Конечно, во времена его отца шаман оставался в степи до утра. Но в те времена шамана уважали. Дети, которые выгоняли Инпрпрала из лагеря, позже приносили ему еду, вино и одеяла, чтобы облегчить бдение. Еще позже молодые воины приходили, чтобы составить Олгану компанию и робко просили у него советов о том, как завоевать или привлечь внимание той или иной девушки, поумнее сторговать коня или меч, разобраться в сложных вопросах чести, семьи и ритуалов.
Но Олган давным-давно ушел по Небесному Пути, а от былого уважения не осталось и следа. Даже если Полтар продлит бдение до утра, в лучшем случае увидит пастушка во хмелю, который выйдет, спотыкаясь, чтобы отлить, да и выдаст какую-нибудь пьяную чушь при виде шамана. Прочие будут самозабвенно развлекаться. С той поры, как Эгар вернулся с юга, на обычаи прошлого никто не обращал внимания. Люди забыли про честь, традиции и уважение, в конце концов! Ишлин-ичан манил, юноши часто туда ездили, а девушки в лагере вели себя как шлюхи, коими почти все теперь и были. Молодежь не приходила к шаману за советом, охотнее прислушивалась к дешевым байкам скаранаков, вернувшимся из южных краев, будто проехаться верхом за горизонт и обратно было, мать его, достижением.
А теперь этот унылый дурень хотел поговорить о своих снах.
Полтар усадил Эргунда в нише, сам сел рядом, задернул занавеску и изобразил терпение.
– Сны – тропы к высотам, которые мы видим издалека, – начал он усталым тоном. – Но увиденное бывает обманчиво. Скала может показаться всадником, река – россыпью бисера. Скажи мне, что ты видел.
– Это было в степи. Ночью. – Эргунд явно испытывал неудобство от происходящего. Он, как знал Полтар, был человеком грубоватым и прагматичным, настоящим скотоводом, который не мечтал об иной жизни. – Я вышел, понимаешь, отлить. Но погода стояла теплая, как весной или даже летом. Я был босиком, все шел и шел дальше в траву, пытаясь найти хорошее местечко.
– Чтобы отлить?
– Ну, так мне казалось. Потом я повернулся, и огней лагеря не было видно, на небе и отблеска не осталось. Ленту не видать из-за облаков, вообще света никакого. Подул холодный ветер, до сих пор в ушах свистит. А в траве что-то сидит и наблюдает за мной.
– Наблюдает за тобой?
– Да, я прям почувствовал его взгляд. Сперва не испугался – ну, ты понимаешь, нож-то при мне. И мне показалось, что это волк, а волки обычно людей не трогают, разве что в плохую зиму. – Эргунд, глядя в землю, поднял руки. Он будто пытался обхватить ладонями свои мысли. – Но потом я увидел… это. Я увидел глаза в темноте, как мне показалось, волчьи, но они были сильно выше травы. На четыре-пять футов от земли.
Он чуть вздрогнул. Улыбнулся, но вышло неубедительно.
– Получается, это самый большой волчара, какого видел свет, верно?
Полтар уклончиво хмыкнул. В свое время он наслушался россказней о всевозможных монстрах, встреченных в степи, от долгобегов до пауков размером с коня. Огромный волк не был чем-то из ряда вон выходящим.
– Так вот, я встревожился, да? Вытащил нож, принял стойку, но внезапно тварь вышла из тьмы прямо на меня.
– И это был волк?
– Ага. То есть нет. Я… – Лицо Эргунда по-прежнему выглядело обеспокоенным. – Оно выглядело волком, точнее, волчицей. Но… шло на задних лапах! Знаешь, как псы в Ишлин-чане, которых обучают попрошайки. Здоровенная. Высокая, как человек.
– Она на тебя напала?
Скотовод помотал головой.
– Нет. Она, мать ее, со мной заговорила. Пасть-то не шевелилась, но я слышал ее слова в голове, как тихое рычание. Она просто стояла там на задних лапах, вскинув передние, будто хотела, чтобы я за них взялся, и смотрела мне в глаза все это время. Мы были достаточно близко, чтобы я учуял запах ее шерсти. Она бы и лизнуть меня могла, если бы захотела.
– Итак, она заговорила. И что сказала?
– Сказала, чтобы я пришел к тебе. Дескать, ты ждешь послания.
Тут настал черед Полтара слегка вздрогнуть.
– Она назвала мое имя?
– Да. Сказала, что знает тебя. Что ты ждешь послания – э-э, второго послания, да.
Слова Келгрис там, в темной комнате наверху, раздавшиеся из горла мертвой девушки. «Я пришла, чтобы доставить послание от брата моего Хойрана, коего вы называете Уранном. Вот оно: “Жди и наблюдай”». Полтар вспомнил томность голоса, обжигающую боль, когда лопнул член и потекла кровь, и что он испытал, когда был связан и бессилен. От этого воспоминания он ощутил необъяснимое шевеление в паху.
Шаман облизал губы.
– Так расскажи, что за послание.
Эргунд опять уставился на свои руки.
– Она сказала…
Он умолк, не договорив, и издал бесполезный вздох. В груди шамана медленно застучало; пришлось взять себя в руки и ждать.
Наконец Эргунд поднял глаза с подобием мольбы.
– Она сказала, что время моего брата как вождя истекло, – пробормотал он.
Тишина опустилась как тончайшая муслиновая ткань, покрыв все в занавешенной нише и, похоже, снаружи. Полтар ощутил, как она течет по венам и занимает уши, вытесняя все обыденное.
Он резко выпрямился.
Эргунд открыл рот. Шаман взмахом руки велел ему молчать, потом быстро встал и вернулся в главную часть юрты. Занятый ошкуриванием приспешник бросил на него взгляд и, увидев выражение лица Полтара, тотчас отложил инструменты.
– Учитель?
– Кажется, этот нож пора наточить. Почему бы тебе не отнести его Намдралу и не проверить, чтобы тот вернул острию достойный вид? А еще лучше, пусть он найдет для тебя пару новых ножей и наточит. Скажи, я расплачусь с ним после обряда.
Приспешник нахмурился. С ножом для разделки все было в порядке, они оба это понимали. А новые ножи стоили недешево. Но он знал, что не стоит спорить с Полтаром или ждать объяснений, поэтому склонил голову.
– Как пожелаете, учитель.
Полтар выждал, пока парень уйдет, проследил от входа юрты, как он удалялся через залитый огнями, суетливый лагерь, плотно задернул занавес и вернулся к Эргунду. Он увидел, что брат вождя поднялся и хочет уйти.
– Ты куда собрался?
– Послушай, я… мне не стоило приходить. Грела уговорила, она сказала, ты знаешь, что делать.
– Да. Она права. Знаю.
– Ну? – Эргунд скривился. – Я хочу сказать, это был просто сон, да?
– Ой ли?
– Я чувствовал, что сплю.
Шаман подошел ближе.
– Но?
– Но я… – Эргунд покачал головой. Вид у него был как у буйвола, которого неопытный мясник оглушил лишь наполовину. – Когда я проснулся, мои ступни были испачканы в траве. Все еще влажной. Будто я на самом деле там побывал.
– Ты действительно там побывал, Эргунд.
