Я вновь опустила глаза на простиравшуюся под нами землю, словно мой ответ таился среди ее ручьев и теней. Я сделала выбор. На рассвете я пришла к Картье и рассказала ему все. Вместе мы придумали план. Несмотря на это, я была потрясена, как глубоко уязвили меня сомнения.
Я взглянула на него – лорда и моего отца – и произнесла:
– Я выбираю вас. Выбираю Дом Аллена, отец. Возведите меня на трон.
Аллена озарился тихой, теплой улыбкой, от которой помолодел лет на десять. Он смотрел на меня с гордостью – так, словно во мне не было изъянов и я уже была королевой, а не его потерянной дочерью.
– Я рад, Бриенна. Вернемся в замок. Я покажу тебе Канон.
Он развернул лошадь, но остановился, когда я сказала:
– Может быть, отец, вы покажете мне Канон вечером, после ужина?
Он с удивлением посмотрел на меня через плечо:
– Вечером?
– Да. – Я растянула губы в улыбке. – У вас в замке валенийцы. Я могу подождать.
Аллена задумался. Я надеялась, что он проглотил наживку.
– Хорошо, – наконец согласился он, кивком приказав мне следовать за ним.
Когда лошади, стуча копытами, въехали во двор, я почувствовала, как сильно устала, мое сердце болело. Я спешилась по возможности грациозно, насколько позволили это сделать мои затекшие ноги, и взяла Аллена за руку, чтобы пройти с ним в зал.
Завтрак еще не кончился, теплый воздух, словно бальзам, коснулся моих замерзших рук. Я заметила, что Райана нет в зале: его кресло пустовало. Аллена подвел меня к нему, усадив по правую руку от себя.
– Доброе утро, сестра, – поприветствовал меня Шон, потрясенно разглядывая меня, словно не в силах поверить в случившееся.
– Доброе утро, брат, – ответила я, когда отец сел между нами.
Я заставила себя проглотить три ложки овсянки и взглядом нашла Картье в редевшей толпе валенийцев. Он смотрел на меня из-под полуприкрытых век, словно скучал, но на самом деле мой бывший господин ждал знака.
Я осторожно коснулась воротника.
Он повторил движение. Воздух между нами замерцал, словно от меня к нему протянулась волшебная нить.
Пути назад не было.
* * *
Я ждала. Ужин почти подошел к концу, воздух в зале гудел от эля, разговоров и музыки. Я заставила себя поесть, хотя мой желудок сжимался. Затем повернула голову влево, к Аллена, и спросила:
– Возможно, время пришло, отец?
На его тарелке еще оставалась еда, а в кубке искрился эль, но я уже поняла, что отцам нравятся просьбы дочерей. Аллена поднялся, я взяла его за руку, оглянувшись, когда мы выходили из зала.
Картье наблюдал за нами. Он подождет еще десять минут, а затем тоже исчезнет.
Я считала про себя шаги, когда Аллена снова провел меня в свои покои, – числа странным образом успокаивали меня, пока ботинки утопали в ковре.
Эту часть плана – местонахождение Канона – мы не могли просчитать. Аллена сказал, что он спрятан в замке, но мы с Картье действовали на свой страх и риск. Я полагала, что Канон спрятан в крыле лорда, в комнатах, которые прежде принадлежали Тристану Аллена.
Я не ошиблась.
Вместе с Аллена мы прошли через его гостиную и личную столовую в спальню. В ней стояла огромная, укрытая мехами и одеялами кровать и имелся каменный камин с остывшим пеплом. Три витражных окна темнели в свете свечей.
– Скажите, отец, – спросила я, терпеливо ожидая, когда он удалился в соседнюю комнату, – как вы узнали о Каноне?
Он возвратился, держа в руках длинную кочергу, – мое сердце упало: на секунду я подумала, что он использует ее как оружие, – но лорд улыбнулся и ответил:
– Этот секрет передается от отца к сыну с тех пор, как мы спрятали Канон.
– Райан знает об этом?
– Да. Но Шон – нет.
Я наблюдала, как он поддел кочергой одну из каминных плит: длинную, почерневшую от сажи и исцарапанную поленьями. Он поднял ее, и я подумала о Тристане, почти увидев, как мой предок совершал те же движения, – только он хотел спрятать, а не вытащить на свет Канон.
– Бриенна.
Услышав свое имя, я шагнула вперед, словно с моих ног спали незримые оковы. Он поднял плиту, ожидая, что я загляну под нее и возьму Канон.
Я неслышно подошла к Аллена и посмотрела в отверстие в полу.
Однажды Картье описал мне Канон. Он сказал, что Лиадан применила магию, чтобы выгравировать слова в камне. Я увидела Канон, и мое дыхание замерло. Камень Сумерек раскалился в медальоне, все еще спрятанный в корсаже. Его пробуждение заставило меня встать на колени. Я протянула к каменной табличке дрожащие руки.
Слова Лиадан мерцали, словно в выемках скопилась звездная пыль. Табличка казалась легкой – белый прямоугольник размером с большую книгу. Я стерла с нее сажу и пыль, и слова ожили под моими пальцами, разгораясь. Я знала: это была магия. Канон отзывался на близость Камня Сумерек. Капли пота выступили у меня на шее, когда я поняла, что Аллена тоже видит небесный свет, исходящий от Канона, словно я придавала надписи сил.
Я встала, отвернулась от него и отошла на несколько шагов, баюкая табличку как ребенка, мысленно уговаривая ее потускнеть, потому что она могла выдать меня.
Канон словно услышал мою немую просьбу. Свет померк, как остывающие угли. Камень Сумерек тоже остыл. Я могла только представить, что случилось бы, будь во мне хоть капля крови Кавана.
– Прочти его, дочь, – велел Аллена, опуская каминную плиту на место.
Я вздохнула, приказывая голосу быть твердым.
Слова Лиадан потекли с моих губ, легкие, как воздух, сладкие, как мед, и острые, как меч.
Я, Лиадан Кавана, первая королева Мэваны, говорю, что трон и корона этой земли могут принадлежать лишь ее дочери, будь она Кавана или наследница любого из других тринадцати Домов. Король не сядет на этот трон против воли народа и королевы. Каждая леди может претендовать на мою корону, ибо через дочерей длится наш род и жизнь в процветании.
Выгравировано в первый день июня, 1268
Мой голос растаял в тенях, в комнате воцарилась тишина, слова повисли между мной и Аллена как нитка жемчуга. Раньше я думала, что лишь наследница Кавана имеет право на трон. Теперь я поняла, что Лиадан открыла путь к короне любой из наследниц четырнадцати Домов.
Аллена не лгал. У меня было право на трон.
Он шагнул ко мне, заключив мое лицо в ладони. Жажда власти блеснула в его глазах, когда он посмотрел на меня, увидев во мне отражение моей матери.
– Дом Аллена возвысится, – прошептал он.
– Да, отец.
Лорд поцеловал меня в лоб, словно заключив с судьбой договор. Я прошла за ним в гостиную и села в кресле у огня. Он налил мне вина, чтобы отпраздновать наши планы. Канон все еще лежал у меня на коленях, мои пальцы скользили по выгравированным словам.
