Мы начали сразу после завтрака, укрывшись в библиотеке, ставшей комнатой для опытов. Я отдала Люку свиток с песней Мириай – изящно выведенные ноты все еще скрепляла алая ленточка. Я смотрела, как мой названый брат опустился на стул и развернул его, быстро читая. К горлу подступил ком. Я скучала по Мириай. Песня не зазвучала бы так же, как прежде, даже сыгранная господином Музыки.
– Интересное название, – заметил Люк, посмотрев на меня.
Я же его даже не видела. Нахмурившись, я приблизилась, чтобы взглянуть из-за плеча юноши.
«Бриенна, две в одной».
Я отвернулась, притворившись, что заметила что-то интересное на полке с книгами. Мне нужно было время, чтобы сдержать свои эмоции. Я не стану плакать – разрыдаюсь, лишь когда сосуд моих слез переполнится, а это, надеюсь, случится еще не скоро.
– Почему бы тебе ее не сыграть? – предложила я и снова села в кресло у спинета.
Люк поднялся, нежно разгладил пергамент, придавив каждый край обточенным водой камнем. Я смотрела, как он взял скрипку и смычок и отдался песне – ноты танцевали в воздухе, словно блуждающие огоньки или светлячки. Можно было подумать, что комнату наполнила магия, если бы она не была давно мертва.
Я закрыла глаза и прислушалась. На этот раз мне удалось различить валенийскую часть – веселую и оживленную – то, что Мириай называла аллегро, а затем услышать мэванский мотив – мощный, глубокий и сочный, поднимающийся, как дым, в победоносном крещендо. Но я все еще сидела в кресле и оставалась собой.
Я открыла глаза, когда Люк закончил играть. Отзвуки песни еще звенели в воздухе.
– Ты видела что-нибудь? – спросил он, неспособный скрыть надежду.
– Нет.
– Тогда я повторю.
Он сыграл песню еще дважды. Но воспоминания Т. А. не пришли. Может, я унаследовала только три из них? Что, если нить можно использовать лишь раз?
Я пала духом, но энергия и настойчивость Люка были словно прохладный ветерок в самый жаркий летний день.
– Давай снова обратимся к «Книге Часов», – предложил он, откладывая скрипку. – Ты сказала, что отрывок о Камне Сумерек вызвал первое видение. Возможно, твой предок читал и остальные легенды.
Мне не хотелось признаваться, что я прочла уже много глав, и безрезультатно. Нужно было попробовать вновь лишь для того, чтобы убедиться, что это тупик.
* * *
Время, забыв про прежние насмешки, внезапно ускорилось, часы летели как птицы. Прошла неделя. Я почти этого не заметила, ведь Люк придумывал все новые и новые нити.
Мы испытали каждое из моих чувств. Он заставлял меня пробовать мэванские блюда, трогать клубок северной шерсти, слушать мэванскую музыку, вдыхать ароматы сосны, гвоздики и лаванды. Но вызвать новое видение не удавалось.
Однажды Люк посадил меня за стол в библиотеке и развернул рулон бордового полотна, такого темного, что оно казалось почти черным. В центре был вышит белый бриллиант, а в нем – олень, прыгающий сквозь лавровый венок.
– Что это? – спросил меня Люк.
Я посмотрела на полотно и пожала плечами:
– Не знаю.
– Ты никогда его не видела?
– Нет. А что это?
Он дернул себя за волосы, наконец выдав свое отчаяние.
– Это цвета и герб Дома Аллена.
Я снова изучила полотно и вздохнула.
– Прости, ничего.
Люк убрал знамя и развернул передо мной большую карту Мэваны. На ней значились города и важные географические места, а еще границы четырнадцати земель.
– Вот эти леса, – начал он, – на северо-западе – Нуала. Далеко на северо-востоке – Ошин.
Мой брат по страсти указал на каждый из них, я следила взглядом за его пальцем.
– Тонкая полоска прибрежного Ройсвуда – на юго-западе. И, наконец, Майренна – на юге, в сердце страны. Думаю, именно там твой предок закопал камень. Этот лес лежит на севере земель Аллена.
Я никогда не видела карту Мэваны, разделенную на четырнадцать земель. Мой взгляд коснулся каждой из них, прежде чем остановиться на владениях Аллена, обладавших огромной территорией на юге Мэваны. Их земли были ближе остальных к Валении. Две страны разделял лишь канал Бера, но не на него мне стоило обратить внимание. Я перевела взгляд на лес Майренны, венчавший родные земли моего отца словно зеленая корона.
– Я… не знаю. Ничего не вижу, – едва не застонала я, спрятав лицо в ладонях.
– Все хорошо, Амадина, – быстро проговорил Люк. – Не волнуйся, мы что-нибудь придумаем.
Он опустился в кресло, словно его кости превратились в свинец. Так мы сидели в гаснувшем вечернем свете, карта на столе между нами казалась прогоркшим неделю назад маслом.
У моих видений должно было быть объяснение. Если боевое знамя Аллена никак на меня не повлияло, а мой предок, несомненно, смотрел на него бессчетное количество раз, должна была быть причина, по которой я унаследовала одни воспоминания, а не иные.
Я подумала о трех перевоплощениях, которые настигли меня: библиотека, вершина горы и яма под дубом. Библиотека и захоронение были связаны с Камнем, но вид с горы…
Я вернулась к слабейшему из видений и вспомнила тяжесть на шее, прямо над сердцем. Вспомнила, как искала, где спрятаться…
Мой предок должен был стоять на той вершине, с камнем на шее, ища место, где можно было его закопать.
Все воспоминания, которые я унаследовала, касались Камня Сумерек.
Мой взгляд остановился на карте, захватив часть реки Аоифе, что, подобно артерии, пересекала южную часть Мэваны. Это заставило меня вспомнить о реке Каваре, текущей почти у самого черного хода.
– Люк.
– Гм-м-м?
– Что, если найти речной камень размером с Камень Сумерек? Возможно, подержав его, я что-то увижу?..
Он подскочил:
– Стоит попробовать.
Мы встали из-за стола, и я вышла за ним на улицу.
Мне не хотелось говорить ему, что я начала чувствовать себя пленницей в библиотечных стенах, в этом доме. С момента прибытия я не выходила наружу и теперь медленно шла, подняв голову к солнцу.
Стояла середина августа, месяца, исполненного жары и духоты. Я впитывала солнечный свет и легкий ветерок, пахнувший вином и рыбой. Часть меня скучала по свежему луговому воздуху Магналии. Только теперь я поняла, сколь много принимала как должное.
– Ты идешь, Амадина?
Я открыла глаза и увидела Люка, ожидавшего меня неподалеку с улыбкой удивления на лице. Я нагнала его. Мы петляли по улицам, прокладывая путь к берегу реки. Миновали рынок, полный жизни и запахов, но я не позволила себе отвлекаться. Люк знал, куда идти. Он вел меня туда, где Каваре была широкой и вольной, а волны танцевали на валунах.
