– Увы, отказывают. Потому что «Гидротабулятор» в полной мере задействован в реализации самых важных стратегических проектов, – пожал плечами Меркулов. – Должен сказать, что до момента выхода атомного проекта на финишную прямую, а также до того, как пошли в серию реактивные истребители и бомбардировщики, вследствие чего объём расчётов по этим программам несколько упал, объём выделяемых машинных часов в интересах нашего ведомства был чрезвычайно мал. Да и сейчас, из-за того, что полным ходом идёт реализация ракетного проекта, а также по мере приближения окончания войны машинное время всё большое и больше начинает отбирать Госплан, мы регулярно испытываем затруднения.
Сергей Миронович вздохнул.
– Хорошо, я посмотрю, что можно сделать…
Когда за Меркуловым закрылась дверь, Киров покачал головой.
– Устал Всеволод. Такие мешки под глазами, да и вообще выглядит не очень.
Сталин усмехнулся и произнёс фразу, которую принёс из поездки в будущее:
– Ничего – в следующей жизни отдохнём.
На что Киров расхохотался и вернул ему «подачу» фразой, услышанной от Межлаука:
– Ты это уже обещал в прошлой жизни…
Следующим посетителем, которого принял Сталин, оказался наркомвоенмор адмирал Кузнецов. Его Иосиф Виссарионович принял один. Потому что Киров уехал сразу же после Меркулова.
Молча выслушав доклад адмирала, Сталин спросил:
– Скажите, Николай Герасимович, а насколько надёжно организовано снабжение наших датского, голландского и бельгийского десантов?
Адмирал ненадолго задумался, после чего осторожно начал:
– Товарищ Сталин, после вывода из строя большинства немецких крупных артиллерийских кораблей основной угрозой для нас на море стали подводные лодки. Но после того как во флот начали поступать торпеды, оснащённые двухкоординатными акустическими головками, советские морские лётчики, моряки и подводники развернули за ними настоящую охоту. Вследствие чего за первую половину сорок четвёртого года нами было уничтожено около семидесяти немецких подводных лодок. Что привело к практически полному вытеснению немецкого подводного флота из Балтийского моря. Именно поэтому командование флота и дало своё согласие на проведение операции «Балалайка» (так назывался тройной десант в Данию, Голландию и Бельгию: три струны – три страны)… Но в настоящий момент гарантировать их отсутствие в Балтийском море более не представляется возможным. Да, немецкий флот понёс огромные потери, но в настоящий момент немцы в отчаянном положении и потому могут пойти на всё. В том числе и не только отозвать подводные лодки со своих секретных баз в Атлантике, которые они начали обустраивать ещё в сорок третьем году, но и бросить их в самоубийственную атаку. Однако… – он сделал паузу, похоже, решив ещё раз обдумать ситуацию, но затем твёрдо произнёс: – Я готов со всей ответственностью заявить, что любые, даже самые отчаянные действия немцев не смогут сильно затруднить снабжение группировки наших войск в Дании и Голландии. У немцев просто нет для этого ни достаточно сил, ни навигационных и логистических возможностей. Потери – да, быть могут, но прекращение снабжения – нет.
– А с Бельгией что?
– Побережье Бельгии – зона ответственности английского флота. Так что по ситуации там сказать что-то точное трудно. Но наши войска в Бельгии вполне возможно снабжать через Голландию.
– Хорошо… – хозяин кабинета ненадолго задумался, а потом задал следующий вопрос: – А что вы скажете по акустическим торпедам?
– Отличное оружие!
– Что, совсем никаких недостатков?
– Недостатки есть. Любое новое оружие без них не обходится. Но пока основные проблемы у нас не столько в области техники, сколько в области тактики и исполнительской дисциплины.
– Вот как? И что же это за проблемы?
– Дело в том, что, как и всякая новая техника, акустические головки самонаведения работают не всегда надёжно. А после срыва захвата цели система управления торпеды запускает движение по спирали, восстанавливая контакт с целью. Поэтому командирам лодок категорически запрещено атаковать надводные корабли торпедами с двухкоординатными акустическими головками самонаведения. Ибо, как правило, после применения торпед лодкам приходится почти сразу же применять манёвр уклонения, вследствие чего их двигатели начинают работать на повышенных оборотах. Поэтому в случае потери контакта с целью возникает опасность того, что головка самонаведения торпеды может захватить в качестве цели свою же подводную лодку. Но-оо… некоторые капитаны в азарте нарушают этот запрет…
– И сколько своих подводных лодок мы таким образом потеряли? – спросил Сталин.
– По имеющимся у нас данным – четыре.
– Хм… печально. А почему запрет распространяется именно на торпеды с двухкоординатными головками?
– Однокоординатые не способны маневрировать по глубине. Только по курсу. Вследствие чего для подводных лодок они не опасны.
– Что ж, – Иосиф Виссарионович усмехнулся. – Я думаю, вы примете все меры, чтобы такие случаи не повторялись.
– Уже принимаем, товарищ Сталин.
– Это хорошо, – Верховный сделал короткую паузу, а затем неожиданно спросил: – Николай Гаврилович, а как вы относитесь к авианосцам?
– У нашего флота накоплен некоторый опыт использования этих кораблей, но, увы, он гораздо меньше того, что накопили наши союзники на Тихом океане, – осторожно начал адмирал. – Увы, полноценный тяжёлый, то есть ударный авианосец у нас только один. Да и он, по большей части, использовался в противолодочных целях и для ПВО корабельных отрядов.
– А если у нас получится увеличить их число? И получить опыт их использования.
– Это-оо было бы хорошо…
– Вот и отлично. Значит, наши мнения совпадают. Тогда вот что – мы договорились с нашими американскими союзниками о покупке в кредит двух их новейших авианосцев типа «Эссекс». Первый они передадут нам уже в начале октября. Второй – весной. Вам надлежит, используя первый, подготовить на нём две команды. Ну, чтобы второй мы ввели в строй как можно быстрее. Сами понимаете – они понадобятся нам очень скоро… – Сталин усмехнулся. – Как, есть желание поквитаться за Цусиму?
– Как у каждого русского моряка! – радостно вскинулся Кузнецов.
– Вот и хорошо. И, кстати, авиагруппы для авианосцев вы должны за это время подготовить не две, а три. Чтобы третья смогла послужить источником восполнения потерь для обоих авианосцев. Использовать оба корабля мы планируем очень интенсивно, так что подготовленный резерв будет нужен.
– Ааа… можно будет включить в состав этих авиагрупп новые истребители? Ну, которые реактивные… – закинул удочку адмирал. Истребителей пока было немного. На новый тип самолётов к настоящему моменту перевооружились всего три новых гвардейских полка, сформированных из собранных по всем фронтам асов, которые использовали как главную ударную силу. Ну, или пожарную команду. Немцы, как выяснилось, также довольно давно работали над созданием реактивных истребителей и после первого появления советских реактивных машин на фронте попытались резко ускорить эти работы. Так что весной сорок четвёртого первая эскадрилья реактивных «Швальбе» появилась на фронте. Вследствие чего один из полков, вооружённых реактивными «По-11», был срочно переброшен на Второй Белорусский. Однако воздушный бой советского реактивного самолёта против такого же немецкого состоялся только один. И закончился он весьма странно. Истребители сошлись, обменялись очередями, после чего немецкий самолёт вспыхнул и упал. А после изучения обломков выяснилось, что ни немецкий, ни советский асы друг в друга не попали. Видимо, скорость сближения оказалась очень уж высокой… Пожар же немецкого истребителя оказался вызван самовозгоранием двигателя. Причём, судя по тому, что после пары десятков вылетов немецкие реактивные истребители в небе появляться перестали, это оказалось бедой не только одного данного истребителя. Так что пока советские реактивные машины царствовали в небе безраздельно. И адмиралу очень хотелось получить в своё распоряжение «кусочек» такой силы…
