Он сильней сжал руки и опустил к ней свое лицо. Их дыхание смешалось.
– Я хочу, чтобы ты исчезла, испарилась, отреклась от престола. Если ты вернешься, я убью тебя.
Он оттолкнул ее, хотя этот жест разбил то, что осталось от его сердца. Он восхищался ею, уважал и любил ее.
Она стала бы прекрасной королевой.
Он думал, Нора бросится на него, применит магию, сотрет его с лица земли.
Но Нора Кавана не сделала этого.
Она пошла прочь, но через пять шагов обернулась, чтобы взглянуть на него в последний раз. Ее черные окровавленные волосы казались самой величественной из корон, что ей приходилось носить.
– Услышь меня, Тристан Аллена, хитрый лорд. Ты превратил мой Дом в пепел. Ты убил королеву. И ты украдешь Камень Сумерек. Но знай: однажды в твоем роду появится девочка и будет двумя в одной: страстью и камнем. Она сокрушит твой Дом изнутри и искупит твои преступления. Но самое чудесное: для этого она украдет твои воспоминания.
Она повернулась к нему спиной и шла, пока не скрылась в тумане.
Ему хотелось стряхнуть ее слова. Нора пыталась потрясти его, заставить сомневаться…
Бриенна.
Голос, который напомнил ему июльские звезды, раздался у него в голове. Земля задрожала под ногами, когда Тристан вновь стал подниматься на вершину.
Бриенна.
Он опустился на колени рядом с королевой. Ее кровь начала остывать и потемнела, в глазнице торчала стрела.
Бриенна.
Камень Сумерек был в его руках.
Тристан потянулся к камню, и я открыла глаза, покинув его битву ради своей.
Земля подо мной была твердой и холодной, а небо вверху – безоблачным и голубым. Я смотрела на Картье, солнечные лучи венчали его короной. Я глубоко вдохнула и почувствовала колющую боль в левой руке. Я вспомнила: знамена, стрелы, падение.
– Я в порядке, – выдохнула я, моя правая рука взлетела к груди, ловя его пальцы. – Помоги мне встать.
Я слышала лязг стали, крики и вопли, предшествовавшие кровопролитию и смерти. Силы Ланнона и Аллена прорвались сквозь наши щиты, и Картье отнес меня так далеко от линии боя, как только мог, пытаясь привести в чувство. Я посмотрела на свою руку. Стрелы не было, рану закрывал лоскут полотна. Кровь все еще текла, когда он поставил меня на ноги.
– Я в порядке, – повторила я и вытащила собственный меч, Вдову в янтаре. – Иди, Картье.
Его люди пробивались вперед, сражаясь без него. Было очевидно, что нас меньше. Я подтолкнула его, пачкая нагрудник своей кровью.
– Иди.
Он сделал шаг назад, не отрывая от меня взгляда. Затем мы отвернулись друг от друга, поднимая щиты и обнажив сталь. Он направился к воинам в синем, я – к воинам в лавандовом, людям моего Дома. Дома, к которому я хотела принадлежать.
Я перешагнула через тело одного из наших, юноши, чьи глаза остекленело смотрели в небо. А затем – через другое, одного из них – в зеленом плаще. Я перешагивала через смерть, гадая, скоро ли она пройдет по мне. Я почувствовала веяние ее крыльев, ощутив на себе ледяной взгляд.
Я посмотрела вперед и увидела Аллена в нескольких ярдах от меня.
Его лицо было забрызгано кровью, темные волосы развевались под золотым обручем. Он медленно двинулся вперед, битва кипела вокруг, словно открывая нам дорогу.
Он шел ко мне.
Одна часть меня умоляла бежать, спрятаться от него. Я видела по темному мерцанию его глаз, что он жаждал моей крови.
Мой отец приближался, чтобы убить меня.
Я сделала шаг назад, оступилась, но смогла выпрямиться. Я велела себе быть стойкой как камень. Когда расстояние между нами сократилось настолько, что приблизиться вплотную ему мешал только мой меч, я поняла, что живым с этого поля уйдет лишь один из нас.
– Ах моя дочь-предательница, – произнес он, глядя на длинный меч у меня в руке. – Ты еще и воровка. Укус Вдовы идет тебе, Бриенна.
Я промолчала. Битва бушевала вокруг, не касаясь нас.
– Скажи, Бриенна, ты пересекла канал, чтобы предать меня?
– Я пересекла его, чтобы возвести на трон королеву, – ответила я, радуясь, что мой голос не дрожит. – Я понятия не имела, кто вы такой, когда впервые вас увидела. Я не знала имени своего отца.
Аллена наградил меня мимолетной злой улыбкой. Казалось, в этот миг он взвешивал мою душу, оценивал, насколько я важна для него. Его глаза скользнули от моих заляпанных кровью ботинок к вайде у меня на лице, моим косичкам, ране на левой руке и мечу – в правой.
– Ты смелая, признаю, – сказал лорд. – Если бы я вырастил тебя, ты бы меня любила, служила бы мне, сражалась бы вместе со мной, а не против меня.
Насколько иной стала бы моя жизнь, если бы Аллена воспитывал меня с детства. Я увидела, как стою рядом с ним, хладнокровная, безжалостная воительница, отбирающая жизни и трон. Не было бы ни Магналии, ни Мириай, ни Картье. Только я и отец, превращающие друг друга в смертоносные орудия.
– Я дам тебе последний шанс, Бриенна, – продолжил он. – Пойдем со мной, и я прощу тебя. Я знаю, Мак-Квин запутал тебя, украл тебя у меня. Присоединись ко мне, и мы возьмем то, что наше по праву.
Он даже протянул мне правую руку ладонью вверх, словно валениец, предлагающий свои верность и сердце.
Я смотрела на линии его ладони, с которых началась моя жизнь. Я подумала о воспоминании Тристана, последнем, которое я видела. Знай: однажды в твоем роду появится девочка и будет двумя в одной: страстью и камнем. Нора Кавана узрела мое появление в чертах Тристана, предсказала мои цель и предназначение.
Я произошла от самодовольной, гордой крови.
Я была местью Норы Кавана. Я искуплю вину своего Дома.
– Нет, – сказала я: простое, но приятное слово.
Тепло во взгляде Аллена пропало. Вернулась ненависть, яркая, как огонь. Его маска треснула, словно камень, превратилась в пыль. Прежде чем я успела вздохнуть, он зарычал – зверь внутри него вырвался на свободу – и взмахнул мечом.
Защищаясь от его ярости, я смогла лишь подставить под удар Укус Вдовы. Я отшатнулась, теряя равновесие, понимая, как близка гибель. Сталь у меня в руке задребезжала, удар отдался в костях. Я стиснула зубы.
Мы с Аллена начали опасный танец между жизнью и смертью. Уроки Изольт помогали мне остаться в живых. Я отступала, блокировала его удары, уклонялась от меча.
Нужно было пронзить его насквозь, перерезать одну из жизненно важных артерий. Но… я не могла это сделать. Я никогда не убивала. Мне хотелось заплакать, потому что я поняла, что настал момент истины: я должна была убить человека или позволить ему оборвать мою жизнь.
