– Ишгрим, – раздалось чуть слышно.
– Хорошо. Ступай в постель, Ишгрим. Уже поздно. Завтра я тебя вызову.
Она повернулась и быстро вышла в гардеробную, чтобы не смотреть, как это длинноногое, полногрудое существо встанет и двинется прочь.
Накинула халат, сунула ноги в тапочки. Бросила хмурый взгляд на свое отражение в зеркале и шумно спустилась по лестнице. Из каморки возле парадного входа выскочил проснувшийся Кефанин.
– Ох, госпожа. Вы уже…
– Да-да. Уже дома и видела, что ждало меня в кровати. Император так настойчив в своей щедрости, верно?
Кефанин кивнул.
– О да, госпожа. Я бы предпочел…
– Как и я. А наша другая гостья, с ней все хорошо?
– Полагаю, да. Вскоре после заката она поела и отправилась спать.
– Славно. – Арчет зевнула. – Я иду в кабинет в восточном крыле. Принеси мне бутылку достойного вина из погреба и что-нибудь поесть.
– Тотчас же, госпожа.
– Там лампы зажжены?
– Нет, госпожа. Но у меня тут есть фонарь, который…
– Годится. – Она резким движением сняла фонарь с крюка возле двери и, повозившись с ним, сделала огонек ярче. – Ах, прихвати заодно немного кринзанца, хорошо? В кладовой, в верхнем ящике шкафа справа есть бутылочка с настойкой. Синяя.
Кефанин внимательно посмотрел ей в лицо, озаренное фонарем.
– Разумно ли это, госпожа?
– Ничуть. А что ты предлагаешь?
Кефанин поклонился с мрачной торжественностью, низко, как делал, только когда ее решения вызывали у него крайнее неодобрение. Она хмыкнула и быстрым шагом направилась по коридору в восточное крыло, куда добралась через пару минут, слегка запыхавшись. Сдвинула засовы, и когда тяжелая дверь распахнулась, в лицо ей чуть пахнуло плесенью. Здесь давно никто не бывал.
Тени прыгали по стенам, пока Арчет ходила туда-сюда, зажигая лампы от фонаря с помощью жгута из бумаги. Теплый желтый свет разлился по неряшливым стопкам книг и непонятному мусору, который громоздился тут и там на полу. Кабинет понемногу проступал из сумерек. Ее стол в центре, заваленный бумагами и книгами. Занавешенное окно. Картины с видами Ан-Монала на стенах, выгравированная на кириатском стекле карта.
Кормчий.
– Ну, привет, Арчет Индаманинармал.
– Привет, Ангфал. – Она расчистила угол стола, чтобы было, куда положить ноги, выдвинула кресло и села. – Давненько не виделись, верно?
– Не стоит переживать за меня. – Голос у Кормчего был глубокий, мелодичный, полный теплоты и добродушия, но, вместе с тем, в нем чувствовались тревожные нотки, будто в любой момент он мог внезапно сорваться на нечеловеческий крик. – Ты же знаешь, время для меня не имеет такого значения, как для… людей.
Просчитанное оскорбление заставило Арчет ухмыльнуться. Это было не впервые. Она закинула ноги на угол стола и, скрестив голени, через угол между ступнями уставилась на существо, с которым делила кабинет.
– В любом случае, я рада тебя видеть.
Оно занимало почти всю стену, простираясь на двадцать футов в ширину и, по меньшей мере, десять в высоту. Большей частью, выглядело как потроха, буйные петли и витки темных железных внутренностей, которые разбегались по бледной штукатурке и спускались на пол в кажущемся беспорядке. Но имелись и другие части – плоские сегменты, висящие на стене, как легкие или опухоли, – и все существо пестрило слабыми зелеными и желтоватыми огоньками, защищенными чем-то вроде линз из толстого стекла, каждая не крупнее подушечки большого пальца. Вблизи центра и у самого потолка в штукатурку впивались симметричные ребра, торчащие под углом из раздутого овала шириной с мужские, полностью раскинутые руки. Арчет не в первый раз подумала, что компоновка Кормчего неприятно напоминает членистоногое: будто гигантский паук из детского ночного кошмара просачивается сквозь стену, чтобы кинуться на бедолагу, которому не повезло оказаться в кабинете в соответствующий момент. Или, может, чудовищного паука замуровали в стену, словно гротескный охотничий трофей.
В нижней части овала зеленые и желтые огоньки скапливались, образуя подобие глаз, и это ничуть не смягчало впечатление.
Она знала – потому что кириатские инженеры, которые вытащили Ангфала из корпуса брошенного огненного корабля и установили его здесь, рассказали об этом, – что сознание Кормчего занимало этот с виду органический бардак целиком, без остатка, но толку от знания было немного. Нравилось Арчет или нет, она по привычке, инстинктивно обращалась к этой похожей на паука висящей конструкции, будто именно в ней…
Ну вот, опять.
– Итак, чего ты хочешь? – спросило существо.
– А разве я должна что-то от тебя хотеть? – Она оторвала взгляд от скопления огоньков и демонстративно уставилась на окно. – Может, мне просто захотелось поболтать.
– Что ты говоришь? – Голос Ангфала особо не изменился, но Арчет показалось, что в тоне вопроса проскользнул намек на жестокость. – Мы что, будем вспоминать о былом? О славных временах, когда твой отец и Грашгал были живы, а мир казался более красивым и благородным местом?
Арчет подавила обиду, старую знакомую боль.
– Насколько мне известно, – ровным голосом произнесла она, – Грашгал еще жив. И откуда тебе знать наверняка, учитывая тот факт, что когда тебя вырезали из обломков, большая часть твоих органов чувств осталась в корпусе.
Кратчайшая пауза.
– Арчет, дочь Флараднама, ты пришла ко мне с ускоренным пульсом, расширенными зрачками, приливом крови к грудям и малым половым губам – впрочем, он уже убывает, – а также не вполне стабильным вокальным диапазоном, и все это симптомы смеси сексуального возбуждения и злоупотребления кринзанцем, каковая комбинация, кстати, не очень подходит твоей физиологии, да и любой, за исключением очень юных существ. И ты пялишься в окно, которое закрыто шторой. Итак, мы оба знаем, что не все мои органы чувство остались в обломках корпуса, а ты пришла сюда не ради светской болтовни.
Опять наступила тишина. Ей показалось, или один-два огонька в витках Ангфала не то изменили цвет, не то стали ярче?
– Мне двести семь лет, – сказала он. – Это молодость по кириатским меркам.
– Да, но не для полукровки.
Ее терпение лопнуло, и в разрыве сверкнул отливающий сталью гнев.
– Слышишь, хреновина! Грашгал жив и здоров, сейчас он в лучшем мире, и ему очень весело.
– Грашгал мертв, – терпеливо проговорил Кормчий. – Остальные тоже. Кириаты едва пережили путешествие по быстрым тропам, когда попали сюда, а ведь сила была на пике, научные знания отточены, умы не повреждены. Стихии, с которыми они повстречались, превзошли все. Твои предки явились сюда не по собственной воле, Арчет, что бы ни гласили хроники. Они потерпели кораблекрушение и остались на четыре тысячи лет не потому, что им понравился пейзаж. Они боялись, что возвращение их погубит.
