Руки сильно саднило и я подняв их увидела на тех бинты. Противное и мерзкое чувство страха что, не дай Бог, останусь инвалидом заставило меня подняться и пошевелить всеми конечностями. Нет, я помнила что уже ходила на пост медсестры. Но когда курице отрубают голову она ещё тоже ведь какое-то время бегает… Поэтому я не знала что со мной было на самом деле. А в свете последних событий я теперь и вовсе не могла больше ни на кого положиться…
Осмотрев комнату пристальным взглядом я решила больше пока не вставать. Сосредоточила внимание на том как монотонно капал какой-то раствор из баночки и прозрачная жидкость плавно добиралась до моей вены по тонкому проводку. Не знаю почему, но эта картина завораживала и успокаивала. Я не собиралась больше вставать, пусть в меня вольют хоть тонну лекарств, главное чтобы я быстрее оказалась на ногах. Прежней Аней. Которая смогла бы вернуться на работу и к своей Маше. Необходимо было что-то решать с жильем. С родителями. У нас с Машей теперь не было ни вещей, ни крыши над головой, ни родственников — ничего кроме документов и небольших сбережений, что я успела отдать сестре, когда выталкивала ее через окно на улицу из горящего дома.
Дверь распахнулась и на пороге появилась женщина в белом халате.
— Проснулась? — заботливо спросила она, подошла к капельнице и отсоединила меня от проводов, вытащила иглу из вены. Я поморщилась от неприятных, но вполне терпимых ощущений. — Ну вот, — она улыбнулась. — Выглядишь уже значительно лучше. А то вздумала подвиги совершать.
— Когда меня выпишут? — прямо спросила я.
Женщина внимательно на меня посмотрела, будто я созналась ей только что в том, что была душевнобольной.
— Спросишь у врача на обходе. Самое страшное позади. Тебе очень повезло. Отделалась небольшими ожогами на руках. Только дымом надышалась сильно. Интоксикацию получила.
Я снова посмотрела на руки. Да, ожоги заживут, главное, что сама осталась жива.
— А девочка? Пожар был…
— Соболезную… — в голове зашумело.
Я вдруг увидела перед собой зиящую черную пропасть, в которую мне захотелось броситься. Ведь я отчётливо помнила слова медсестры, что девочка приходила меня навещать. Якобы с отцом. Но ведь отец… Неужели она обманула меня? Специально?
— Вы меня обманули? — догадалась я. — Что с Машей? Где она? — мой голос сорвался на крик, но тот больше походил на писк. Я чувствовала подступающую истерику.
— Так, успокойся. Я уже говорила, что с девочкой все хорошо. Придут они с отцом. Вот как наступят время для посещений, придут. Но твои родители — мужчина и женщина погибли. Их не спасли, — грустно проговорила женщина.
Я шумно выдохнула, ощущая подобие легкости в груди. Нет, конечно, смерть родителей ужасное горе! Какими бы мама и папа ни были людьми, но они были нашими родителями. И я даже, если бы знала наперёд, что сама пострадаю, когда пошла за матерью в огонь, то ничего бы не изменила в этом решении. Они ведь не всегда пили и когда-то мы были счастливой и хорошей семьёй. Но я, честно сказать, и не помнила того времени. Наверное это осталось в далёком детстве. Сначала они пропили квартиру в Воронеже и мы перебрались в это подобие дома в Рыбачий посёлок, где зимой было очень холодно и невыносимые условия для жизни. Иной раз мне казалось, что я перенеслась в средневековье. Читала учебники по истории и даже отличий не находила. А вот теперь… Но главное что моя Маша цела и невредима! Мне легчало на душе от этого осознания и жить хотелось.
— Пожалуйста, — попросила я. — Если Маша и… ее папа придут, пропустите их…
Может быть приехал мамин брат, узнал, что наш дом сгорел? И если так, то это окажется чудом, потому что того я видела только на снимках в семейном фотоальбоме. Удивительно, но подумав о такой мелочи как снимок я с ужасом поняла что у меня совсем ничего не осталось от прошлой жизни. Фотокарточки или какие-то малозначащие личные вещи… все что хранилось в доме, который наверняка догорел дотла… Оставалось успокаивать себя мыслями, что сама осталась жива и Маша не пострадала, и я решила отталкиваться от этих мыслей и чаще об этом вспоминать. Самое страшное что могло случиться с человеком — это смерть. Все остальное поправимо.
Меня сморил сон или так на организм действовали лекарства, но слабость накатывала мягкими волнами и уносила меня куда-то далеко. Когда услышала тихий голос похожий на Машин, вздрогнула от неожиданности и разлепила сонные глаза, встречаясь со своим белокурым ангелом.
— Маша! — на глазах выступили слезы счастья, что с девочкой и в самом деле все хорошо.
— Аня! Ты проснулась! — пищал детский голосок.
— Лежи, не вставай, — попросил Соломон, заметив, что я собралась подняться с кровати.
Я перевела взгляд на мужчину, что стоял в дверях и смотрел на меня грустным взглядом. Но мне не хотелось чтобы меня жалели.
Машка подбежала и обняла меня, чмокнула в щеку, а у меня от сердца отлегло, что она с Соломоном оказалась, а не в детдоме. Но только с какой стати он вдруг стал нам помогать? В голове не укладывалось как Маша оказалась у него… Это он получается и был тем самым «папой»? А никакой мамин брат не приезжал…
— Анечка, я так испугалась… Я сразу побежала к дяде Игорю, он вытащил тебя из огня. Скорую и пожарных вызвали соседи… — сбивчиво тараторила сестра.
Я снова взглянула на мужчину и что-то зашевелилось внутри. Не знаю что это было, но раньше я ни к кому подобных чувств не испытывала. Отчасти это была благодарность, очень глубокое и преданное чувство, что не оставил нас в беде, спас меня, и Машу никому не отдал.
— Спасибо, — я неотрывно смотрела в мужское лицо все ещё не веря что он помогал нам просто так. Что ничего не попросит взамен. Потому что мне нечего ему предложить. И он это прекрасно знал. Неужели такие люди ещё существовали? Или же в чем-то был подвох?
— Ничего, главное что сама цела и невредима. Руки заживут, — он кивнул на них, а я поджала губы.
Да, он прав, главное что я осталась жива. И Маша не пострадала. Я пока не представляла как мы будем дальше жить. Но я обязательно что-нибудь придумаю.
— Я уладил все формальности. Родителей похоронят на днях…
Внутри стало ещё тяжелее и неприятнее. Я не привыкла, чтобы о нас кто-то заботился или проявлял хоть какое-то участие, поэтому не знала как реагировать на эту поддержку и помощь. Хотелось отмахнуться как от назойливой мухи. Казалось так было надёжнее. В волшебников я не верила. Уже давно. Это Маша любила сказки и заставляла читать каждый раз на ночь «Старика Хоттабыча». Но то все была неправда. В жизни оно иначе.
Игорь присел на стул возле моей кровати и направил на меня сосредоточенный взгляд.
— Аня, дядя Игорь обещал нам помочь. Нам негде жить, а он обещал…
— Маша, — я недовольно свела брови и поглядела на сестру хмурым взглядом.
Машка любила иногда выдумывать небылицы, но озвучивать их при постороннем человеке и ставить его в неловкую ситуацию уже слишком. Пора научиться держать язык за зубами. Никак не приучу.
