– Понимаю. Я – Амадина Журден из Валении. О цели я скажу сама.
Он тяжело вздохнул, но не стал настаивать, внеся мое имя в список. Затем мужчина написал его на клочке пергамента и протянул мне, объяснив, что его надо будет вручить герольду, когда придет время.
Удивительная тишина сопровождала меня, когда я вошла в зал и зашагала вперед. Я чувствовала, как чужие взгляды липнут ко мне, стекают по мне дождем, сопровождаясь шепотом – догадками о том, зачем я здесь. Этот шепот струился за мной на пути к помосту, где король Ланнон сидел, прикрыв глаза, очевидно, изнемогая от скуки, в то время как коленопреклоненный мужчина умолял об отсрочке налогов. Я остановилась. Передо мной было еще два человека. Ланнон увидел меня.
Его взгляд внезапно сделался пристальным. Казалось, лезвие ножа скользило по моему телу, пробуя кожу на прочность, проникая под складки моего платья, гадая о сущности моего прошения.
Действительно, зачем валенийке являться к нему?
Мне не стоило смотреть на Ланнона. Я должна была опустить глаза, как поступила бы истинная дочь Валении в присутствии короля. Но я считала его узурпатором и не отвела взгляда.
Он оказался не таким, как я себе представляла. Да, я видела его профиль на монетах: мужественный, почти богоподобный. Для человека под шестьдесят он действительно хорошо выглядел, но насмешка исказила его черты, придав им язвительное выражение. У короля были прямой нос и ярко-зеленые глаза. Светлые волосы, в которых мерцали нити седины, несколькими косами ниспадали на широкие плечи из-под витого серебряного, украшенного бриллиантами венца.
Это была корона Лиадан. Я узнала, вспомнив иллюстрацию, которой восхищалась. Сплетение серебряных нитей и бриллиантов, похожих на цветы. Корона, которая, казалось, венчала королеву звездами. У него на челе. Я едва не нахмурилась, вне себя от гнева.
«Отведи взгляд», – прошептало мне сердце, когда Ланнон пошевелился на троне, в его глазах моя гордость выглядела угрозой. Я посмотрела левее, на Аллена.
Который тоже смотрел на меня.
Лорд казался воплощением элегантности. Он был хорошо сложен и одет в багровый камзол с геральдическим оленем и лаврами на широкой груди. В темных волосах виднелось несколько седых прядей, две небольшие косы обрамляли лицо, тонкий золотой обруч охватывал лоб, намекая на знатное происхождение. Чисто выбритый, с глазами, словно угли, горящими мерцающим голубым светом. Его взгляд заставил меня вздрогнуть. Неужели лорд тоже видел во мне угрозу?
– Мой король, эту эмблему нашли среди его вещей.
Я отвела глаза от Аллена, чтобы посмотреть, что творилось у подножия трона. Там человек встал на колени, низко склонившись перед Ланноном. На вид ему было лет шестьдесят, он дрожал и выглядел слабым. Над ним возвышался стражник в зелени Ланнона, в чем-то его обвиняя. Я решила присмотреться, заметив квадратик синей ткани, свисавший с пальцев стражника.
– Дайте это мне, – приказал Ланнон.
Стражник поднялся на помост, поклонился и отдал королю лоскуток. Я заметила, как ухмыльнулся Ланнон, подняв его так, чтобы все увидели.
На синей ткани широкими серебряными стежками была вышита лошадь. Я побледнела, сердце заколотилось как безумное. Я знала, чья это эмблема. Знак лорда Моргана, скрывавшегося под именем Тео д’Арамитца и сейчас находившегося в Дамэне под предлогом охоты…
– Знаешь, чего будет стоить тебе эмблема предателя? – тихо спросил Ланнон коленопреклоненного человека.
– Мой король, пожалуйста, – прошептал тот, – я верен вам и лорду Берку.
– Головы, – ленивым голосом продолжил Ланнон. – Горман!
Из тени выступил огромный мужчина в капюшоне с топором в руках. Еще один принес колоду. Меня охватил ужас, когда я поняла, что прямо передо мной сейчас казнят человека.
Зал замер. Единственное, о чем я могла подумать, – это слова Журдена… «Я смотрел на это и боялся открыть рот. Мы все боялись».
Я смотрела, как старика заставили встать на колени перед колодой, положить на нее голову. Еще немного – и я шагнула бы вперед, разрушив свою личину. Внезапно раздался голос:
– Мой король.
Взгляды всех присутствовавших метнулись влево, где из толпы выступил высокий седовласый лорд с золотым обручем на голове и в алом камзоле с вышитой на нем совой.
– Говори быстро, Берк, – нетерпеливо бросил король.
Берк поклонился и поднял руки:
– Этот человек – один из лучших моих каменщиков. Его смерть повредит моему Дому.
– Этот человек прятал знак предателя, – выпалил Ланнон, вновь поднимая синий лоскуток. – Хочешь показать мне, как творить правосудие?
– Нет, мой король. Но давным-давно, еще до мятежа, он служил предателю. С победы в 1541-м он был верен моему Дому и ни разу не произносил проклятого имени. Скорее всего, эта эмблема сохранилась случайно.
Король хмыкнул.
– Случайностей не бывает, когда речь идет о предателях, лорд Берк. Я милостиво напоминаю тебе об этом и скажу, что, если в твоем Доме снова обнаружат символы изменников, ты поплатишься кровью.
– Этого не случится, милорд, – пообещал Берк.
Ланнон подпер подбородок кулаком, вновь прикрыв веки, словно происходящее ему прискучило:
– Отлично. Дайте этому человеку тридцать плетей во дворе замка.
Берк поклонился, выражая благодарность. Его каменщика стащили с колоды. Мужчина плакал и благодарил за то, что его высекут, а не обезглавят. Они миновали меня, направляясь во двор. Лицо лорда Берка было пепельным. Он задел мое плечо, идя следом.
Я запомнила его лицо и имя. Он мог стать нашим союзником.
– Леди, – прошептал герольд, ожидая мой листок с именем.
Я отдала его, в горле у меня пересохло, сердце колотилось, спутав мысли. Святые угодники, у меня не получится. Я не смогу… Безумием было произносить имя Мак-Квина следом за именем Моргана. И все же… я стояла здесь. Пути назад не было.
– Позвольте представить госпожу Амадину Журден его величеству, королю Мэваны Гилрою Ланнону.
Я шагнула вперед. Ноги, казалось, превратились в кисель. Я сделала изящный, глубокий реверанс. Теперь я была благодарна жестким ребрам корсета, что поддерживали меня, превращая из робкой девочки в уверенную женщину. Я вспомнила Сибиллу и маску Интриги и позволила ей одеть мое лицо и плоть в ожидании слов короля. Волосы струились по плечам, волнуясь от легкого ветерка. Я спрятала тревогу глубоко в сердце и позволила уверенности отразиться в чертах, как сделала бы Сибилла. Эта аудиенция не пройдет впустую, как летнее солнцестояние несколько месяцев назад. Я сама ее планировала и не позволю королю все испортить.
– Амадина Журден, – проговорил Ланнон с опасно сдержанной улыбкой. Казалось, он произнес мое имя, только чтобы попробовать его на вкус, сжигая эмблему Моргана в пламени ближайшей свечи. Я увидела, как серебристо-синяя лошадь сгорела и превратилась в пепел, когда он бросил лоскуток на каменный пол у подножия трона. – Скажи, что ты думаешь о Мэване?
