Она предлагала мне выбор, указывала путь. Меня не обидело ее предложение. Я не дрогнула.
Я взвесила видения, имя Аллена и собственные желания.
Мне было известно, что иногда покровитель принимает господ страсти в семью, обычно после долгих лет сотрудничества, когда их связь становится крепкой. Предложение Вдовы было невероятным. Она попросит знакомого удочерить меня, совершенно чужую ему девушку. Это казалось странным, но я начала думать, чего хочу.
О чем же я мечтала?
О семье. Я хотела быть нужной, любимой. Более того, часть меня сгорала от желания увидеть Мэвану, край моего отца. Я хотела раскрыть свою страсть, получить плащ и титул, а это могло случиться, только если я обрету покровителя. И в тихом, темном уголке своего сердца мне хотелось видеть низвержение короля Ланнона, узреть, как из его пепла восстанет королева.
Все эти желания могли исполниться одно за другим, если я проявлю храбрость.
Я ответила не колеблясь:
– Напишите ему, мадам.
Я слушала, как скрипело по бумаге ее перо. Она приглашала его приехать и увидеть меня. Письмо оказалось коротким. Когда Вдова присыпала чернила песком, я почувствовала странный покой. Мои прошлые ошибки больше не висели на мне мертвым грузом. Словно ужасная, грустная ночь солнцестояния случилась годы назад.
– Ты понимаешь, что это значит, Бриенна?
– Мадам.
Она отложила перо и посмотрела на меня:
– Твой дедушка не должен об этом знать. Картье – тоже.
Я не понимала, и мои пальцы вцепились в подлокотники.
– Почему? – Слова оцарапали мне горло.
– Если выберешь Альдерика Журдена своим покровителем, – произнесла Вдова, – вы отправитесь в опасное путешествие, на поиски Камня. Ежели Ланнон узнает об этом, ты поплатишься жизнью. И я не могу отпустить тебя из моего Дома, зная, что кто-то может нечаянно навредить тебе. Ты должна покинуть Магналию тайно и тихо. Твои дед, господин и сестры-избранные не должны знать, с кем ты и где.
– Но, мадам, – начала я, только чтобы почувствовать, как все слова умирают у меня в сердце. Она была права: никто не должен знать о моем покровителе, особенно учитывая, что он воспользуется моими воспоминаниями в поисках Камня, способного низложить жестокого короля.
Даже Картье.
Царапина у меня на руке заболела, когда я вспомнила о его словах в саду, в день расставания. «Я не позволю тебе уехать с покровителем, которого не видел».
– Мадам, боюсь, что господин Картье…
– Да, будет чрезвычайно встревожен тем, что ты покинула нас, не сказав ни слова. Когда все свершится, ты расскажешь ему правду, и он поймет.
– Но у него мой плащ.
Вдова начала складывать письмо, готовясь написать адрес.
– Боюсь, ты не получишь его, пока все не закончится.
Я не знала, когда это случится, сколько времени займет: год, десять лет. Сглотнув, я смотрела, как Вдова нагревает воск над свечой.
Я представила, как Картье вернется в Магналию осенью, гадая, почему я не писала ему, отчего его не известили. Я представляла, как он входит в прихожую. Осенние листья кружатся у него за спиной. Видела его голубой плащ и золото волос. Спаси меня, Господь, мне невыносима мысль о том, как он узнает, что я исчезла: без слов, без следа. Словно я пренебрегла страстью, которую он во мне зажег, как будто он был мне безразличен.
– Бриенна!
Вдова, должно быть, почувствовала мое смятение. Я моргнула, отгоняя муку, и встретила ее ласковый взгляд.
– Хочешь, чтобы я уничтожила это письмо? Как я уже сказала, можно избрать другой путь. – Она поднесла край письма к огню, чтобы сжечь его, если я это пожелаю.
Уничтожить письмо и забыть о памяти предков. Эта возможность манила как запретный плод, свисающий с ветки, особенно теперь, когда я поняла, сколь многих придется оставить позади: дедушку, Мириай. Картье. Я могу вообще не получить плаща, если Картье порвет его.
– Не сжигайте письмо, – проговорила я хрипло.
Уронив на пергамент каплю воска, Вдова заметила:
– Я не стала бы настаивать на осторожности, не заставляла бы тебя бежать тайно, но шпионы Ланнона рыщут по Валении. Напряжение между нашими странами растет из-за листков вроде «Темного Пера»… Ланнон чувствует в нас угрозу. Среди нас есть его соглядатаи, мужчины и женщины, готовые назвать ему имена его валенийских противников.
– У Ланнона здесь есть шпионы? – выдохнула я, не веря своим ушам.
– Ты долго жила в уединенной Магналии, милая. У короля Ланнона есть глаза повсюду. Теперь ты должна понимать, почему твой дедушка так долго прятал тебя от Аллена. Он не хотел, чтобы ты становилась частью их Дома. Желал, чтобы ты была настоящей валенийкой.
Я прекрасно поняла, но пилюля не стала слаще.
Мой отец был одним из сторонников Ланнона. Он мог оказаться кем угодно: конюхом, мелким землевладельцем, камердинером. Многие вассалы брали фамилию своего господина, чтобы подчеркнуть свою преданность. Значит, скоро я буду воевать с ним, стану врагом, прежде чем узнаю его. Я наклонилась вперед и вцепилась в край стола. Вдова встретилась со мной взглядом.
– Можно попросить вас об одолжении, мадам?
– Говори, дитя.
Сделав глубокий вдох, я посмотрела на темную от засохшей крови царапину.
– Поклянитесь, что не назовете Альдерику Журдену полное имя моего отца.
– Бриенна… это не игра.
– Насколько мне известно, – с достоинством проговорила я, – мой покровитель узнает, что я происхожу из Дома Аллена, что мой отец верен этому Дому, но это не значит, что нужно открывать его имя.
Вдова медлила. Она пристально посмотрела на меня, пытаясь понять.
– Я никогда не видела отца, – продолжила я, и сердце у меня в груди болезненно сжалось, – а он – меня. Мы не знаем друг друга, и, скорее всего, наши пути никогда не пересекутся. А если это случится, я предпочла бы, чтобы мой покровитель не знал о том, кто перед ним, так же как и я.
Она все еще колебалась.
– Я росла здесь, и вы с дедушкой скрывали от меня эту тайну, – прошептала я. – Пожалуйста, не посвящайте в нее другого, не давайте ему судить обо мне по отцу.
Наконец она смягчилась.
– Понимаю, Бриенна. Клянусь: никому не открою имя твоего отца.
Я откинулась на спинку кресла, дрожа в промокшем платье.
Я думала о старых, выцветших воспоминаниях, о покровителе, который скоро встретится со мной.
О дедушке.
О Мириай.
О своем плаще.
Вдова приложила к воску печать.
Я решила больше не думать о Картье.
