А потом в центре бушующих песчаных волн открылся черный провал, жадно всасывающий в себя все живое. Каадсур победно расхохоталась и послушно скатилась вниз, погружаясь в недра дюны так доверчиво, будто возвращалась в ласковые материнские объятия. Веершир же, напротив, сердито фыркнула, выражая протест, но тем не менее тоже позволила песку увлечь себя во тьму, уходя внутрь бархана.
Арден самоотверженно боролся до последнего, но намертво скованные руки и ноги не оставляли простора движениям, превратив его в беспомощную, лишенную надежды жертву. Поединок с разбушевавшейся стихией длился недолго, а его исход был предрешен изначально. Песок сомкнулся над макушкой юноши, а дюна сыто чавкнула, принимая прежний обманчиво безмятежный вид.
И лишь равнодушные звезды все так же отстраненно взирали с небес на землю, не выражая ни малейшего сочувствия и не желая иметь ничего общего ни с пустыней, ни с поглощенными ею путниками…
— Пасть Бездны оказалась не такой уж и бездонной! — донесся до нас веселый голос Беонира, многократно усиленный гулким эхом. — Спускайтесь вниз, веревка как раз достает практически до дна колодца!
— Пойдем туда, что ли? — С такими словами Ребекка ловко перелезла через бордюр колодца и начала спускаться. — Раз уж этот увалень не убился, значит, и нам ничего не грозит.
Я, молитвенно сцепив похолодевшие от страха пальцы, подождала, пока моя охранница спустится чуть ниже, и тоже перебралась (отнюдь не так элегантно) через край провала. Камни, которыми были выложены стены колодца, оказались достаточно большими и выпуклыми, образуя удобные ступеньки.
Медленно перебирая руками по скользкой поверхности веревки, я переступала ногами, перешагивая с выступа на выступ. Некоторое время спустя я подняла глаза и увидела, что зев колодца, находящийся у меня над головой, заметно уменьшился в размере, сократившись до величины большого мяча. Помнится, именно такую игрушку, немного кривобокую, сшитую из потертой воловьей шкуры и набитую прелыми опилками, мы пинали на заднем дворе нашего приюта.
— Ой! — Похоже, погрузившись в приятные воспоминания, я неосознанно ускорила темп спуска и пристроила свой подбитый железной подковкой сапог точно на макушку притормозившей Ребекки. — Извини, я задумалась…
— Обалдеть, она еще и думать умеет! — ворчливо отозвалась лайил, зависая на веревке и потирая ушибленную макушку. — Умная, что ли, лишку? А ты учти: чем больше в голове извилин, тем труднее ими шевелить… Вывод — все якобы умные люди на самом деле являются ужасными тугодумами!
Я прикусила язык и стушевалась, не находя слов для достойного ответа. Охранница довольно ухмыльнулась и продолжила спуск. Я молчком последовала за ней, ибо за те несколько дней, что миновали с момента нашего знакомства, уже успела понять — Ребекка является чрезвычайно самолюбивой особой. Она готова пойти на все, лишь бы последнее слово в любом поединке — неважно, в словесном или с применением иного вида колюще-режущего оружия, — осталось за ней.
Вот так незаметно мы почти достигли дна подземелья. Я — погруженная в философские размышления, а Ребекка — упиваясь эффектом, произведенным на меня ее красноречием.
— Веревка закончилась, прыгай вслед за мной, — внезапно приказала лайил, гибко раскачиваясь на веревке и проваливаясь куда-то в темноту.
Я панически ахнула и непроизвольно ослабила хватку вспотевших от напряжения ладоней. Конец нашей импровизированной лестницы выскользнул у меня из пальцев, будто живой, а моя левая нога внезапно ощутила пустоту в том месте, где полагалось быть стене… Я дико заорала и рухнула вниз…
Открыв глаза, которые сами собой крепко зажмурились в момент моего сомнительного «прыжка», я обнаружила, что лежу на грязном каменном полу рядом с присевшей на корточки Ребеккой. Девушка пытливо прислушивалась и настороженно водила носом из стороны в сторону, словно проверяя, можно ли доверять здешнему запаху. За ее спиной я разглядела зияющую пустоту широкого туннеля, уходящего куда-то вбок.
— М-да, пахнет тут далеко не цветами, но выбирать не приходится. — Лайил выпрямилась и протянула мне руку, помогая подняться. — Пошли, нам надо выйти к какой-нибудь развилке. Не люблю, когда передо мной имеется только одна дорога.
— Теряешь ощущение свободы выбора! — с пониманием поддакнула я. — А куда запропастился Беонир?..
— Гав! — Две неожиданно выдвинувшиеся из темноты ладони с размаху опустились на шею Ребекки, несильно сдавив горло девушки.
— Хэк! — С утробным звуком, вырвавшимся из самой глубины груди, лайил не глядя двинула назад локтем правой руки.
Раздалось негромкое жалобное тявканье, и тело Беонира, описав красивую дугу, отлетело на добрых пять шагов назад, шумно обрушившись на засыпанный каменным крошевом пол подземелья. Я многозначительно хмыкнула. Похоже, невезучему ниуэ очень не хватило в детстве воспитательных лекций брата Флавиана, поучавшего: «Не поступай с людьми так, как не хочешь, чтобы поступали с тобой».
— Ты чего дерешься? — Утирая разбитый в кровь нос, юноша шатко подковылял к нам и недовольно уставился на свою обидчицу.
Я рассмеялась в голос, потому что парочка из них получилась просто загляденье: Ребекка, пикантно отсвечивающая смачным фиолетовым синяком под глазом, и Беонир, драматично шмыгающий чудовищно распухшим, смахивающим на хобот носом.
— А ты зачем подкрадываешься? — в свою очередь склочно окрысилась девушка, не желая признавать свою вину.
— Я же пошутил! — оправдывался ниуэ, держась за травмированный нос. — Я же без плохого умысла и заднего смысла!
— Ага, — насмешливо поддакнула я, — подкрался сзади без заднего смысла, причем в темноте, в подземелье…
— Нечего проверять мою реакцию, — менторским тоном посоветовала охранница. — Она у меня безупречная.
— Да я же о тебе переживал, — взвился выведенный из терпения Беонир. — Вдруг ты решила, что я пропал. И вот вместо благодарности получил… — Он красноречиво шмыгнул свежеприобретенным хоботом и всхлипнул.
— Мужская народная мудрость: сам придумал — сам обиделся! — надменно провозгласила Ребекка, презрительно оттопыривая алую нижнюю губу. — Много ты о себе мнишь, блохастый, я о тебе и не вспомнила бы…
— Так я о тебе же заботился! — глухо взвыл неправедно обсмеянный юноша, уже готовый забыть о заключенном между ними перемирии и броситься в драку. — У-у-у, стерва!
— Заботливый какой выискался, чтоб тебя мантикора три раза переварила! — не осталась в долгу наша записная язва. — Напугал меня до полусмерти.
— Если ты споришь с идиотом, — наигранно равнодушным тоном вставила я, стремясь сгладить возникший конфликт, — то велика вероятность того, что он думает о тебе то же самое…
На мгновение вокруг нас воцарилась гнетущая тишина. Из бокового хода слышался лишь отдаленный стук падающих со стены водяных капель да какой-то тихий полускрип-полушорох, не похожий ни на один из знакомых мне звуков.
