Раджандре Дасу было дано очаровывать машинерию. Не существовало ничего механического, электрического, электронного и субмолекулярного, что не стало бы работать для Раджандры Даса. Он любил машины, любил разбирать их, возиться с ними, собирать снова и совершенствовать, а машины любили, когда его длинные проворные пальцы поглаживали их внутренности и пощипывали их чувствительные компоненты. Машины пели для него, машины мурлыкали для него, машины делали для него все. Машины с катушек съезжали от любви к нему. Когда в дырах под Главным Вокзалом Меридиана портился какой-либо механизм, он попадал прямиком к Раджандре Дасу; тот что-то напевал, бормотал, поглаживал ухоженную каштановую бородку. Потом извлекал из куртки с множеством карманов отвертки, разбирал механизм – через пять минут тот отремонтирован и работает лучше прежнего. Раджандра Дас уламывал лампочки, рассчитанные на четыре месяца, светить два года. Настраивал беспроводы настолько тонко, что те ловили космическую болтовню хабитатов РОТЭХа на высокой орбите. Перемонтировал протезы рук и ног (на Главном Вокзале Меридиана недостатка в них не было), становившиеся быстрее и сильнее замененной ими плоти.
Такие его способности не остались незамеченными вокзальной властью, и когда перфузионный отцеживатель давал не тот осадок или постоянный сбой в рычажном ускорителе номер 3 заставлял инженеров в раздражении швырять ЭМП-индуктор на бетон, самого младшего подстажера отправляли в провонявший фекалиями муравейник путей и тоннелей отыскать Раджандру Даса. И Раджандра Дас устранял сбой и отлаживал неисправный отцеживатель, и все работало как новенькое, если не лучше.
Оттого Раджандра Дас вел приятную жизнь: регулярные полицейские облавы в туннелях его не трогали, он пользовался уважением и любовью, нужды не знал. Но однажды Раджандра Дас выиграл в Большую Железнодорожную Лотерею.
То была хитроумная поделка социальной инженерии, придуманная легендарным бомжом, которого все звали Старый Мудрила, и вот как она работала. Раз в месяц имена всех подземельцев попадали в большой лотерейный барабан. Вытягивалась одна бумажка, и в ту же самую ночь победителя приглашали покинуть Главный Вокзал Меридиана на любом поезде по его или ее выбору. Ибо Старый Мудрила дотумкал: Главный Вокзал Меридиана – как есть ловушка: комфортная, теплая, сухая дыра, приглашение в вечность самодовольного нищебродства и омертвения. Вокзал глушит любой потенциал любого человека. Это милая тюряга. Будучи Старым и к тому же Мудрилой (старым как мир, гласит легенда), он придумал два закона, два правила игры. Первый: в барабан идут все имена без исключения. Второй: отказаться от выигрыша победитель не вправе.
И вот в комнатухе, стены которой усеяны открытками прежних победителей, барабан пострекотал, кашлянул – и выкашлял имя Раджандры Даса. Может, это была удача и ничего личного. Ну или барабанная машина без задней мысли старалась ему угодить. Так или иначе, выигрыш достался Раджандре Дасу, и пока победитель паковал скромные пожитки в холщовый мешок, по Главному Вокзалу Меридиана под и над землей, от Фрахтовой Ветки авеню Эстерхази до кабинета м-ра Популеску, станционного смотрителя, ползли разговорчики: «Раджандра Дас выиграл в лотерею… вы слыхали?.. Правда? Да, он выиграл в лотерею», – и настала полночь, и Раджандра Дас скрючился в смотровой яме около Главной Одноколейки Номер Два в ожидании, когда переменится светофор, и провожать его пришли более сотни человек.
– Куда направляешься? – спросил Дзонг Пот Хуан, сосед по дыре и постоянный клиент.
– Не знаю. В итоге в Мудрость, я думаю. Всегда хотел посмотреть на Мудрость.
– Но, Ар-Ди, это же на другой половине мира.
– Тем ценнее туда доехать.
Тут светофор загорелся зеленым, и в ярком сиянии Главного Вокзала Меридиана по рельсам разнеслись пыхтение и фырчание термоядерного пара. Из света и дыма явился поезд, полторы тысячи тонн клац-клацающей стали «Вифлеем-Арес». Мимо укрытия Раджандры Даса тяжеловесно катились товарные вагоны, убийственно тяжелые и медленные. Раджандра Дас отсчитал двенадцать, свое счастливое число, и выскочил из ямы. Он бежал между поездом и рядами доброжелателей, и кто-то хлопал его по спине, и слышны были возгласы одобрения. Раджандра Дас улыбался и махал рукой на бегу. Поезд неспешно набирал скорость. Раджандра Дас выбрал вагон и запрыгнул на сцепку. Из темноты донеслись вопли, гиканье и овации. Он перелез на подножку вагона и дернул за ручку двери. Чутье не подвело. Дверь оказалась не заперта. Раджандра Дас отодвинул ее и вкатился внутрь. Устроился поудобнее на штабеле ящиков с манго. Поезд громыхал сквозь ночь. Раджандра Дас забылся рваным, странным сном; ему казалось, что состав подолгу стоит на анонимных узлах, пока мимо свистят поезда поярче и побыстрее. На заре он проснулся и позавтракал манго. Отодвинул дверь и сел, свесив ноги, и вот так сидел и смотрел, как красное солнце встает за обширной красной пустыней, и ел кусочки манго, отрезая их многолезвийным ножом Сил Обороны, спертым из «Особых Скобяных Изделий Кришнамурти» на улице Уотер. Кроме красной пустыни здесь и там смотреть было особо не на что, и Раджандра Дас снова отправился на боковую, и снились ему башни Мудрости, сияющие в рассветных лучах солнца, что встает из-за Сыртского моря.
В двенадцать двенадцать Раджандру Даса разбудил микровзрыв в основании позвоночника. Из глаз сыпанули искры; Раджандра Дас задохнулся, судорожно разинул рот, скривился от боли. Новый взрыв, еще один. Теперь Раджандра Дас проснулся достаточно, чтобы понять: его бьют по почкам. На крик вдоха не хватило; он перекатился на спину, и потная щетинистая харя обдала его мерзкими миазмами.
– Паскуда-сука-гнусь-бомжара-хренов, – пророкотала сальная харя. Нога изготовилась к новому удару.
– Нет-нет-нет-нет-нет-нет-нет-нет-нет, нет-нет-не-надо, – заскулил Раджандра Дас, отыскав в кармашке легких воздух для мольбы, задрав руки в тщетной самозащите.
– Паскуда-сука-гнусь-бомжара-хренов, – подчеркнул небритый вонючка и выпнул воздух из Раджандры Даса. Ручища схватила Раджандру Даса за потертую куртку и приподняла.
– Пшел, – сказала харя, таща Раджандру Даса к открытой двери. Под колесами мчалась красная пустыня.
– Нет-нет-нет-нет-нет, – умолял Раджандра Дас. – Не здесь, не в пустыне. Это смертоубийство!
– Похер, – проворчала потная харя, но, видимо, некий рудимент добропорядочности, не затронутый «Вифлеем-Арес Ж/Д», шевельнулся, потому что харя опустила Раджандру Даса на штабель ящиков с манго, присела на корточки, дабы рассмотреть паскудного бомжару, и принялась похлопывать дубинкой с подсветкой по бедру. – Вот притормозим, и ты отседова вылетишь. – Раджандра Дас молчал. Он ощущал, как окрашиваются багрянцем синяки по всей спине.
Через полчаса вагон затрясся. Раджандра Дас каждым багряным синяком чуял, что поезд замедляет ход.
– Эй, а где мы вообще? Есть тут цивилизация?
Сторож осклабился, демонстрируя гнилозубое горнило. Поезд тормозил. Остановился со скрипом и скрежетом. Сторож отодвинул дверь, впуская ослепительное солнечное зарево.
– Эй-эй-эй, что это такое? – сказал Раджандра Дас, заморгав и ослепнув. Потом обнаружил, что лежит на твердой грязи, а воздух из легких опять выбит. Больно шлепнулся на грудь холщовый мешок. Засвистели свистки, зашипел пар, забились поршни. Раджандру Даса ударила по лицу обжигающе горячая струя. «Кровь!» – подумал он, потом моргнул, сплюнул, присел. Сторож, кончив мочиться, оглушительно захохотал и принялся упихивать бородавчатый член обратно в зловонные штаны. Поезд заревел и умчался прочь.
