– Товарш командир, мы тут от колгоспу вам поснидать привезли… не побрезгуйте.
Чалый резко обернулся. И замер. Поскольку перед ним возникло то самое «мимолётное видение», которое так хорошо описал в своих стихах русский поэт товарищ Пушкин, – статная южнорусская красавица с толстенной косой и огромными чёрными глазищами, лукаво смотревшая на него из-под огромных ресниц. Впрочем, возможно, под «мимолётным видением» великий русский поэт имел в виду нечто другое. Потому что от этого видения глаз было просто не оторвать. Какая уж тут мимолётность… Сашка едва не сглотнул, но-о… удержался-таки и, постаравшись добавить в голосе солидности (хотя бы в голосе), хрипло приказал тут же возникшему рядом с ним старшине:
– Васильич, давай-ка роте – шабаш на полчаса. Нам тут колхозники поесть привезли. Негоже хозяев отказом обижать… – после чего обратился к местной красотке:
– Спасибо, красавица, за доброту. Откуда вы такие?
– Та со Старой Карани, – с улыбкой отмахнулась та. – А давайте я вам солью!
Это оказалось ошибкой. Олёна, как представилась девушка, оказалась весьма бойкой иии… шаловливой. Пока сливала и подавала рушник, умудрилась не менее трёх раз потереться о него бедром и пару раз задеть его своей пышной грудью. Отчего Сашку пробило на румянец. Глаза девушки торжествующе сверкнули, после чего она, эдак внешне простодушно, а на самом деле с подвывертом вроде как удивилась:
– Ой, товариш командир, вы такий молоденький, а вже над стилькома людьми старшим поставлени!
Старшина, до этого с улыбкой наблюдавший за «страданиями» своего молодого ротного, нахмурился и строго заявил:
– Ты, красавица, не думай. Командир у нас – справный. Не только немцу не кланяется, но ещё и жизни солдатские бережёт. За что его все в роте сильно уважают!
Сашка после такого слегка приободрился.
В ротные командиры он попал совершенно неожиданно для себя. Ну не то чтобы совсем уж, конечно… После того тяжёлого боя под Гуляйполем, когда рота потеряла ажно трёх средних командиров, никаких других кандидатов на эту должность просто не осталось. Нет, теоретически могли прислать кого и со стороны. Из соседней роты, например, или вообще из другого батальона. Но, как правило, командование предпочитало назначать кого-то со стороны, только когда впереди просматривался хотя бы небольшой период затишья. Чтобы новоназначенный командир успел войти в курс, познакомиться с людьми, узнать сильные и слабые стороны подчинённых, вникнуть в специфические требования непосредственного командира. Люди ж разные: одни уделяют больше внимания одному, другие – другому. И без знания подобных деталей обеспечить эффективное руководство подразделением довольно сложно… Но последние полтора месяца, то есть с того момента как немцы начали своё наступление, на их фронте о каком-либо затишье можно было только мечтать. Сашка же, как отличник, выпустился из училища уже младшим лейтенантом, а не сержантом, как другие, и за прошедшие полгода уже успел получить следующее звание. Приказ о его повышении пришёл аккурат перед тем злополучным боем… И ротный в представлении на лейтенанта дал ему самую положительную характеристику, особо подчеркнув, что он «обладает обширными и твёрдыми знаниями в области тактики и инженерной подготовки». Что в условиях тяжёлых оборонительных боёв было куда как актуально… Вот так и получилось, что, после того как ротный и второй по старшинству в роте среди средних командиров – командир первого взвода после боя под Гуляйполем выбыли из строя вследствие контузии и тяжёлого ранения, а политрук, Николай Силыч, призванный по мобилизации учитель истории из Чугуева, что под Харьковом, вообще погиб, Сашка оказался, считай, единственным кандидатом на место командира роты. Потому что вторым взводом и взводом огневой поддержки к тому моменту уже давно командовали сержанты, а командиром третьего взвода был точно такой же, как и Сашка, полгода назад только что выпустившийся из училища младший лейтенантик.
Глазки красавицы возбуждённо заблестели.
– А я що? Я ж ничого! А ось ще вареникив спробуйте, товариш командир. Сама зробила! Ох и смачнючи!
Сашка на мгновение замер, несколько обалдело уставившись на солидную такую миску с варениками, извлечённую из-под меховой безрукавки, которой она была заботливо укрыта для того, чтобы продукт не остыл.
– Не-ее… спасибо, конечно, но я это не осилю.
– Це чому? – удивилась Олёна. И наставительно произнесла: – Мий батько коли батракив наймав – завжди дивився, хто скильки є. Поганий идець и працивник слабкий. Так що йжте…
Но даже борщ Сашка доесть не успел. Потому что уже через пять минут на позиции роты прибыл командир роты огневой поддержки батальона в сопровождении двух расчётов крупнокалиберных пулемётов и отделения самозарядных ПТР. В отделениях-то ПТР ротных взводов огневой поддержки на вооружении имелись только однозарядные… И, кстати, не один. С ним вместе прибыл какой-то старлей-артиллерист, тут же начавший выписывать круги вокруг Олёны. И она (вот ведь… девушка) тут же начала стрелять глазками в его сторону, мгновенно позабыв о молодом ротном.
– Вот, Чалый, усиление тебе привёл, – заявил старший лейтенант Кашкаев, командир роты огневой поддержки батальона. – Из трёх оставшихся расчётов крупнокалиберных пулемётов два тебе отдаю. И половину оставшихся ПТР. Цени!
– Ценю, товарищ старший лейтенант… – кивнул Сашка, который как-то ещё не привык, что он уже почти месяц, считай, равен Кашкаеву. Оба же ротные как-никак. Но старший лейтенант пребывал на своей должности ещё в тот момент, когда младший лейтенант Чалый только-только появился в этом полку. Поэтому Сашка всё ещё, подсознательно, считал его старше себя.
– Ценю и пла2чу. Потому что такая щедрость означает, что, по мнению командования, основной удар немцы нанесут именно по моей роте, – зло продолжил он. А как ещё, скажите, реагировать, если в роте почти половина – необстрелянные новички из последнего маршевого пополнения? Непрерывные бои сжирали людские жизни, как огонь берёзовые дрова.
– Соображаешь, – усмехнулся Кашкаев. – Но, чтобы поднять тебе настроение, скажу ещё, что и мои миномёты также будут поддерживать именно тебя. И не только они, кстати. Для чего у тебя останется Завгулидзе, а также старший лейтенант Кулаков. Он – командир взвода управления батареи гвардейских миномётов из состава бригады, которую выделили в поддержку нашей дивизии.
Сашка удивлённо вскинулся.
– Неужто нормально обороняться надумали? – весь последний месяц их оборона больше напоминала попытки всего лишь задержать продвижение немцев, нежели демонстрировала твёрдое желание их остановить. Остановиться, окопаться, выдержать атаку, редко две, а после отойти, прикрываясь заслоном, чтобы снова километров через десять-пятнадцать, убив все силы на окапывание, опять отбить одну-две атаки и снова отойти, бросив оборудованную позицию. Ну, если получалось. Потому что немцы не были наивными мальчиками для битья, которых можно было обмануть парой изо дня в день повторяющихся фокусов. Так что были и мгновенно уничтоженные заслоны, не сумевшие даже заставить немцев развернуться из походных колонн в боевой порядок, и фланговые обходы, и прорывы с неожиданного направления, и внезапные артналёты как раз в тот момент, когда, по всем прикидкам, был ещё час-другой на окапывание или, наоборот, нужно было как можно быстрее отходить. Как раз именно во время такого внезапного артналёта у Гуляйполя рота и лишилась разом аж троих средних командиров во главе с ротным. Да и вообще понесла едва ли не самые большие однодневные потери за всё время Сашкиной службы.
