– Но вы сами раскрыли мне секрет Темпорального Перевертывания, а это ключ к хронодинамике; так я спас Дорогу Запустения от кометы… и уничтожил вас.
– Весьма логично, мой добрый доктор, но не совсем верно. Ты не истребил нас, ты дал жизнь мне. Я – продукт запущенного тобой потока событий.
– Твоя загадочность становится утомительной.
– Терпение, мой добрый доктор, терпение. Видишь ли, я не то зеленое существо, что вело тебя по Великой Пустыне. Ты рассоздал его, бедное дитя, хотя, я полагал, он может возродиться и вновь повести тебя по пустыне гравия, пустыне камня и пустыне песка. Линии времени сходятся. Нет, я – совершенно другое зеленое существо. Может, ты меня уже встречал? – Д-р Алимантандо изучил виридиановые черты, казавшиеся слегка знакомыми: воспоминание, безадресное узнавание, изваянное в нефрите.
– А теперь – совсем неприемлемая часть вечера, – объявило зеленое существо. – Хотя меня быть не должно, я – есть. Значит, для меня обязан найтись особый научный довод; чудотворная причина. – Зеленое существо балансировало на одной ноге. – Одна нога, десять ног, тысяча ног, миллион ног; все ноги науки не удержат мир в равновесии, если их не подпирает нога чудес. – Существо поставило вторую ногу на пол, поклонилось, выпрямилось. – Наука, если в ней нет того, чего она не может объяснить, – не наука в принципе.
– Суеверная чушь.
– Эти живущие в джунглях древесники, к которым ты заглядывал, – у них тоже есть наука, изучение неизучаемого. То, что мы зовем мистикой и магией, науки о высших порядках структуры, которая оседает сладким нектаром на витках Спирали Сознания, – вот что их интересует. Они исследуют неисследуемое, чтобы узнать неузнаваемое; чем хорошо знать только то, что можно узнать?
– Твои загадки и задачки зверски заковыристы, – сказал д-р Алимантандо раздраженно-колюче.
– Аллитерация! Обожаю аллитерацию! Хочешь загадку? Вот тебе загадка: как меня зовут?
Д-р Алимантандо досадливо фыркнул и сложил руки на груди.
– Мое имя, добрый доктор. Узнаешь мое имя – узнаешь все. Подсказка: это настоящее имя, а не куча букв и чисел, и имя это человеческое.
И ровно потому же, почему не склонные к таким забавам люди не в силах противиться игре «Сижу и Глазиком Гляжу», д-р Алимантандо принялся угадывать имя. Он угадывал, и угадывал, и угадывал во мраке и хладе ночи, однако зеленое существо, которое восседало на корточках посреди липких железнодорожных веток и неуместно привыкало к течению минут и часов, лишь мотало зеленой головой и говорило «нет-нет-нет-нет-нет». Д-р Алимантандо угадывал до хрипоты, до первого зарева зари на краю мира, но зеленое существо все твердило «нет-нет-нет-нет-нет».
– Еще одну подсказку, – прокаркал д-р Алимантандо.
– Подсказка-подсказка, – пропело зеленое существо. – Будет тебе подсказка. Это имя, распространенное на твоей старой доброй родине, друг. Я – человек из зеленого Второзакония. – И д-р Алимантандо перечислил все фамилии, которые помнил со времен второзаконной юности.
– …Арумангасендо, Амаганда, Дзингансенг, Санусангендо, Итигансенг… – а зеленое существо по-прежнему мотало головой (с каждым слогом привыкая к перекатывающимся на языке второзаконным именам) и говорило «нет-нет-нет-нет-нет». Когда мир высвободил краешек из-под диска солнца, воображение д-р Алимантандо иссякло, и он сказал:
– Сдаюсь.
– Все перечислил?
– До единого.
– Не совсем так, добрый доктор. Одно имя ты не назвал.
– Да, я знаю.
– Так назови его.
– Алимантандо. – И зеленое существо протянуло руку, и коснулось пальцем пальца д-ра Алимантандо, и эта рука была его рукой, и вспышка зеленого света высветила самое сердце тайны. Кольцо Времени, великая Шестерня, в которой кружатся все вещи, должно быть, излечилось от ран, которые д-р Алимантандо нанес ей, играя с историей. За внешним ободом кольца, у его центра струилось чудесное: оно вторглось во время, чтобы зеленые существа осуществились, и ради такого сделало его его же созданием. За эоны отсюда один из сыновей будущего поведет его по собственным следам по Великой Пустыне: то зеленое существо – не зеленое существо, стоящее сейчас перед ним; оно – его будущее я. Теперь д-р Алимантандо знал, откуда взялись каракули, нацарапанные красным мелом. Он даровал себе свое величайшее желание и, поступив так, забросил самого себя на зеленую хронодинамическую карусель, которая сперва унесла д-ра Алимантандо далеко от предназначения стать отцом зеленых существ, но со временем доставила его к этому чудесному моменту творения. Великая Шестеренка исцелена и обрела цельность. Будущее заверено, прошлое непреложно.
– Да будет так, – сказал д-р Алимантандо.
Чудесная зеленость заструилась с пальца зеленого существа в д-ра Алимантандо. Позеленели кисть, запястье, рука. Д-р Алимантандо плакал от страха.
– Это немного больно, – сказало зеленое существо. – Нет родов без боли.
Д-р Алимантандо разодрал одежду спелыми зелеными пальцами и увидел в прорехе зеленый прилив, что волнами шел по телу. Со стоном он повалился на пол: из внешней оболочки исчез последний след коричневого, но внутренний человек только начинал преображаться. По венам бежала зеленая кровь, замещая пошлую красно-мясную жидкость. Сжимались и распухали гормональные железы, обретая новую форму, кривились и ссыхались органы, подчиняясь диктату чуждых функций зеленой ликантропии. Внутри сочились соки, вздувались железы, сплющивались пустоты. Д-р Алимантандо катался по плиткам и корчился все время оно, а потом завершился. В окно устремилась заря, и при ее утвердительном свете д-р Алимантандо изучал свое новое тело.
– Ты в меня, я в тебя, мы в нас, – пропело зеленое существо. – Се твое будущее я. – Зеленое существо стояло напротив зеленого существа: нефритовые статуи-близнецы. – Будущее должно себя защищать, зеленые люди должны появиться, следовательно, чудесное прорвалось и сделало мной тебя. Ну что, пойдешь со мной? Работы – выше крыши.
– Выше крыши, – согласилось зеленое существо.
– Правда, – сказало зеленое существо, и вдруг пахнуло только что скошенным сеном, и древним секвойным лесом, и свежевспаханной землей после дождя, и черемшой в полях Второзакония, и зеленые существа шагнули за миллионы миллионов лет в дрёмовремя.
В шесть ноль шесть сильно беременная Квай Чен Пак Манделья (жена по сути, но не по закону: на Дороге Запустения уже не было закона, что признаёт бракосочетания) пришла с завтраком на подносе и постук-тук-тучала в дверь комнаты для гостей. Тук-тук-тук, нет ответа, тук-тук-тук, нет ответа, и она сказала себе, верно, он спит, и тихонько вошла, чтобы водрузить поднос у кровати. Комната пуста, окно открыто. На кровать надуло пыли, спать здесь никто не спал. На полу – белье чужака, разбросано, разодрано; среди прочего любопытная Квай Чен Пак нашла любопытную штуку – тонкую, как бумага, серебристую кожу в форме человека; сухая и чешуйчатая, она расслаивалась под пальцами; будто странная пустынная змея сбросила эту кожу и отбыла в ночную стынь.
