Базовыми принципами этой системы стали координация на постоянной основе оперативных мероприятий по американской линии между первым отделом В ГУ и другими заинтересованными подразделениями контрразведки как в Центре, так и на местах — с территориальными органами безопасности КГБ, а также с разведкой КГБ и с МИД СССР.
Центральным звеном этой системы контрразведывательных мер являлась встречная разработка, то есть контрразведывательная работа по сотрудникам посольской резидентуры ЦРУ в сочетании с мероприятиями по объектам разработок по шпионажу из числа советских граждан. Сравнительный анализ добываемых материалов.
В целях выявления в полном объеме состава посольской резидентуры ЦРУ и определения функциональных и должностных обязанностей каждого разведчика осуществлялось комплексное использование агентурных возможностей и оперативнотехнических средств в работе по посольской резидентуре ЦРУ.
Персональная разработка каждого разведчика в сочетании с разработкой всей резидентуры в целом предполагала круглосуточный контроль за полным составом посольской резидентуры ЦРУ. Причем тактика проведения наружного наблюдения и количество задействованных сил и средств определялись нами ежедневно в зависимости от складывавшейся оперативной обстановки.
Неотъемлемой частью комплексных мер противодействия американской разведке были сложнейшие поисковые мероприятия на каналах агентурной связи ЦРУ со своими источниками из числа граждан СССР (тайниковый, почтовый, сигнальный, телефонный, радиоканалы и канал личных встреч) и оперативные игры с Лэнгли и резидентурой ЦРУ в Москве.
Только участие американского дипломата из состава посольства США в Москве в операциях с разоблаченными агентами ЦРУ из числа советских граждан или в каких-либо элементах агентурных операций резидентуры в рамках наших оперативных игр с ЦРУ или на каналах агентурной связи давали нам основание считать дипломата установленным сотрудником американской разведки, имеющим в резидентуре статус глубокого прикрытия.
Вся добываемая таким образом первым отделением первого отдела ВГУ оперативным путем информация подвергалась постоянному анализу, ставились на учет действия конкретных сотрудников резидентуры. Подозрительные действия конкретных разведчиков сопоставлялись с ситуацией по резидентуре в целом и материалами на объектов по шпионажу из числа граждан СССР.
В результате мы со временем научились безошибочно определять численный и персональный состав посольской резидентуры ЦРУ, разобрались с функциональными обязанностями отдельных разведчиков (резидент, оперативный состав, шифровальщики, технический персонал).
В ряде случаев нам удавалось спрогнозировать время проведения сотрудниками ЦРУ разведывательных операций, и в итоге контрразведка перехватывала шпионские письма на почтовом канале в адрес агентов ЦРУ. Несколько тайниковых операций посольской резидентуры были нейтрализованы путем обнаружения тайниковых закладок.
В марте 1983 года из состава нашей группы, как выше уже указывалось, было сформировано самостоятельное отделение, оставившее за собой название — первое отделение первого отдела Второго главного управления КГБ СССР, за которым юридически закрепили функции выявления из состава дипломатического персонала посольства США сотрудников ЦРУ и организации их разработки в интересах разоблачения агентов американской разведки, а мне было поручено руководить этим отделением.
Другая часть прежнего первого отделения стала самостоятельным третьим отделением и вела работу по посольству США в Москве в направлении добывания важной для страны информации в сфере американо-советских отношений, сковывания антисоветской деятельности американцев, недопущения нанесения ими политического или экономического ущерба интересам СССР.
Вскоре мы пришли к тому, что каждый наш оперативный работник в первом отделении, помимо решения иных задач, вел разработку минимального числа сотрудников ЦРУ, практически закреплялся за разведчиками персонально.
Сотрудники первого отделения в буквальном смысле слова пытались жить одной жизнью со своими подопечными — куда разведчик, туда и оперработник, который вел его разработку.
Мы вместе со своими объектами разработок посещали театры, концертные залы, рестораны, совершали поездки по городу и за пределы Москвы, в том числе и поездки по стране, по всем городам Советского Союза, куда выезжали сотрудники ЦРУ. Нам необходимо было круглосуточно организовывать соответствующие мероприятия по американцам и видеть все своими глазами.
Для каждого территориального органа КГБ СССР, республиканского или областного, посещение сотрудником ЦРУ подведомственной им территории было иногда главным событием текущего года, которому придавалось самое серьезное значение и уделялось особо повышенное внимание.
Любая поездка сотрудника ЦРУ по стране в КГБ в то время расценивалась как разведывательная. На организацию контроля за американцами бросались все силы и средства территориальных органов контрразведки, с тем чтобы понять цель поездки и выявить разведывательные устремления и возможные контакты с агентами.
Естественно, в такие поездки заблаговременно, за сутки до выезда сотрудников ЦРУ, по маршруту их следования командировались оперработники первого отделения первого отдела ВГУ.
Прибыв в столицу республики или региона, наш оперработник докладывал начальнику местного органа КГБ о нашем понимании цели поездки разведчика, знакомился с планом подготовленных контрразведывательных мероприятий и проводил инструктаж местных сотрудников различных оперативных служб.
Начиная с 1975 года я занимался разработкой последовательно сменявших друг друга через каждые два года резидентов ЦРУ США, возглавлявших посольскую резидентуру в Москве.
С 1982 по 1984 год посольскую резидентуру ЦРУ возглавлял уже упоминавшийся мною опытный американский разведчик Бартон Гербер (после окончания командировки в СССР он, возвратившись в США, стал руководителем советского отдела ЦРУ).
В те годы в СССР на основе взаимности с другими странами действовала разрешительная система поездок по стране. Посольство было обязано не позднее чем за сорок восемь часов направить в Министерство иностранных дел ноту о поездке конкретного дипломата с указанием его маршрута и транспортного средства и сроков пребывания в каждом городе.
И только после положительного ответа МИДа, согласованного с КГБ СССР, такая поездка могла состояться. Но в поездке КГБ мог и отказать.
Однажды ноту о поездке Бартона Гербера по маршруту Москва — Тбилиси — Ереван — Москва посольство США направило в МИД СССР, и на ноту был дан положительный ответ.
За сутки до отъезда Гербера я вылетел в Тбилиси. В столице Грузии мы подготовились к встрече американца и приняли меры по организации его контроля.
В последний день пребывания Гербера в Тбилиси мы с двумя коллегами из КГБ Грузии и их «приятелем» из числа местных граждан заказали на вечер столик в том же ресторане, который был намерен посетить и американец.
Наш ужин был в самом разгаре, когда в ресторан пришел Гербер, которого по нашему указанию посадили за соседний с нами столик.
