Последним, что он увидел, прежде чем поле зрения заполнилось чернильной тьмой, был взгляд двенды, который обратил лицо к окну: лучи рассвета окрасили его глаза без белков в цвет крови.
Глава 24
Едва рассвело, она отправилась во дворец.
Прийти раньше означало напроситься на арест. В то время как нижнее звено дворцовых обитателей – те, кто разжигал огонь в очагах и вычищал акры мраморных полов, – поднимались задолго до зари, придворные не появлялись до завтрака. Это было выработанное практикой правило, подкрепленное сильным прецедентом. Два года назад один провинциальный губернатор совершил ошибку, явившись к Джиралу со своими заботами, когда император еще находился в постели. Поводом послужило местное восстание переселенных восточных кочевников, покинувших резервацию и начавших грабить торговые караваны – в общем, у срочности было кое-какое оправдание, по крайней мере, в глазах специального посланника губернатора, который подъехал к главным воротам во главе кавалерийского отряда, когда солнце только поднималось, и стал громко требовать, чтобы император немедленно уделил ему внимание.
Тот не оплошал. Джирал отправил посланника с отрядом в темницу на неделю – по обвинению в неуважении к императорскому трону. Напрасно старшие придворные советники протестовали, наказание осталось в силе. К тому моменту, когда посланника привели в зал для аудиенций, где он удостоился официального выговора, восстание уже более-менее стихло, и вопрос отпал сам собой. Как сухо заметил Джирал, незачем было так орать. Чтобы эту истину постигли все, он прибег к красноречию – жестикулируя и повысив голос, чтобы тот эффектнее звучал под сводчатым потолком зала, заявил:
– Друзья мои, сейчас не то время, что было при моем отце. Не дни суровых войн и лишений, как бы сильно верные друзья отца, советники в той борьбе, ни желали иного, пусть это и необъяснимое желание. Расслабьтесь, господа. Мы больше не воюем, нам не противостоят непримиримые враги и грозные нелюди. Нет нужды в панике созывать совет и принимать окончательные решения до восхода солнца. Наша империя процветает, в ней царит мир. Трудности, с которыми мы сталкиваемся, не велики и лишены зрелищности, требуют безыскусных решений – таковые вряд ли кого-то прославят в веках, но и от них есть толк. Не знаю, как вы, а я приветствую данную перемену. Нам выпал шанс насладиться плодами чужого самопожертвования, поэтому давайте не будем подражать чужим страданиям. Я рад и благодарен за то, что все так сложилось, и в той же степени благодарен героям за их жертвы. Вообще-то мне всегда казалось, что те из вас, кто испытал ужасы войны вместе с моей семьей, чувствуют то же самое.
Или здесь есть те, кого обуяли иные чувства?
В ответ придворные продемонстрировали красноречивую тишину. В толпе справа кто-то прочистил горло, но явно передумал и промолчал. Звук магическим образом превратился в кашель. Джирал его услышал, понял, что к чему, и улыбнулся. Выждав, когда затихнет эхо, он хлопнул в ладоши.
– Отлично. Я, как обычно, в долгу перед вами за искреннюю поддержку. А теперь займемся следующим делом. И, пожалуйста, скажите мне, что это простой бюджетный вопрос о ремонте городской канализации.
В ответ раздался большей частью льстивый смех, но Арчет поймала себя на том, что все равно ему подражает. Втайне она сочувствовала некоторым приятелям из старой гвардии, хоть и понимала, что в словах Джирала таилось зерно правды. Она знала провинциального губернатора, пославшего эмиссара, и была о нем не очень высокого мнения. Вероятно, он поддался панике в ситуации, которую человек более сообразительный разрешил бы, не вставая из-за стола. Бунт, скорее всего, можно было подавить без лишних затруднений – а то и предупредить, пустив ход толику здравомыслия и дальновидности. Надо держать руку на пульсе и замечать тревожные сигналы до того, как ситуация достигнет точки кипения. Стоит наказать кое-кого в назидание, а кому-то пойти на уступки – в девяти случаях из десяти это даст хороший результат. Она сама много раз так поступала в прошлом, когда Акал еще сидел на троне.
Паника и суета – запоздалая реакция дураков.
Теперь, ожидая в приемной, пока Джирал вылезет из постели и перебирая в мыслях сказанное Кормчими, советница императора усомнилась: не поддалась ли она, измученная бессонницей, взбудораженная и все еще во власти крина, схожему дурацкому побуждению?
Но:
«Двенды ушли, Арчет. Тысячи лет назад. Они покинули пределы этого мира, когда не сумели одержать над нами верх».
«Похоже, они вернулись».
Кормчий замолчал – так тревожно молчать умели только его сородичи. Потом он мрачно проговорил:
«Право слово, не смешно. Двенды – не те существа, о которых можно шутить, дочь Флараднама».
«Я и не пытаюсь тебя рассмешить, Ангфал. У меня есть занятия поинтереснее, чем приходить сюда и рассказывать тебе анекдоты».
«Да уж. Начнем с того, что – если ты права, и двенды действительно вернулись теперь, когда кириаты ушли, – тебе стоит заняться рытьем могил. Сотни тысяч, наверное, хватит – лучше приступить заранее».
– Император примет вас незамедлительно.
Она вскинула голову и увидела ухмылку на лице камергера. Вероятно, не так часто придворные удостаивались аудиенции в спальне Джирала. Напрашивался очевидный вопрос, и придворные сплетники, несомненно, предложат дюжину вульгарных ответов на него.
– Лучше сотри улыбку с физиономии, – посоветовала она, вставая. – Или вернусь и срежу ее собственными руками.
Ухмылка исчезла, будто невидимая лапа стащила ее с лица придворного. Он съежился, когда Арчет проходила мимо. Крин наполнил ее весельем.
«Возьми-ка себя в руки, Арчиди. Его императорскую светлость Джирала Химрана II не так просто запугать, как его слуг».
Она вошла в комнату, где смердело сексом.
Благодаря тщательно продуманной планировке императорская спальня располагалась в восточной части дворца. Из ее огромных, от пола до потолка, окон открывался прекрасный вид. Лучи рассветного солнца заливали комнату вплоть до дальних углов, покрывая позолотой все, к чему прикасались – балдахин на огромной кровати с четырьмя столбиками, смятые простыни и три взъерошенные спящие фигуры посреди них. Подметив изгибы тел, Арчет заставила себя незаметно отвернуться.
– Арчет! Доброе утро! – Одетый в длинный шелковый халат, Джирал нашелся в дальней части спальни, отгороженной деревянной ширмой, где он пробовал разложенный на трех столиках завтрак непомерный щедрости. Повернувшись к советнице, император сунул в рот перепелиное яйцо и принялся энергично жевать. Затем поманил ее согнутым пальцем. – Знаешь, когда я сказал, что припомню тебе обещания быстрого прогресса, не рассчитывал, что ты отнесешься к этому настолько серьезно. После полудня было бы в самый раз.
Она поклонилась.
– Приношу извинения за то, что в столь ранний час помешала вашему отдыху, повелитель, но…
Джирал махнул рукой, не переставая жевать.
