Эти устройства были установлены сотрудниками ЦРУ Ричардом Корбиным (секретарь-архивист секции закупки литературы посольства США) и Гарри Ветгерби (атташе административно-хозяйственного отдела).
С тех операций и началась моя работа на главном направлении деятельности контрразведки — ЦРУ США.
Сперва меня подключили к штабной работе при проведении контрразведкой операции по задержанию Келли.
Однажды летом 1975 года начальник отделения Юрий Белов вызвал меня к себе в кабинет и сообщил, что КГБ спланирована секретная операция против ЦРУ. Время операции и ее исполнитель были не известны. Он велел мне занять временно пустовавший отдельный кабинет, сказав, что в отделе больше никто не должен знать, чем я буду заниматься.
Полковник Белов дал несколько номеров телефонов, по которым я должен был периодически звонить и получать информацию о передвижении по Москве подконтрольных наружному наблюдению КГБ американцев, фиксировать эти данные в письменном виде и в конечном итоге составить справку для доклада руководству первого отдела ВГУ КГБ СССР.
В тот день КГБ успешно провел операцию по захвату сотрудника посольской резидентуры ЦРУ Эдмунда Келли, работавшего в американском дипломатическом представительстве под прикрытием атташе административно-хозяйственного отдела. Его взяли с поличным в момент выброса им из движущейся автомашины тайникового контейнера.
Меня не посвящали в детали операции, и я не знал, кто из советских граждан, вставших на путь измены Родине, находился на связи у Келли (как мне стало известно позже, это были агенты ЦРУ Капоян и Григорян). Но тогда для меня это и не было главным.
Я гордился тем, что меня, единственного из всего отдела, за исключением руководства отдела и отделения, вообще допустили к подобной информации и подготовке документов по ее итогам.
В контрразведывательной операции по Корбину и Ветгерби я уже принимал участие с момента планирования и до полного ее завершения.
Именно после задержания Келли и раскрытия роли Корбина и Веттерби в операции по внедрению «сосновых пеньков» было принято решение о создании в первом отделении первого отдела Второго главного управления КГБ СССР самостоятельной группы по разработке всей посольской резидентуры ЦРУ.
В задачу группы входила работа по выявлению из состава дипломатов посольства США кадровых разведчиков ЦРУ, их оперативная разработка и анализ деятельности, организация надежного контроля за ними, выявление каналов связи с агентурой ЦРУ, разоблачение агентов из числа советских граждан.
В соответствии с замыслом руководства КГБ планировалось сосредоточить информацию обо всех объектах разработки, о сотрудниках ЦРУ в одном центре, из которого осуществлялось бы единое руководство всеми имеющимися и приданными оперативными силами и средствами.
Новый участок оперативной деятельности поручили старшему уполномоченному Игорю Смурыгину, который возглавил это направление работы, и мне, в то время уже оперуполномоченному.
Если раньше, например, оперативный работник, занимавшийся политическим или экономическим отделом американского посольства, разрабатывал всех без исключения дипломатов из этого отдела, включая и достоверно установленных сотрудников ЦРУ, то после создания нашей немногочисленной группы (на тот момент она состояла только из нас двоих) всех сотрудников ЦРУ, выявленных в различных отделах посольства, оперативные работники первого отделения по указанию руководства стали постепенно передавать Смурыгину и мне.
А мы вдвоем осуществляли их разработку в рамках дел оперативного учета.
Выявленных сотрудников ЦРУ из числа вновь прибывших американских дипломатов мы со Смурыгиным уже сразу закрепляли за собой и вели их дальнейшую разработку.
Вели по несколько дел оперативных разработок на установленных сотрудников ЦРУ, ежедневно отслеживали деятельность всего состава резидентуры и проводили сопоставительный анализ.
Первоначально мне поручили разработку резидента ЦРУ в Москве Роберта Фултона (работал в посольстве США с 1975 по 1977 год под прикрытием должности первого секретаря политического отдела), а затем и его сменщика Гарднера Хэттавея. Передали мне для разработки сотрудников ЦРУ Гарри Веттерби и Ричарда Корбина, которых раньше вел Игорь Смурыгин, и Джона Гуилшера.
Затем после отъезда американских разведчиков из СССР я вел дела оперативных разработок на других руководителей московской резидентуры ЦРУ: Бартона Гербера, Карла Гебхардта, Мурата Натирбоффа и многих других сотрудников разведки.
Одновременно мы проводили анализ деятельности всех уже уехавших из СССР разведчиков-агентуристов из числа американских дипломатов. В наших руках оказались не только настоящее, но и прошлое московской резидентуры ЦРУ.
Обязанности в группе распределялись таким образом, что Игорь Смурыгин занимался анализом материалов по действиям разведчиков ЦРУ во время их поездок по территории СССР, а я анализировал деятельность ЦРУ в самой Москве.
Анализ — один из основных элементов в работе против разведки иностранного государства. Мне предстояло сопоставлять многочисленные данные о кадровых разведчиках ЦРУ — определить местоположение их рабочих мест в здании посольства и номера служебных телефонов, частоту посещения ими строго охраняемого и защищенного от прослушивания помещения резидентуры, расположенного на седьмом этаже здания посольства на улице Чайковского, использование разведчиками автотранспорта, маршруты их передвижения по Москве и Подмосковью и т. д.
Прежде всего мне помимо иной текущей работы предстояло проанализировать дела оперативного учета. Их вели оперативные работники первого отделения первого отдела. В них концентрировались материалы и на достоверно установленных разведчиков ЦРУ, и на дипломатов, подозреваемых в принадлежности к американской разведке. Также в них содержались материалы по результатам наружного наблюдения за этими лицами.
Я исходил из того, что главное для агента — скрыть от контрразведки КГБ свою преступную деятельность, а для сотрудника ЦРУ — спрятать от КГБ свои агентурные операции, не засветить свою агентуру, организовав конспиративный контакт с ней таким образом, чтобы агента ни в коем случае не обнаружило и не арестовало КГБ.
И чтобы разоблачить агента ЦРУ из числа граждан СССР, работая по дипломатам-разведчикам, мне необходимо было разобраться, каким образом разведка поддерживает конспиративные контакты со своими источниками. Где это происходит?
Только ли в Москве и Ленинграде? А может быть, и во время поездок американских разведчиков по стране в других городах СССР, в столицах союзных республик? А если в Москве, то где конкретно, в какое время суток и т. д.
Для сопоставительного анализа мест, посещаемых разведчиками ЦРУ в Москве, и выявления зон их активного интереса понадобились подробные карты Москвы с отображением на них всех магистралей, переулков и проходных дворов, скверов и парковых зон, но таких общедоступных карт не существовало.
Воспользовавшись тем, что до службы в КГБ я работал в мастерской № 12 «Моспроекта-2», специализировавшейся на реконструкции центра Москвы в пределах Садового кольца, где у меня остались знакомые, я договорился о безвозмездной передаче КГБ СССР копий с так называемых синек-подоснов, на которых подробнейшим образом в соответствующем масштабе отображалась вся Москва.
