А я сижу такая умытая, причёсанная, с подсохшими чистыми и пышными волосами, и аккуратненько эдак вилочкой оладушек накалываю. Управляющий поместьем воззрился на меня, выпучив глаза.
— Добрый день. Как поживаете? — добила я его.
В общем, о том, чтобы опять запереть меня в клетку, и речи не было. Управляющий только просил Фокка, чтобы тот оставил меня пока у себя в доме, но Фокк упёрся и твердил, что кому же жить в господском доме, как не самого герцога дочке родной. Долго бы они ещё рядились, если бы оладьи у меня на тарелке не кончились.
— А теперь послушайте меня, господа, — сказала я, аккуратно рыгнув и промокнув губы кухонным полотенчиком.
На пути в столицу я сидела рядом с водителем, замотанная в большую пуховую шаль. Заднее сиденье было уставлено подношениями — корзинами с яйцами, тушками забитой птицы, простой выпечкой и прочей снедью. Откупалось "обчество", чтобы, значит, его не пороли.
ГЛАВА 2
На просторное крыльцо столичного дома герцога Тонлея высыпала челядь. Все с удивлением смотрели на знакомого водителя из поместья, на этот раз приехавшего с какой-то девочкой, каковая, выйдя из коляски, по-хозяйски распорядилась:
— Отвезите продукты к кухне, там пусть выгрузят.
Потом эта девочка — я, то есть — подошла к крыльцу и стала внимательно смотреть на встречающих. Я — на них, они — на меня.
— Вы бы ещё оркестр приготовили, — говорю, наконец, — для торжественной встречи герцогской дочки.
— Простите, юная леди, а как фамилия вашего папеньки? — спросил стоящий в центре пузатый господин в ливрее.
— Вчера была Тонлей, — усмехаюсь я со значением.
— Да это не наше ли отродье? — ахнула какая-то женщина.
— Ваше, ваше, — киваю я, — Только теперь я в полный разум пришла и ничего, что раньше со мной было, не помню.
Охи, ахи, "не может быть", "да как же это", "а где клетка", "ведь только два денёчка и отдохнули", "да не, эта на отродье не похожа совсем", "а на покойную герцогиню-то как зато похожа", "мы все умрём" и прочие возгласы. Ну, могу их понять. Увозили лохматого, бессмысленного и злобного чумазика, а привезли белого и пушистого ангелочка.
Подошла к пузатику — видимо, он тут главный.
— Ведите.
— Куда? — растерянно спросил он.
А и правда — куда? Сказать ему "в мои комнаты", так наверняка раньше девочку держали где подальше, может, даже и в подвале. Не, мне хватило со свиньями несколько часов пожить, с крысами как-то не хочется.
— К бабушке, — нашлась я.
Старушка и решит, где я теперь жить буду.
Но старушка ничего решить не могла. С ней "приключился удар", как пояснил мне пузатик-дворецкий, и она лежала на кровати без движения, могла только смотреть, да и то — одним глазом. Другая сторона лица оставалась парализованной. Я подошла к старой женщине и поглядела ей в удивлённо вытаращенный на меня глаз.
— А целитель что говорит? — спросила я находящуюся рядом горничную.
— Простите, леди Эвелис, целителя у герцогини не было.
Ну вот я и узнала, как меня зовут. А то уж опасалась, что придётся именем "Отродье Тонлей" везде подписываться.
— Почему не было? — возмутилась я.
— Мы посылали за тем магом-целителем, который раньше семью Тонлей пользовал, но он идти отказался, — ответил дворецкий, — говорит, все уже знают, что герцога нашего арестовали и всё имущество у нас отберут, так что нам за его труды и платить больше нечем. А мы-то ведь прислуга, не можем господские деньги брать без разрешения.
Да, о клятве Гиппократа тут явно не слышали.
— Тащите сюда целителя, этого или какого-то другого. Найдём, чем оплатить его визит. А отберут имущество или нет, ещё неизвестно!
Уж я постараюсь, чтобы не отобрали. Как-то не готова я оказаться на улице с парализованной старушкой на руках, и со статусом "без роду, без племени". К тому, что я аристократка, уже привыкла и отвыкать не хочется.
Велела принести мне чистую одежду, наконец. Дворецкий ушёл распорядиться, а я осталась у постели больной. Надо бы её в курс ввести, мало ли, что она не говорит, а слышать — всё слышит и понимать — понимает.
— Такие вот чудеса, бабушка, я в разум вот пришла полностью, управляющий поместья меня обратно домой и отправил. Я ничего не помню, что со мной было раньше, но откуда-то почти всё понимаю. Даже кажется, я иногда понимаю больше, чем другие. Как какой-то взрыв вчера услышала, так в моей голове будто бы и включилось это понимание. Так что теперь всё со мной будет в порядке, я больше никого не обижу. И магическим даром вещи двигать тоже больше никогда не буду.
У старушки из раскрытого глаза выкатилась слеза. Думаю, не от горя из-за произошедшего со мной. Если бы бабка свою внучку ненавидела, не ехала б с ней в одной коляске на прощанье.
— А папеньку моего наверное судить будут, я слышала, это он тот взрыв устроил, хотел самого его высочество убить. Наверное, говорят, чтобы король выдал замуж принцессу за папеньку и наследником престола их дитя объявил. Но ты не переживай, там вроде бы почти все живы остались. Так что может, папеньку слишком строго и не накажут.
Ага, как же. Да я б сама ему голову оторвала за покушение на жизнь Винсента! А наш король тем более к сентиментам не склонен. По себе знаю. Но старенькую леди жалко. Вдобавок она — оплот моей благополучной жизни тут, от этого её здоровье мне ещё дороже. Я переоделась и продолжала болтать, рассказала о том, что в деревне со мной было. Так мы и дождались мага-целителя.
Тот первым делом недоверчиво уставился на меня и, как показалось, посмотрел магическим зрением мой мозг — тот ли он, что был раньше. То есть — та ли я. Потом он брюзгливым тоном про гонорар спросил и добавил, что наличные деньги, насколько ему известно, герцог в замагиченном сейфе держит, который кроме него никто не откроет.
— Вам сказали, что ваш визит будет оплачен, господин доктор? Ну так в чём дело, или слово леди для вас — пустой звук? — сурово отчитала я его.
Тот только покачал головой — что, мол, ей можно объяснить, дитю, которое ничего понимать не может, хотя и разговаривать как-то вдруг научилась. Но за дело всё-таки взялся. Я понаблюдала за его работой, включив магическое зрение, как мы делали это в больнице академгородка. Эх, целительская магия, не далась ты мне, как мечталось. Впрочем, я не жалею о том, каким даром оказалась наделённой. Нисколько — ни тогда, ни сейчас.
Велела дворецкому принести еды и питья для целителя, чтобы тот подкрепился после обследования и лечения старушки — вижу ведь, как выкладывается человек, что-то в голове пациентки будто бы то ли вычищает, то ли заживляет.
После сеанса целитель, отойдя от заснувшей старушки, ни присесть, ни поесть не отказался.
— Что скажете, господин доктор, бабушка выздоровеет?
