— Точно? — дрожащим голосом осведомился юноша. — Страсть как покойников не люблю!
— Ну правильно, ты же не некрофил! — мрачно пошутила я, стремясь подбодрить изрядно струхнувшего юношу.
Но, к сожалению, Беонир не оценил моего черного юмора, продолжая трястись, словно нервная барышня.
— Кто же это может быть? — поинтересовалась справившаяся со своим желудком Ребекка. — Ужасная смерть — сгинуть в подземелье, в одиночку, без погребения.
Осененная внезапной догадкой, я аккуратно поворошила полуистлевшие тряпки, стараясь не потревожить покой их мертвого хозяина. Выцветшая от времени одежда внезапно развернулась, превратившись в остатки некогда роскошного синего плаща, украшенного вышивкой в виде золотых звезд. Из него выпала прядь длинных волос и маленький женский башмачок на высоком каблуке…
— Кажется, я поняла, кто это, — печально сказала я. В груди у меня болезненно заныло от нехорошего предчувствия. — Здесь покоится пропавшая чародейка Сильвана. И полагаю, она умерла после того, как исхитрилась частично прочитать древний эльфийский фолиант. Так же, как и я — некоторое время назад…
— Йона, не утрируй, ведь ты жива! — с деланой небрежностью воскликнул Беонир. — Зачем переживать попусту, если ничего не произошло!
Ребекка лишь испуганно хлопала ресницами, не зная, как и чем меня утешить.
— Ох, боюсь, предостережение этой книги все равно меня настигнет, — спокойно произнесла я, укладывая кость обратно. — Настигнет рано или поздно…
И тут среди тряпок что-то блеснуло, таинственно и призывно. Я наклонилась ниже и, запустив в тряпки мизинец правой руки, вытянула из них шелковый шнурок с нанизанными на него четырьмя крупными, молочно-белыми жемчужинами…
Потрясенно вскрикнула Ребекка.
Изумленно ахнул Беонир.
— Разрешите представить, — торжественно возвестила я, надевая себе на шею странное ожерелье, принадлежавшее до меня первой главе гильдии Чародеев — магичке Сильване, а до нее… — Похоже, я нашла утерянные слезы Эврелики!
В Библиотеке воцарилась гробовая тишина.
ГЛАВА 10
— Мои поздравления, молодая сьеррина чародейка! — вывел меня из задумчивой сосредоточенности бархатный, даже немножко льстивый голос Беонира. — Ты нашла то, что безуспешно искали несколько поколений человеческих магов.
— Ага, убойная находка! — озадаченно подхватила лайил. — Даже и не знаю, поздравлять тебя теперь или соболезнования выражать…
Видимо, Ребекка не хуже меня понимала, что существуют вопросы, на которые нет ответов. Но есть ответы, вызывающие массу вопросов…
— Спасибо вам! — Меня захлестнула нежность к обоим спутникам. Может, они и не являются моими настоящими друзьями, но все-таки… — Спасибо, мои хорошие. Без вас у меня ничего не получилось бы.
Я любовно погладила четыре крупные жемчужины, удобно угнездившиеся у меня на шее и уже успевшие нагреться от соприкосновения с кожей.
Беонир и Ребекка заметно смутились и потупили глаза. Впрочем, лайил очень быстро обрела прежний невозмутимый вид и слегка приобняла меня за талию, указывая на торчащий из-под моей манжеты листок бумаги, о котором я уже успела позабыть:
— А это что такое? Еще одна древняя тайна?
Я запоздало охнула, попеняв на свою непростительную забывчивость, выхватила листок, развернула и поднесла к глазам, ибо буквы оказались совсем крохотными. Да к тому же они были начертаны бледно-голубыми, сильно выцветшими чернилами. Запись гласила:
Четыре капли чистых слез
Судьбы виток тебе принес,
Ты этим даром не гордись —
Им по уму распорядись.
Одна — гладь моря усмирит,
Вторая — в небе жить велит,
А третья — есть сама любовь,
В четвертой боль, прощенье, кровь.
Им дан завет — секрет беречь,
Соединить звезду и меч,
Расставить вехи на пути
И мир от гибели спасти.
Я была, мягко говоря, потрясена. Нет, скорее шокирована! Так, значит, все в нашем мире происходит отнюдь не случайно, не спонтанно, а подчиняется какой-то сложной, пока еще не очевидной для меня зависимости. Фреска в Куполе, слезы Эврелики, эти строки — они как-то связаны между собой, они составляют единое целое и ведут к определенной цели. И мне очень хотелось надеяться, что искомая цель есть не что иное, как спасение нашего погибающего мира.
— Что там написано? — нетерпеливо спросила Ребекка, вопросительно заглядывая мне через плечо. — Ты небось откопала очередной эпистолярный шедевр, чтоб его мантикора три раза переварила!
— Суди сама! — отозвалась я, протягивая листок Ребекке.
В тот момент, находясь целиком и полностью во власти своего судьбоносного открытия, я как-то не сообразила, что не все секреты предназначены для выставления на всеобщее обозрение. Некоторые из них сами выбирают себе и хозяина, и хранителя.
Впрочем, благое провидение, предусмотрительно распорядившись всем за меня, тут же исправило случайную оплошность.
— Шутить изволишь, спасительница моя? — разочарованно протянула воительница, так и сяк вертя белый бумажный листочек и взирая донельзя обиженными глазами. — Тут же ничего нет!
— Ага! — поддакнул Беонир. — Пусто.
— Как у тебя в мозгах! — сердито добавила крайне раздосадованная лайил. — Йона, если еще надумаешь шутить — предупреждай, чтобы мы знали, когда смеяться.
— Ха-ха-ха! — невесело вставил ниуэ, но мгновенно заткнулся, поеживаясь под обличающим взглядом гневно скрежещущей зубами Ребекки.
— Слушай сюда, шут гороховый, — не обещающим ничего хорошего тоном начала вспыльчивая девушка. — Вот я заметила: во всех неприятностях, в любой беде, в стычках с врагами — ты всегда находишься рядом со мной…
— Да-да, люби… — с энтузиазмом откликнулся влюбленный юноша, но своевременно прикусил язык, так и не выдав своего чувства.
— Что «да-да», болван?! — возмущенно завопила окончательно взбешенная Ребекка. — Вот я и думаю: так, может, это ты меня сглазил и несчастья мне приносишь, а?
Сломленный ее яростным напором, Беонир ошалело помотал головой, отметая несправедливое обвинение, попятился, споткнулся и упал, неудачно приземлившись на все те же злополучные останки чародейки Сильваны. Его напуганный истошный вой немузыкально взметнулся к потолку пещеры, эффектно присоединившись к воплям Ребекки. Я равнодушно пожала плечами, уже привыкнув к их бесконечным перебранкам, и подобрала оброненный воительницей листок.
Несколько мгновений я недоуменно таращилась на девственно-чистую бумагу, полностью абстрагировавшись от шума набирающей обороты ссоры. Пусть их скандалят: милые бранятся — только тешатся! Но куда, спрашивается, исчезли начертанные на листке строки, к счастью навечно врезавшиеся мне в память? Не иначе как они успешно выполнили свою миссию, попав к нужному адресату, а затем попросту покинули наш мир, чтобы не стать добычей нечистого на руку обманщика…
