– Бугристость большеберцовой кости, – снова встряла я, – большая берцовая кость, малоберцовая кость…
– Бриенна, – стремительно оборвал он меня, – ты отстранена от занятия.
Я поднялась на ноги, сделала реверанс и вышла, не глядя ни на него, ни на нее. Бросилась вверх по лестнице. Мое сердце трепетало, как струна арфы.
Я села на постель и уставилась на «Книгу Часов», которая все еще лежала на прикроватном столике со времени видения и казалась потрепанной и безобидной. Поспорив с собой, я решила открыть ее и прочесть еще абзац, чтобы он забрал меня в 1430 год. Но время шло, а я по-прежнему сидела на кровати, читая мэванские предания.
Услышав тихую мелодию старых часов в прихожей, я осторожно закрыла книгу и обернула ее пергаментом. Последний урок окончился, а я сглупила.
Я слушала голоса сестер, возвращавшихся из классов, торжественные и оживленные. Они завершили свое обучение, были готовы к солнцестоянию.
Я подумала обо всем, что должна выучить до воскресенья, и неохотно взяла с полки случайную книгу. Оказалось, это том королевских родословных, которые мне нужно было знать наизусть.
Дверь распахнулась – в комнату ворвалась Мириай с лютней. Она не ожидала меня увидеть.
– Бри? Что ты тут делаешь?
– Уроки, – ответила я, криво улыбнувшись.
– Но они же закончились, – возразила она, положив лютню на кровать, и шагнула ко мне. – Мы собираемся на праздничный пикник. Ты должна пойти с нами.
Я почти согласилась. Чуть не захлопнула том, забыв обо всем, что должна была выучить, но мой взгляд упал на «Книгу Часов». Мне надо было поговорить о ней с Картье – возможно, необходимо было больше всего на свете. О ней и моем видении.
– Хотелось бы, – сказала я и подумала, что Мириай стащит меня с кровати и спустит с лестницы, когда Абри позвала ее из прихожей.
– Мириай!
– Бриенна, пойдем, пожалуйста, – прошептала Мириай.
– Мне нужно кое о чем поговорить с господином Картье.
– О чем это?
– Мириай! – вновь закричала Абри. – Поторопись, они уедут без нас!
Я посмотрела на нее: мою сестру, мою подругу. Пожалуй, она была единственным человеком на свете, который бы не решил, что я сошла с ума, если бы я рассказала ей, что случилось, рассказала бы о моем превращении.
– Потом расскажу, – прошептала я. – Иди, пока Абри не сорвала голос.
Мириай задержалась еще на секунду, сверля меня взглядом, но поняла, что спорить со мной бесполезно. Она вышла, не сказав ни слова. Я слушала, как она спускалась по лестнице, как лязгнула входная дверь.
Я встала и подошла к окну, выходившему на парадный двор. Смотрела, как мои сестры-избранные сели в открытые экипажи, смеясь, тронулись в путь и скрылись за дубовыми ветвями.
Только тогда я схватила «Книгу Часов» и бросилась вниз по лестнице. Я едва не столкнулась с Картье в прихожей: с плащом, перекинутым через руку, с сумкой, он собирался уходить.
– Я думал, ты уехала, – заметил он.
– Нет, господин.
Мы стояли и смотрели друг на друга. Дом затих, будто подслушивал нас. Словно я задержала дыхание, прежде чем броситься в омут.
– Могу я попросить вас о вечернем занятии?
Он сжал ремешок сумки и фыркнул:
– Я прогнал тебя с одного урока, а ты хочешь другого?
Улыбка расцвела у меня на губах, я подняла его книгу.
– Может, обсудим ее?
Он бросил взгляд на обложку и снова посмотрел в мои виноватые глаза.
– Хорошо, если будешь вести себя как обычно.
Мы вошли в библиотеку. Он начал раскладывать свои вещи, а я остановилась у кресла и положила на стол «Книгу Часов».
– Я хотела, чтобы вы меня отстранили, – призналась я.
Картье посмотрел на меня, приподняв бровь:
– Так я и думал. Почему?
Я выдвинула стул и села, сплетя пальцы, как послушная ученица.
– Цири считает, что я – ваша любимица.
Он взял стул Цири и сел напротив меня. Положил локти на стол, подпер подбородок ладонью, в его полуприкрытых глазах зажглись веселые искры.
– Почему она так думает?
– Я не знаю.
Он молчал, но его взгляд скользил по моему лицу, впитывая каждую черточку. Я помнила, насколько легко он читал мои мысли – так, словно для него они были знакомым стихотворением. Я пыталась не хмуриться и не улыбаться, но Картье заговорил снова:
– Ты знаешь. Почему?
– Думаю, из-за нашего разговора. Вчера она почувствовала себя лишней.
– Когда мы говорили о Мэване?
– Да, – я не стала упоминать об улыбке, – кажется, она волнуется из-за покровителей, оттого что придется соревноваться со мной.
На самом деле об этом беспокоилась я – ужасно боялась, что солнцестояние превратится для нас с Цири в состязание, что мы выберем одного покровителя.
Его взгляд стал тяжелым. Тень веселья исчезла из глаз. Он выпрямился в кресле.
– Вам не нужно будет соревноваться. У тебя одни таланты, у нее – другие.
– Что вы имеете в виду? – осторожно уточнила я.
– Ты похожа на меня. По природе своей ты – историк, очарованный прошлым.
Я не могла поверить своим ушам. Как легко он сказал то, о чем я боялась спросить. Аккуратно я сняла обложку с «Книги Часов» и положила том на стол, между нами.
– Кстати, о прошлом, – начала я, глубоко вздохнув. – Где вы взяли эту книгу?
– Там же, где и большинство остальных, – ответил Картье, – у книготорговца.
– Вы купили ее в Мэване?
Помолчав, он произнес:
– Нет.
– Значит, вы не знаете, кто владел ею до вас?
– Странные вопросы, Бриенна.
– Мне просто любопытно.
– Пусть так. Я не знаю ее прежнего хозяина. – Картье откинулся на спинку кресла, снова глядя на меня из-под полуприкрытых век. Он говорил правду, я видела это по его глазам.
– А вы… видели или чувствовали что-то необычное, когда читали ее?
– Каждая книга порождает образы, Бриенна.
Мои слова стали казаться глупыми. Я решила сменить тему, несколько уязвленная его сарказмом, – наверное, он почувствовал это и тотчас смягчился. Его голос лился как мед.
– Тебе понравилось предание о Камне Сумерек?
– Да, господин. Но…
Он ждал, пока я продолжу.
– Что с ним случилось? – закончила я.
– Никто не знает, – пожал плечами Картье. – Он пропал в 1430-м, в последний год, когда Мэваной правила королева.
