Я доложил, что всю свою профессиональную жизнь я, как сотрудник, а теперь и руководитель первого отделения, занимался и занимаюсь исключительно посольской резидентурой ЦРУ и разработкой конкретных американских разведчиков, а также разоблачением агентов из числа российских граждан и оперативными играми против ЦРУ. В качестве заместителя начальника первого отдела я уже некоторое время курирую вопросы технического проникновения в здание посольства США в Москве и организую взаимодействие с техническими подразделениями нашего ведомства.
Что тут началось! Бакатин был возмущен и разгорячен (может быть, в связи с тем, что вышел лишь передохнуть и прогуляться между поздравлениями от череды его гостей), но самое «мягкое и приветливое» выражение с его стороны в мой адрес было следующим:
«А кто вам позволил заниматься такой работой против американцев в ведомстве, которое я возглавляю?» Красноречивая иллюстрация его настроя и профессиональной компетенции, не правда ли?!
Наша «беседа», вернее, возбужденный монолог Бакатина прервал один из разыскавших его помощников, доложив, что в здание КГБ поздравить председателя с днем рождения прибыл министр обороны СССР Шапошников.
Напоследок Бакатин резко заявил, что мы еще увидимся и что он вызовет меня для подробного доклада о деятельности контрразведки против посольства США в Москве и американцев, с которыми надлежит строить дружественные отношения, а не провоцировать их на конфликты и конфронтацию.
Он покинул мой кабинет в сопровождении своего помощника, но обещанного им вызова не последовало, и мы больше не встречались.
Очевидно, у Бакатина были более важные дела по развалу органов безопасности под видом реформирования КГБ, чем разборки с конкретными оперативными сотрудниками.
Глава четырнадцатая
«Гаврилов» и что из этого получилось
Восьмидесятые годы прошлого столетия характерны не только острым противостоянием и соперничеством между КГБ и ЦРУ, но и, как бы это ни показалось парадоксальным, контактами между ними, которых не существовало в годы холодной войны.
Безусловно, в то время не могло идти речи о сотрудничестве или партнерских взаимоотношениях советских и американских спецслужб, а лишь о контактах в области сугубо узких сфер, затрагивающих собственные профессиональные интересы КГБ и ЦРУ, таких, как судьбы разоблаченных агентов, подготовка обменов одного агента на другого или поиск без вести пропавших лиц (офицеров разведки) на территориях наших государств.
Первая попытка организовать подобную встречу с санкции руководства КГБ СССР была предпринята первым отделом ВГУ в 1982 году, когда московскую резидентуру ЦРУ возглавил Карл Гебхардт.
Было использовано несколько попыток установить контакт с ним по телефону, но они ни к чему не привели.
Затем один из заместителей Красильникова Леонид Голубовский при возвращении Гебхардта из Хельсинки в Москву на перроне Ленинградского вокзала вступил с ним в разговор, но американец от контакта категорически уклонился.
Скорее всего, Гебхардт строго придерживался инструкций Лэнгли о запрете контактов с работниками КГБ, но, может быть, свою роль сыграли и его чрезмерная осторожность и подозрительность, боязнь провокаций со стороны Лубянки.
Тогда мы приняли решение изложить наше предложение о встрече в письменном виде, а чтобы у Гебхардта не возникло сомнений в авторстве письма, доставить это послание прямо к месту его проживания, что было сделано мною лично.
Письмо в конверте, адресованное в Лэнгли, с предложением КГБ об установлении неофициальных контактов с ЦРУ для обсуждения проблем взаимной заинтересованности я доставил в строго охраняемый жилой дом для иностранцев. Дверь квартиры открыла его дочь, и я передал письмо ей с просьбой вручить отцу, когда он вернется с работы. На конверте были указаны имя и должность Гебхардта.
Но и эта наша акция успеха не имела.
Прошло еще несколько лет, прежде чем между КГБ и ЦРУ начались в Москве неофициальные контакты, организованные в 1986 году Управлением «К» ПГУ и первым отделом ВГУ КГБ СССР, переговоры, которые с 1989 года стали носить регулярный характер.
Со стороны ЦРУ в них принимали участие последовательно сменявшие друг друга резиденты ЦРУ в Москве Джек Даунинг, Майкл Клайн и Дэвид Рольф (они же в то же самое время участвовали в операции «Фантом»), а со стороны КГБ эти контакты вел начальник первого отдела ВГУ Рэм Красильников.
В ходе встреч в Москве, носивших неофициально-конфиденциальный характер, как бы вырабатывались правила игры, кодекс чести и поведения спецслужб СССР и США.
Между КГБ и ЦРУ велись переговоры о взаимном отказе от провокаций, пыток, похищений людей и убийств, применения ядов, снабжения ядами своих агентов для самоликвидаций, об исключении из практики использования психотропных препаратов.
Обсуждались вопросы обеспечения физической безопасности американских дипломатов и здания посольства США в Москве, взаимные претензии по поводу оборудования строящихся в Москве и Вашингтоне зданий посольств США и СССР спецсредствами для прослушивания и съема информации с линий связи.
На этих встречах также выяснялись судьбы людей, пропавших без вести на территории наших стран, судьбы перебежчиков из числа завербованных ранее агентов.
С самого начала (по договоренности с американцами) было признано целесообразным, в интересах конфиденциальности, обозначить этот контакт как «Гаврилов».
Когда мы звонили в посольство, Красильников или эпизодически я, то представлялись Гавриловым. Когда инициатива звонка исходила от ЦРУ, то американцы, если Красильников отсутствовал, просили дежурного по отделу подозвать к телефону Гаврилова или что-то передать ему — таковы были условия связи.
Во время отсутствия в Москве перечисленных резидентов ЦРУ к контактам подключались их заместители, а при отсутствии Красильникова роль Гаврилова исполнял я.
Помимо достаточно регулярных встреч в Москве, дополнительно в Хельсинки и Берлине проходили переговоры, но уже в расширенном составе, в которых, помимо Красильникова, со стороны КГБ принимал участие начальник первого отдела Управления «К» ПГУ Леонид Никитенко.
Со стороны американцев переговорщиками были начальник советского отдела Оперативного директората ЦРУ Милтон Бирден и руководитель управления контрразведки ЦРУ Гарднер Хэттавей (бывший резидент ЦРУ в Москве), Тэд Прайс, сменивший Хэттавея на его посту, и резидент ЦРУ в Москве Майкл Клайн.
На этих встречах, помимо деликатных вопросов, связанных с деятельностью спецслужб США и СССР, обсуждались и иные проблемы, затрагивающие общечеловеческие ценности и разрешение которых является целью любых спецслужб независимо от того, в дружественных отношениях они находятся или нет.
К этим проблемам относятся борьба с международным терроризмом, нераспространение ядерного оружия, уничтожение химических вооружений, противодействие организованной преступности и незаконной продаже обычных видов вооружений, наркотрафик.
