– Фу-ух… Блин, даже не подозревал, что это будет так сложно… – он покосился на сидевшую прямо за ним девушку. – А ты молодец, Илонка!
Та улыбнулась и лихо отдала честь.
– Служьу трудовому нарьоду, товарьищ командьир!
Чалый нервно хмыкнул. Да уж, похоже, семейная жизнь у него будет весёлая. С такой-то женой-маньячкой… После чего поперхнулся. Это что это – он что, точно решился вот так вот взять и жениться на этой сумасбродке? А как её ещё назвать-то? Кто ещё был способен вот так, наобум, выскочить на привокзальную площадь, заполненную «страшными русскими», чтобы сообщить им о приближающихся немецких танках? Или взять и поступить добровольцем в совершенно чужую воюющую армию. И уж тем более, взять и втравить их всех в совершенно сумасшедшую авантюру, идея которой могла зародиться только в абсолютно отвязной голове… Он же во время того её заявления… ну о «муже»… твёрдо решил для себя, что вот хрен ей на всю… кхм… ну, то есть – шиш у неё что получится. Ибо Александр Чалый вот совершенно не собирается жениться на представительнице эксплуататорских классов. Пусть даже она и работала в больнице для бедных…
Так что Сашка на пару минут откровенно завис. А потом осторожно повернулся и бросил на сидящую за ним девушку несколько озадаченный взгляд. Илона сначала нахмурилась, после чего, видно, что-то поняв (вот как им это удаётся, а?), просияла и, наклонившись, обхватила его руками и буквально впилась в его губы жарким поцелуем. Так, что молодого комбата даже как-то повело…
– Не волнуйсья, муж мой, у нас всьо получьится!
До массивного здания, по бокам портального входа в который было установлено две монументальные скульптуры, представлявшие собой обнажённые мужские фигуры, одна из которых держала меч, а другая – факел, они подъехали только через час. Преодолев за это время ещё четыре укреплённых КПП. Это могло бы показаться чудом – вот так, внаглую, без особенной подготовки, проехать насквозь укреплённый и готовый к обороне огромный город. Но, похоже, у этого чуда внутри города нашлось немало тайных помощников. Так, в тот момент, когда они подкатили к предпоследнему КПП, у их БТР слегка задралась плащ-палатка, которая была наброшена на борт, чтобы скрыть нарисованную на нём красную звезду. И они этого даже не заметили. А вот один из немцев, стоявший по противоположную сторону от офицера, с которым в этот момент Илона вела весьма оживлённый диалог, время от времени перемежающийся Сашкиными весомо-равнодушными «йес», заметил. Но вместо того, чтобы поднять тревогу, он молча сделал шаг вперёд иии… аккуратно поправил плащ-палатку. После чего всё так же молча сделал шаг назад. Похоже, многим из гарнизона города уже давно стало понятно, что сопротивление абсолютно бессмысленно. И что лучшее, что они могут сделать, – это как можно быстрее сдаться. Кому угодно…
Колонна БТР остановилась. Что делать дальше, Сашка не представлял. Да, имперская канцелярия – вот. Десяток шагов – и ты на месте. Но там, внутри неё, судя по рассказам Илоны, ещё имеется специальный фюрербункер, забитый чёрт знает каким количеством охраны. Да и сам бункер – тот ещё орешек. Бетонные стены. Стальные двери. Посты с амбразурами… Нет, точной информации о том, как оно всё устроено, у него, естественно, не было. Но это ж бункер! Как иначе-то? То есть при первом же выстреле всё это будет закрыто-захлопнуто, после чего его батальон здесь зажмут и уничтожат. И что делать?
Сашка с сомнением потянулся к гарнитуре рации, но тут из распахнувшихся дверей канцелярии выскочил какой-то эсэсман, в характерном для них «попугаечном» мундире, и прямо бегом бросился к Сашкиному бэтээру.
Чалый дёрнулся и, развернувшись к связисту, одними губами прошептал:
– Если войдём внутрь – передашь ротным: пусть первая рота через пять минут врывается вслед за нами, а остальные – занимают круговую оборону.
В этот момент эсэсовец подскочил вплотную иии… блин! Заговорил по-английски!
Сашка выслушал его с каменным лицом после чего максимально нагло усмехнулся и, рявкнув тому в лицо одно из двух известных ему английских слов:
– Ноу! – резко, так что тот даже отскочил в сторону, распахнул бронедверь бэтээра. Немец ошеломлённо уставился на него. Но выскользнувшая вслед за Сашкой Илона тут же ухватила его за локоток и что-то торопливо защебетала. Чалый же повелительно махнул рукой, подавая сигнал бойцам, вооружённым американскими пистолетами-пулемётами, выгружаться из бронетранспортёров…
То, что творилось дальше, Сашка запомнил на всю жизнь. Он шёл вперёд во главе всего трёх десятков бойцов сначала по длинным коридорам, мимо запертых дверей, потом по лестницам, затем они куда-то свернули, после чего вышли в довольно большой холл, буквально забитый немецкими военными. Увидев их, эта толпа испуганно расступилась, а Сашка, окинув присутствующих быстрым взглядом, повелительно указал следующему слева от него (справа шла Илона) командиру батальонных разведчиков старшине Бурмистрову на несколько эсэсовцев, вооружённых пистолетами-пулемётами, которые застыли у некоторых дверей молчаливыми статуями. Бурмистров (ай, молодца!) по его примеру лихо прорычал:
– Йес! – и, подозвав пару своих разведчиков, начал просто и грубо сдёргивать с этих истуканов их ПП-40, параллельно сгоняя их в кучу к дальнему углу. Чалый же с остальными двинулся дальше, во двор, к небольшому бетонному кубу в котором начиналась лестница, ведущая вниз…
Кабинет, оказавшийся конечной точкой их путешествия, оказался совсем небольшим. Даже крошечным. М-даа, похоже, тесновато живёт Великий Фюрер Немецкого Народа. Впрочем, это же бункер! Там, наверху, у него, наверное, совсем другие условия… Сам Гитлер сидел за столом, установленным справа от двери и почти вплотную к ней, и что-то писал. Когда Сашка вошёл в кабинет, он поднял на него взгляд и что-то раздражённо произнёс. Шедший впереди эсэсман испуганно замер, а потом выдавил из себя какую-то фразу. Но Чалый не стал более дожидаться того, как там будет развиваться ситуация, а оттолкнув плечом эсэсмана, громко произнёс ту фразу, которую он начал репетировать в уме с того самого момента, как согласился на план своей авантюрной невесты. Да-да невесты, чего уж тут юлить!
– Гражданин Гитлер, именем Советского Союза объявляю вас арестованным!
Сидевший перед ним человек замер, а затем бросил совершенно ошеломлённый взгляд на буквально окаменевшего эсэсовца. Но тот только разевал рот, будто выброшенная на берег рыба, и беспомощно хлопал глазами.
– Русишь?! – хрипло выдавил из себя Великий Фюрер Немецкого Народа… И тут откуда-то сзади раздался выстрел. Сашка вскинул автомат и развернулся.
– Что там?
– Ничего, товарищ майор! – успокаивающе прорычал откуда-то из тыла Бурмистров. – Тут просто один застрелился… Виноват – не углядел.
Чалый успокоенно повернулся обратно… чтобы в следующее мгновение с размаху звездануть прикладом по сморщенной старческой руке этого урода, ввергнувшего человечество в самую большую бойню в его истории, которую тот протянул к раскрытому ящику своего стола, в котором виднелась рукоятка пистолета.
