Но мира с собой он не знал, ибо душа его жертвы не дала бы ему жить в мире. Ночью эта душа пробуждала его в крике и в поту от снов, в которых она умирала. Призрак угрызал Десницу виной, стоило тому дотронуться до струн алой гитары, и неустанно влек вперед напоминаниями о том, что́ благочестивые доктора Св. Екатерины с ним сделают. Вот почему Десница исходил весь белый свет: благочестивые доктора Св. Екатерины разыскивают его по всей поверхности планеты, и если он когда-либо остановится, они найдут его, вернут на небо и уничтожат. Таково проклятие Десницы, обреченного странствовать по миру с алой гитарой за спиной, преследуемого призраком убитого им человека, что ждет с той стороны глазных яблок и жаждет пожрать его душу.
– Отличная история, – сказала Арни Тенебрия.
– У каждого за душой отличная история, – сказал Раэль Манделья. Дети в страхе завизжали. Десница схватил алую гитару – выпалить еще один парализующий аккорд. – Спокойно, – сказал Раэль Манделья. – Я не желаю тебе зла. – А детям он сказал: – В следующий раз будете кого-нибудь прятать – осторожнее с водой. Капли на земле привели меня прямиком сюда. Зачем вы это сделали?
– Потому что он наш друг, – сказал Лимааль Манделья.
– Потому что он нуждался в чьей-то доброте, – сказала Таасмин Манделья.
– Потому что он боялся, – сказала Арни Тенебрия.
– Вы же никому не скажете, что он здесь, ну пожалуйста? – сказал Джонни Сталин. Дети хором запротестовали.
– Тихо, – сказал Раэль Манделья, внезапно заполняя собой всю пещеру. – Я выслушал вашу историю, м-р Десница, и скажу так: что кто сотворил раньше – не мое дело, да и ничье в принципе. Когда д-р Алимантандо (дети, вы его помните?) придумал это место, он сказал, что здесь никому и никогда не откажут в убежище за прошлые дела. В этом месте у всех новая жизнь. Да, д-р Алимантандо исчез, в прошлом или будущем, я не знаю, но, думаю, он был прав. Здесь у всех новая жизнь. Мне не по нраву то, что делает наш новомодный мэр, при д-ре Алимантандо все было куда лучше. И мне не по нраву люди, которые бегают к мэру и ждут от него правильных ответов; я скажу, что правильные ответы все внутри вас, или их нет вообще, ну или, если выразиться по-другому, я никому не скажу, что вы тут. Я скажу, если спросят, и вы, дети, тоже скажете, что видели, как он перешел рельсы, потому что если ваша история правдива, вскоре вам так или иначе придется уйти.
Десница кивнул – еле заметный благодарственный поклон.
– Спасибо, сэр. Мы уйдем завтра. Есть ли что-то, чем мы могли бы выказать нашу благодарность?
– Да, – сказал Раэль Манделья. – Говорите, вы прибыли Извне, так может, вы в курсе, отчего у нас сто пятьдесят тысяч лет не было дождя? А вы, дети, заучите свое алиби и идите ко мне обедать.
Глава 22
Земля искрилась инеем под серо-стальным небом; Раэль Манделья, прихватив кастрюльку каши и два банана, шел в пещеру к беженцу. Он наслаждался тишиной: пройдет час-другой прежде, чем мир проснется, позевывая и попукивая. Обычно до Раэля Мандельи просыпались одни птицы, и он сильно удивился, увидев, что Десница не спит, бдит и занят непостижимыми личными делами. Его картиночный костюм стал черным, как ночь, на чудной ткани кружатся линии, смахивающие на спицы в колесе, рядом в изобилии вспыхивают цифры, суетятся кривые, вертятся разноцветные предложения. Крохотная пещера полнилась мерцанием.
– Что происходит? – спросил Раэль Манделья.
– Ш-ш-ш. Графическая выборка климатических и экологических режимов Солнцеворотной Посадки за семьсот лет, весь период хомоформирования. Мы подключились к Анагностасу на борту Станции Папы Утопия, чтобы понять, можно локализовать нарушение рутины местного микроклимата или нет, и данные не просто бегут как угорелые – я должен читать их задом наперед в отражении на кувшине, так что мы благодарствуем за тишь, пока концентрируемся.
– Это невозможно, – сказал Раэль Манделья. Мелькали цвета, бурлили слова. Вдруг головокружительный экран потух.
– Засек. Проблема в том, что и они засекли нас. Теперь выследят через компьютерный канал, так что мы проглотим наш завтрак, спасибо, и пойдем.
– Конечно – но почему не идет дождь?
Десница, уплетая кашу, сквозь щедрые ложки варева сказал:
– По самым разным причинам. Темпоральные аномалии, барометрические градиенты, преципитирующие вещества, реактивная деформация, микроклиматические зоны вероятности, поля катастроф – но главным образом вы позабыли имя дождя.
На что дети, тайком шедшие за Раэлем Мандельей до пещеры, закричали в один голос:
– Позабыли имя дождя?
– Что такое дождь? – спросила Арни Тенебрия. Когда Десница объяснил, она сурово сказала: – Глупости! Как это может быть – вода падает с неба? В небе солнце, вода оттуда течь не может, вода течет из-под земли.
– Видите? – сказал Десница. – Они так и не познали имя дождя, истинное имя, сокровенное, которым обладает все на свете – и на которое все на свете откликается. Но если вы утратили имя дождя, дождю вас не услышать.
Раэль Манделья содрогнулся по непонятной ему причине.
– Скажите нам имя дождя, мистер, – попросила Арни Тенебрия.
– Да, пожалуйста, покажите нам, как вода падает с неба, – попросил Лимааль Манделья.
– Да, устройте нам дождь, чтоб мы могли звать его по имени, – попросила Таасмин.
– Да, покажите нам, – добавил Джонни Сталин.
Десница отложил плошку и ложку.
– Хорошо же. Вы оказали услугу нам, мы окажем услугу вам. Мистер, можно как-то выбраться в пустыню?
– У Галлачелли есть дюноцикл.
– Можно, вы его одолжите? Нам нужно отойти подальше: мы будем играть с силами вполне космического масштаба, звуковой посев облаков, насколько мы знаем, никем покамест не испытан, однако теория крепка. Мы устроим над Дорогой Запустения дождь.
Дюноцикл братьев Галлачелли был странной дворнягой от техники. Эд состряпал его в свободное время, и выглядел он как шестиместный трехколесный вездеход под огромным магазинным навесом. Раэль Манделья такое прежде не водил. Дети радостно заорали, когда он направил машину по ухабам вниз с утеса на дюнные поля. Аккуратно ведя громоздкий дюноцикл по узким каналам между горами красного песка, Раэль Манделья держался за руль все увереннее. Десница развлекал детей рассказом о том, как пересек пустыню, показывал вешки и ориентиры. Они ехали, и ехали, и ехали под огромным серым облаком, удаляясь от человеческих поселений и погружаясь в ландшафт, где время текуче и зыбуче, будто песок под ветром, а из-под изменчивой поверхности пустыни звонят колокола погребенных городов.
Часы у всех остановились ровно в двенадцать двенадцать.
Десница жестом велел Раэлю Манделье остановиться, встал и втянул носом воздух. По картиночному костюму брели телевизионные тучки.
– Здесь. То самое место. Вы не чувствуете?
