И что же, как звали тех, кого Лимааль Манделья одолел на пути к чемпионству? Да вот они.
Тони Джулиус, Олифонт Доу, Джимми «Сокровище» Петроленко, «Асы» Квартуччо, Ахмед Синай Бен Адам, «Мешок» Джонсон, Итамуро (Сэмми) Ёси, Луи Мансанера, Рафаэль Рафаэль-мл., «Пальцы» Ло, Нобуро Дж. Вашингтон, Генри Наминга, епископ Р. Э. Викрамасингх, м-р Ц. Азиим, «Челюсти» Джексон-мл., «Маравихер» Ларри Лемеск, Иисус Бен Сирах, Валентин Кви, м-р Питер Мелтерджонс, «Французик» Рэй, Дхарма Алимангансорэнг, Неемия Чун (Потрошитель), м-р Дэвид Боуи, Микал «Микки» Мансанера (не родственник), Саломан Сальриссиан, Владимир «Кол-в-Горле» Дракул, м-р Норман Мэйлер, м-р Халран Элиссиан, Мерседес Браун, «Рыжий» Футуба, судья (Судья Дред) Симонсенн, «Проф» Чаз Ксавьер, Блэк Джон Делореан, Хью О’Хэр, м-р Питер Мелтерджонс (по второму разу).
Побеждая, Лимааль Манделья хранил скромность. Он презирал расточительную претенциозность противников: отороченные норкой чехлы для киев, зубы с алмазными пломбами, кии, инкрустированные перламутром, генетически адаптированные телохранители, иглострелы из чистого золота, весь малый джентльменский набор неудачника. Из скопленного Лимаалем Мандельей состояния шестнадцать процентов шли его менеджеру Гленну Миллеру, который запустил собственный лейбл «Американский Патруль» для новых андеграундных бэндов и построил для них же студию звукозаписи; Лимааль Манделья оставлял себе достаточно, чтобы душа не простилась с телом, а остальное анонимно жертвовал в фонд помощи проституткам на пенсии, на горячую похлебку для 175 тысяч зарегистрированных белладоннских нищенствующих и реабилитацию алкоголиков, наркоманов и порнозависимых.
Каким бы скромником, даже филантропом Лимааль Манделья ни был в личной жизни, в самоуничижении его было не заподозрить. Он полагал себя лучше всех с уверенностью, неколебимой, как небеса. Весь из себя крутой, худой, с бородой, что лишь подчеркивала стальной отблеск в глазах. Встревоженный фанатизмом своего протеже Гленн Миллер однажды утром, когда бэнд упаковался и разъехался по домам, смотрел, как Лимааль Манделья загоняет в лузы шар за шаром, шар за шаром, целится и бьет, целится и бьет, полирует кий и приемы, доводит игру до совершенства, но все время хочет большего.
– Загонишь ты себя, Лимааль, – сказал Гленн Миллер, кладя тромбон на стол. Понукаемые неумолимой математикой кия шары прыгали в лузы. – Равных тебе так и так нет. Гляди, ты же пробыл здесь сколько, год, да? Чуть больше, двадцать шесть месяцев, если быть совсем точным; тебе не так давно стукнуло одиннадцать, ты побил куда более опытных мужиков; ты – чемпион, любимчик Белладонны, разве этого мало? Чего еще ты хочешь?
Лимааль Манделья забил все цветные до последнего прежде, чем ответить.
– Всё. Вообще. – Белый откатился и упокоился в центре стола. – Быть лучшим в Белладонне недостаточно, пока где-то есть кто-то, может быть, лучше меня. Пока не пойму, есть такие или нет, не успокоюсь. – Он забрал шары из луз и сложил в треугольник, чтобы еще раз сыграть против себя.
Весть разнеслась повсюду. Тому, кто сумеет одолеть Лимааля Манделью, он отдаст свою корону, половину богатства и честное слово, что никогда не притронется к кию. Того, кого одолеет Лимааль Манделья, он просил лишь поклониться и признать себя победителем. Весть распространилась по радиоволнам вместе с шоу Гленна Миллера «Час Биг-Бэнда», что выходит в эфир воскресным вечером, и девять континентов собрались в путь.
Что до претендентов, вот вам еще один список.
То были юнцы, старики, мужчины среднего возраста, дылды, коротышки, толстяки, худяки, больные, здоровые, лысые, волосатые, гладко выбритые, бородачи, усачи, люди без шляп, черные, красные, бурые, желтые, беловатые, счастливые, грустные, умницы, простецы, нервные, самоуверенные, робкие, надменные, серьезные, смешливые, молчуны, болтуны, традиционной ориентации, нетрадиционной ориентации, обеих, ни той и ни другой, голубоглазые, зеленоглазые, с глазами как локаторы, плохие, хорошие, люди из О, из Меридиана и Мудрости, люди из Ксанфа, и Хриса, и Великого Окса, люди из Большой Долины, и Великой Пустыни, и Архипелага, трансполярцы и бореальцы, люди из Солнцеворотной Посадки, люди из Ллангоннедда и Льюкса, из Кэршо и с Железной Горы, люди из Блерио и Приземленда, люди из великих городов и крошечных деревушек, люди гор и люди долин, люди лесов и люди равнин, люди пустынь и люди морей; они шли, и шли, и шли, и опустевали городки, и простаивали машины на фабриках, и спел и зрел урожай в полях под летним солнцем.
Шли старики: старцы со смертью в глазах, напоминавшие Лимаалю дедулю Арана, – и женщины: жены, любовницы, сильные бабы, несущие на спине бремя мира, великие, мощные женщины с девяти континентов, – и дети: из школ, из яслей, из детсадов, с короткими киями и ящиками из-под пива, чтобы, когда бьешь шар, дотянуться до стола.
Лимааль Манделья одолел их всех.
Не было на планете мужчины, женщины, ребенка, которые победили бы Лимааля Манделью. Он был Величайшим За Всю Историю Вселенной. И когда последний претендент пал, Лимааль Манделья взгромоздился на стол, двумя руками поднял кий над головой и провозгласил:
– Я – Лимааль Манделья, Величайший Снукерист За Всю Историю Вселенной: есть ли кто, человек или бог, который сразится со мной, есть ли кто, смертный или бессмертный, грешник или святой, кого я не смогу одолеть?
– Ну я это, я. Сыграй со мной, Лимааль Манделья, и научись уже смирению, павлин ты общипанный.
Говорящий встал, чтобы Лимааль Манделья увидел претендента. То был элегантный джентльмен с оливковой кожей, одетый в красный атлас и опирающийся на трость, будто он прихрамывал.
– Кто ты такой, чтобы бросать мне вызов? – расхорохорился Лимааль Манделья.
– Мое имя не требуется, требуется только бросить вызов, – сказал элегантный мужчина; и, действительно, он мог не называть себя, ибо мгновенный всплеск адского пламени в черных атласных глазах установил его личность для всех: Аполлион, Пут Сатанахия, Ариман, Козел Мендеса, Мефисто(фель), Архивраг, Антихрист, Гермес Трисмегист, Нечистый Дух, Соперник, Люцифер, Отец Лжи, Сатана Мекратриг, Диавол, Искуситель, Лукавый, Змий, Повелитель Мух, Старый Джентльмен, Сатана, Окаянный, Шайтан, зло, которому не нужно имени, чтобы скрыть себя.
Возможно, Лимааль Манделья был слишком пьян победой и не распознал врага; возможно, рацио не позволило ему допустить, что джентльмен есть инкарнация инфернального; возможно, он просто не мог устоять перед вызовом, – потому что он крикнул:
– Сколько фреймов? Насколько ты хочешь, чтобы я тебя унизил?
– Семьдесят шесть устроит?
– Лады. Бросаем монету.
– Погоди-ка. Ставки.
– Такие же, как у всех.
– Этого недостаточно, уж прости меня. Если ты побеждаешь, Сатана Мекратриг падет перед тобой на колени, Лимааль Манделья, но если ты проиграешь, он заберет твою корону, твое богатство и твою душу.
– Хорошо, хорошо. Хватит драматизировать. Орел или решка?
– Решка, – сказал Враг, улыбаясь инфернальному себе. Лимааль Манделья подбросил монету и начал игру.
