«Другое дело», – довольно хмыкнул маг, хлопаясь на мягкое и упругое ложе. Даже тюфяка не надо. Теперь можно с удобствами решать, какую же тактику выбрать в отношении Анюси.
– Хабер! – Дверь каюты с грохотом врезалась в стенку.
– Что такое? – Глава в смятении вскочил с кровати, панические нотки в голосе девушки означали, что произошло нечто ужасное.
– Их нет. Понимаешь? Ни-ко-го! И корабля нет. И даже близко нигде не видно, я уже на мостик сбегала.
Мостиком она, разумеется, называла причал, созданный Гистоном. Возле него бывший учитель Хабера намеревался выращивать плот для путешествия к островам.
– Как – нет? – Поглощенный размышлениями личного характера, Хабер совсем забыл, что на их необычном острове сейчас должно было ночевать больше десятка людей.
– С ними что-то случилось! – Рухнув в кресло, с которого недавно встал маг, Анюся закрыла ладошками лицо и горько зарыдала, невнятно бормоча сквозь слезы: – Зак сказал… я остаюсь за старшую… следить за порядком… чтобы все живы и здоровы… а я… Ох господи, да если они пропали… он же меня убьет! Из ковена выгонит!
– Ну Ани, ну не плачь. Может, ничего с ними и не случилось. Море спокойное, матросы опытные, капитаны – тоже, один – даже маг… – растерянно пытался успокоить девушку Хабер.
– А ты откуда знаешь? – ревниво всхлипнула магиня.
– Что знаю?
– Что Бариз – дикий маг?
– Сам видел. Мы же с ними три дня плыли. А я все-таки природник, мы даже слабых магов сразу различаем. Кстати, у него тоже способности в магии природы. И воды.
– Зак сказал за этим особо приглядеть. А то он очень боится, что его насильно в ковен… А я… я… О-о-о!!! – Анюся снова зарыдала.
– Ани! – Хабер не выдержал, поднял девушку с кресла и, усадив себе на колени, принялся, успокаивая, нежно поглаживать рассыпавшиеся по плечам шелковистые локоны.
Обычно маг стремился как можно скорее избавиться от барышень, пытавшихся разжалобить его слезами. Но ведь она же, не в пример прочим особам, немедленной женитьбы с него не требовала? И оплакивала вовсе не девичью честь, потерянную неизвестно где, как другие, а переживала за людей, следить за которыми ее оставил учитель.
– Хабер! – к явному неудовольствию мага, внезапно начала вырываться из его рук Анюся. – Я придумала! Зак говорит, всегда можно что-нибудь сделать. Отпусти, мне нужно одеться…
Схватив на ходу валявшуюся на столике цветастую юбку и корзинку с хайти, магиня опрометью бросилась из капитанской каюты. Только мелькнули стройные ножки, едва прикрытые коротковатой матросской рубашкой.
Глава разочарованно хмыкнул и горько усмехнулся. Вот и наступил в его жизни момент, когда переспавшая с ним девушка ушла, даже не спросив, встретятся ли они еще. Хотя… здесь, конечно, встретятся. Только непонятно теперь, в качестве кого. А интересно, он сам-то чего бы хотел?
Хабер внезапно вспомнил… И как только сохранилось, при его-то занятости, такое мимолетное воспоминание? Хрупкая фигурка, затянутая в яркий шелк, пряный запах аганских благовоний, широко распахнутые, изумленные и счастливые черные ланьи глаза… Тогда она его внезапно поцеловала, и он потом весь вечер, просматривая кучу деловых свитков, коснувшись случайно, а затем и нарочно, щеки, вспоминал этот запах и эти глаза.
«А куда это она, собственно, идти надумала?» – заслышав топот легких шагов за открытой дверью, всполошился маг. Кого бы там ни оставлял главным Зак, но глава ковена все-таки он, Хабер. И только он должен принимать в критической ситуации любое важное решение. Именно ему и положено это делать по опыту, возрасту и статусу. И, разумеется, как настоящему мужчине. Хабер проворно натянул сапоги и рубашку и выскочил на палубу.
Неподалеку раздался голос Анюси, произносящей короткое ключ-слово, и над кораблем взмыл высоко в небо яркий, ровный светляк. Да, похоже, Зак, несмотря на женитьбу, от занятий с ученицей не отлынивал. Светляк получился на порядок ярче и стабильнее того, какой она создала осенью в ландском лесу.
А Анюся, споро поднявшись на надстройку, уже пробралась к слегка покосившейся мачте. Для чего-то деловито поплевала на маленькие ладошки и решительно полезла вверх. У Хабера при виде этого действия даже дар речи от неожиданности пропал. Теперь ему стали понятны ее слова про одежду. Магиня была в походных брюках, короткой тунике и сапожках.
– Ани, ты куда? Слезай немедленно, Ани!
– Хабер… ты только не волнуйся, тебе нельзя… – сдавленно пробормотала сверху магиня, продолжая карабкаться на мачту. – Иди, пожалуйста, в каюту, ты же больной. Не хватало еще, чтоб мне от Зака и за тебя попало.
– Это Заку от меня попадет! – пробираясь ближе к мачте, рычал глава. – За то, что не научил тебя осторожности.
– Ничего ты не знаешь, – с превосходством сообщила сверху Анюся. – Всему он меня научил. Я с собой ремень взяла, чтобы пристегнуться. Вот он. АЙ!
Кожаный матросский ремень с кованой пряжкой пролетел рядом с головой мага и тяжело шлепнулся на палубу.
– Это все из-за тебя! – расстроенно оповестила с высоты растерянная девушка. – Ну вот чем я теперь привяжусь?
– Да зачем тебе там привязываться? Слезай немедленно обратно! – безуспешно призывал магистр, спешно выращивая вокруг мачты упругий широкий гамак.
Заученные назубок природные заклинания всегда выходили у него самыми эффективными и брали минимум энергии.
– Как ты не понимаешь? – разочарованно буркнула она, настырно поднимаясь все выше. – Я хочу сверху посмотреть, где наш корабль.
– Ну и что ты там сможешь увидеть, в такой-то темноте? – с досадой фыркнул Хабер, надеясь, что этих слов Анюся не услышит.
Однако она услышала.
– Все увижу. Мы на нем всегда вечером фонари вешали. Я и трубу взяла, капитанскую. Но тебе не покажу, а то опять выроню, – авторитетно провещал сверху звонкий голос юной магини.
Живо представив себе, как она там, в вышине, ничем не привязанная, вертит во все стороны любопытной головкой, удерживая в тонких руках тяжелую трубу, Хабер содрогнулся и с отчаянием застонал.
– Хаб, тебе что, плохо? – тут же донесся сверху встревоженный вопрос. – Иди немедленно ложись в постель, я скоро слезу и принесу отвар. Мне Гистон специально для тебя оставил.
И такая искренняя тревога прозвучала в ее голосе, столько участия и тепла обрушилось на стоящего под мачтой мага, что в его сознании что-то щелкнуло и прояснилось.
Истерически хихикнув, глава присел на низкие перильца, растроенно обхватив руками голову.
Великие боги! Девушка где-то там, в темной ненадежной вышине, абсолютно одна, непонятно за что и как держится, и вместо того чтобы визжать и ахать, еще и умудряется беспокоиться о нем. О дураке, который не сумел сразу распознать в ней единственную нужную ему женщину среди всех встреченных за последние двадцать лет красоток. И вот сейчас она рухнет оттуда и переломает себе все кости, а у Хабера от одной только мысли об этом начинают скрипеть зубы и болит в груди. Если он не придумает сейчас же, как вернуть ее на палубу, то вся его слава хитрого интригана не стоит и сухой коровьей лепешки.
