– Разве не так, курсант Чалый?
– Так точно, – уныло отозвался Сашка и, сделав чёткий разворот через левое плечо, покинул кабинет НачПО.
Впрочем кроме забот и хлопот всё это принесло Сашке и некоторые дивиденды. Во-первых, Танечка, официантка из училищной столовой, к которой неровно дышал почти весь их взвод, начала его хоть как-то выделять. И даже согласилась потанцевать с ним в училищном клубе на вечере, который должен был состояться Седьмого ноября после торжественного заседания и праздничного концерта, посвящённых двадцать четвёртой годовщине Великой Октябрьской социалистической революции. Во-вторых, преподаватели также стали относиться к нему немножко по-другому. Нет, никаких поблажек. Наоборот, его стали ещё больше гонять, заявляя, что негоже брату героя показывать плохие результаты в учёбе… Но, например, преподаватель огневой подготовки старший лейтенант Пивоваров на последних стрельбах дополнительно выделил ему аж девять лишних патронов к противотанковому ружью. Мол, брат героя должен в совершенстве владеть оружием! Так что давай, тренируйся… А преподаватель тактики майор Тухтаев по его просьбе дал их взводу на ночь в казарму свой собственный конспект, который они полночи по очереди переписывали сначала с тетради майора, а потом уже с конспектов тех, кто переписал первыми… Ну а самое приятное случилось через неделю.
– Чалый, к начальнику политотдела! – проорал дневальный, едва они только ввалились в тёплую казарму после целого дня на стрельбище.
– Срочно? – уточнил командир его отделения.
– Не-а, – отозвался дневальный. – Два часа назад сообщили, чтобы ты прибыл после того, как взвод вернётся со стрельбища.
– Тогда сапоги успеешь помыть, – развернулся комот в сторону Сашки.
– И без тебя знаю, Тимка, – огрызнулся тот. Ну вот совсем ему не хотелось идти к НачПО. Точно ведь опять завтра на какой-нибудь митинг ехать заставит!
Но действительность оказалась куда приятней.
– Значит так, курсант, – улыбаясь, сообщил ему начальник политотдела, когда Сашка браво доложил ему о прибытии, – тут тебе пришло письмо от второго твоего брата… ты уж извини, пришлось его вскрыть – сам знаешь, к тебе теперь внимание особенное. Так вот брат твой пишет, что его с семьёй эвакуировали из Ленинграда. И он теперь в Москве… точнее, под Москвой. Адрес там есть – увидишь. Но, самое главное, завтра к нему обещал заехать твой брат-герой, – начальник политотдела сделал многозначительную паузу. – Так вот, завтра из училища на окружные склады едет грузовик. И командование приняло решение отправить тебя с ним и дать тебе увольнительную на двое суток. Чтобы ты повстречался с семьёй… ну и, если это будет возможно, уговорил брата выступить перед курсантами нашего училища…
До дома, в котором теперь проживал старший брат – Константин, Сашка добрался, когда уже совсем стемнело. Это «под» оказалось хоть и не слишком далеко от Москвы, но весьма труднодоступно. Общественный транспорт сюда не ходил, так что добираться пришлось на перекладных. А транспорт по Москве нынче передвигался всё больше военный, попутчиков брать вследствие патрулей не очень-то расположенный, так что несмотря на не слишком большое расстояние, дорога заняла более пяти часов. Пешком бы за столько же дошёл. Ну после всех тех маршей, которые пришлось прошагать за время учёбы…
Поднявшись на второй этаж, он сверился с указанным в письме номером квартиры, после чего надавил на кнопку звонка. Но тот никак не отозвался на это действие. Сашка пару секунд помялся, а затем собрался с духом и требовательно заколотил в массивную дверь.
– Чего тебе? – сердито рявкнула на него какая-то бабка в шали, высунувшаяся в приоткрытую щель. Но, увидев шинель, ушанку с кокардой и курсантские погоны, тут же сбавила тон. – Ты к кому, солдатик?
– Тут это… – снова оробел Сашка. – Брату у меня комнату выделили. Он адрес прислал – вот.
– Это тот, к которому герой приехал? – тут же оживилась… да нет, не бабка, а вполне себе молодая женщина. Только, похоже, сильно усталая. Вон какие круги под глазами и кожа такая… землистая, как у покойника… И-и… улыбнулась. Сразу став ещё лет на десять моложе.
– Ну-у… да.
– Тогда проходи. Они там на кухне засели.
Брат-герой обнаружился за большим столом, занимающим большую часть немаленькой кухни, с могучей дровяной плитой вдоль длинной стены, вокруг которого плотно сидели около полутора десятков мужчин и женщин и внимательно слушали то, что брат рассказывал:
– …«мессеры» сверху прикрывали. А я из-под брюха зашёл. С земли. У «ЛаГГа» мотор мощный, на вертикалях хорошо тянет, а у «лаптёжника» оборонительная точка только сзади сверху имеется. Так что приспособился. Разгонюсь, потом на «горку», высажу пару-тройку очередей и опять вниз. «Мессерам» меня под «лаптёжниками» не достать, им самим меня тоже прижучить нечем, а к земле прижаться уже времени нет. Пикировщикам-то для того, чтобы бомбы сбросить, высота нужна, а наш аэродром уже рядом. Так что если они вниз уйдут – высоту до удара никак набрать не успеют… так минут десять и покрутился. Двоих повредил… ну так, чтобы они бомбы скинули и уходить начали, а остальные прут и прут. Такая злость меня взяла! – Виталий в сердцах махнул рукой, а затем ухватил со стола стакан с чем-то розовым и сделал большой глоток.
– И чего? Дальше-то что было? – не выдержал один из слушателей.
– Дальше? Дальше повезло просто. Я решил попытаться ведущего свалить. А для этого надо было поближе подобраться. Вот я на следующей «горке» и потянул наверх насколько мог, – брат снова сделал паузу. Но затянуть её ему не дали.
– Ну и? – нетерпеливо спросил другой слушатель, с чёрными петлицами артиллериста.
– В бомбу попал, – Виталя рубанул рукой. – Ну, похоже… Ведущего на куски разорвало. И соседнему «лаптю» тоже прилетело, дай бог. После чего остальные врассыпную и кинулись.
– А «мессеры»?
– А вот после этого они меня и завалили, – вздохнул брат, – даже дёрнуться не успел. Как «лаптёжники» врассыпную кинулись – я ж у них как на ладони оказался. А скорости у меня из-за того, что к ведущему почти вплотную подлез, вообще не было. Чистая мишень…
– Опа! А третьего ты когда завалил? – поинтересовался один из лётчиков.
– Да это один из тех, что я раньше подбил, до линии фронта добраться не сумел. Километрах в десяти на вынужденную грохнулся. А экипаж его какие-то водители с проезжавшей рядом автоколонны тёпленькими взяли. Вот мне его и записали. Потом. Когда в полк подтверждение пришло… – тут Виталя пошевелил ногой и сморщился. – И ногу мне тогда ещё осколком повредило. Одну и ту же второй раз. Несчастливая она у меня какая-то… С тех пор так по госпиталям и мыкаюсь.
В этот момент Сашку увидел Костя и, разулыбавшись, замахал рукой:
– Сашка, давай к нам! Какими судьбами здесь?
С него тут же стянули шинель, усадили за стол и навалили полную тарелку всякой снеди. От тарелки пахло так вкусно, что следующие пятнадцать минут успевший за время поисков слегка подмёрзнуть и изрядно проголодаться курсант был занят только тем, что работал ложкой. Нет, в училище кормили неплохо – щи, каша с тушёнкой, сливочное масло по утрам и на ужин, сахар. Дома не всегда так ели. Но при тех нагрузках есть всё равно хотелось почти круглосуточно…
