, даже теми, что гуляют будто бы сами, наблюдают. В предыдущие приезды он не обращал на это внимания и не задумывался, как можно оставить душевнобольных без присмотра. А выяснилось, что их и не оставляют: за каждым решившим побыть наедине с собой следует в отдалении санитар или сиделка.
— Мы даем им почувствовать себя свободными, — разъяснил Эверет. — Но не больше, чем они в этом нуждаются.
Идеальные условия. Охранники, магическая защита, круглосуточное наблюдение. Но каждую ночь кто-то выглядывает за ограду. А то и днем. Последнего бродягу убили утром, между семью и десятью… Сильный маг или ведьма способны сделать так, чтобы о них забыли на несколько часов, отвести глаза и выйти хоть через пропускник. Даже уехать на машине самого Эверета…
