— Попросили? И кто?
— Считаешь, многие могут позволить себе подобные просьбы? — вопросом на вопрос ответил Руби.
— Император? — догадался Фаулер. — С чего бы?
— Говорят, молодой лорд Стайн неплохо проявил себя во время войны. Почти дошел до Ликардии, кстати, и вроде бы был одним из тех, кто обратил внимание на ритуальные убийства. Предотвратить он, как ты помнишь, ничего не предотвратил, но, возможно, минимизировал в какой-то степени потери имперской армии. А заодно доказал, что никак не связан с поддерживающими заговор родственничками…
— Или попросту сдал их, — закончил Кен, поняв, куда клонит собеседник.
— Или так, — согласился тот. — Вряд ли мы узнаем. Мы ведь и о заговоре ничего не знаем — вдруг это всего лишь наши фантазии и все совпадения случайны? А что до участия императора в судьбе Томаса Стайна, для этого есть другие причины. Не может же его величество позволить любимой кузине выйти замуж за рядового лорда? Куда лучше — за главу рода, пусть даже в отдаленной перспективе.
— Любимая кузина?
— В прошлом году Стайн объявил о помолвке. Невеста — Аманда Алфорд-Дешон, дочь Лоуэлла Дешона, графа Монгери. Правда, незаконнорожденная. Ее мать была актрисой в каком-то провинциальном театре, а лорд Лоуэлл в те годы немало путешествовал по стране и страстно любил театры. И актрис… Но это уже лишние подробности. Главное, дочь он признал. Как чувствовал, что она пригодится кузену-императору, чтобы оказать честь герою войны и возвысить его род.
— Но не так чтобы большую честь и не слишком возвысить?
Уоллес Руби одобрительно хмыкнул:
— Соображаешь. Только в случае Аманды Алфорд-Дешон есть еще один нюанс. Сам в этом не копался, не моя сфера интересов, но есть информация, что леди Аманда — это Мэнди Стрекоза.
Джо прищурилась, что-то припоминая, да и Кен определенно уже слышал это имя. Но где и когда?
— Командир маленькой, но весьма активной диверсионно-разведывательной группы, — не стал испытывать его память собеседник. — Ребята во всех смыслах попили крови у противника. Работали на оккупированных территориях, а после, поговаривают, даже в Дарнию забрели и там пошумели. Но, в отличие от их операций, о самих членах группы мало что известно, кроме того что их было всего пятеро или даже четверо и руководила ими женщина с позывным «Стрекоза», а несколько раз в эфир просочилось имя — Мэнди. Поскольку информацию не рассекретили даже после окончания войны, можно сделать вывод, что группа до сих пор работает, вопрос только — где, или же имена диверсантов держат в тайне по другим причинам. Мои источники склоняются ко второму варианту. И если они не ошибаются, сложно сказать, действительно ли лорду Томасу оказали честь или же к нему приставили пожизненную охрану, дабы случайно не свернул на проторенную дядьями дорожку. Думаю, Стайн сам все это понимает, потому и тянет со свадьбой. Сначала писали, что у него проблемы со здоровьем. Вроде бы он получил ранение на фронте, но мы же помним, что на лордах все заживает как на собаках? Извини… А когда он уже перебрался из столицы в Идвер, в газетах появилась другая версия отсрочки. Романтическая. Дескать, как раз после ранения у Стайна случилось великое чувство. Девушка была то ли медсестрой, то ли доктором, он любил ее, она любила его… К слову, хороший ход: лорд и простолюдинка. Читатели любят такое, но счастливой концовки в подобном сюжете не жди. Они планировали пожениться, но чуть ли не в день свадьбы в госпиталь угодил замагиченный снаряд и девушка получила осколок с отсроченным проклятием… Слышал же про эту мерзость?
— Угу, — промычал Фаулер, обменявшись с Джо взглядами.
— В общем, она умерла у него на руках, — закончил без патетики Руби. — Проплаченная сказочка, как по мне, но состряпана с умом. Было ли в жизни Стайна что-то мало-мальски похожее, не знаю. Не успел разобраться, только статейки те нашел, но зацепиться в них не за что. Фамилию девушки, разумеется, никто не упомянул, а по имени попробуй разыщи. К тому же имя выбрали распространенное…
— Мартина?
— О, так ты это читал?
— Да. Ты сказал, я вспомнил… Сам Стайн эту историю не подтвердил, как я понимаю?
— И не опроверг, — заострил внимание на данном факте репортер. — Ни он, ни его невеста тех статей не прокомментировали. Но и не поженились до сих пор. Леди Аманда до недавнего тоже жила в Идвере и иногда появлялась с женихом на публике, а когда я связывался с идверскими знакомыми по твоим вопросам, узнал, что она уехала из города. Официально — навестить родственников в столице. А что там на самом деле и вернется ли она — никто не знает.
— Уехала? — заинтересовался Кен. — Давно?
— Нет, я же сказал, всего несколько дней как…
— Ты ее видел? Сможешь описать?
— Зачем? — подозрительно уточнил Руби. — Впрочем, все равно ведь не скажешь… А видел я ее только на фотографиях. Красотка, как раз в моем вкусе. Да и вообще красотка — лицо, фигура… Ей сейчас около тридцати, но выглядит моложе…
— Блондинка или брюнетка?
— Блондинка.
«С короткой стрижкой?» — хотел спросить Кен, но промолчал: длина и цвет волос у женщин не имеют постоянных значений. А Уоллес подвизается на военных хрониках и политических новостях, глупо ждать от него подробного описания чьей-либо внешности, все-таки не воздушный бой и не пикет на крыльце Сената…
— Понятия не имею, что ты будешь со всем этим делать, но надеюсь, я хоть немного помог, — сказал Руби, заканчивая разговор. — Правда, не представляю, в чем именно.
— Однажды расскажу, — пообещал Фаулер. — Эксклюзив по-прежнему за тобой.
ГЛАВА 22
Похолодание не было неожиданным, о приближающемся шторме говорили давно, но все же к стылой промозглости раннего утра Марти оказалась не готова. Если в первый день на свободе ей было жарко в костюме, то сегодня хотелось, чтобы юбка стала длиною до пят, а у жакета появилась меховая подбивка. Тогда не пришлось бы дрожать от холода в ожидании автобуса.
Впрочем, дрожать Марти начала раньше, чем вышла из гостиницы. Намного раньше — еще вчера, когда, сидя у Бернис и ковыряя вилкой впервые самостоятельно заказанный пирог, поняла, что все-таки поедет в лечебницу. Что бы ни ждало ее там, ответы или новые вопросы, с этим нужно разобраться как можно скорей. Тогда и поселилась в теле мелкая нервная дрожь — то ли тревога, то ли предвкушение, а может, и то и другое сразу. Тревожное предвкушение, предвкушение тревог…
Оно отпустило ненадолго, когда Марти, побродив еще по городу, вернулась в свой номер, приняла ванну и вздремнула недолго, компенсируя ранний подъем. Но уже на закате заглянул вернувшийся от сестры Адам, и беспокойство напомнило о себе.
— Добрый вечер, Мартина. Не составите мне компанию за ужином?
Он хотел поговорить. Опять. Возможно, на этот раз не скрытничал бы и объяснил что-нибудь. Но Марти уже не нужны были его объяснения, она хотела найти их сама.
