Барон Жильбер де Тюссо глядел на Лиса глазами преданной охотничьей собаки. Если бы ему бросили палку и крикнули «апорт», клянусь, он бы побежал за ней на четвереньках и принёс в зубах. В ином случае это, наверное, даже могло бы пугать, но не сейчас…
– И вот ещё, я настоятельно рекомендую вам срочно, не тратя ни минуты, покинуть Париж. Завтра к вечеру вы спокойно вернётесь, и даю слово, что капитан Санглер захочет лично выслушать ваши показания. Но на один день. Всего лишь на один. Покиньте город, если хотите жить!
Хозяин дома с галереей менее пяти секунд переваривал суровые слова моего наставника. После чего без оглядки бросился бежать, на ходу призывая слуг срочно паковать его чемоданы!
– Лучше ему посидеть где-нибудь в пригороде или за границей, – пояснил мистер Ренар, когда мы вышли на улицу. – Загнанная в угол крыса бывает весьма опасной, а мы же не хотим рисковать жизнью столь милого толстячка?
– Если тот ключ брал лейтенант Гастон, то, значит, он и виновен? – перебил я один вопрос другим.
– Скорее всего, да. Но сначала нам надо опросить ещё одного свидетеля.
Было вполне ясно кого. Подскочивший Гаврош, приложив два пальца к рваному козырьку кепки, доложил, что ничего сверхстрашного, в стиле «ужас-ужас-ужас», не произошло. Разве что кроме внезапного визита на угол перекрёстка фараона в штатском. Который при нашем выходе из дома поспешил сделать вид, что просто любуется проплывающими над головой осенними облаками.
Значит, французская полиция по-прежнему следит за нами.
– Повозку до тюрьмы, мелкий мерзавец, – тихо попросил мой учитель. – И как можно скорее.
– Слушаюсь, грубиян-командор!
Что бы я ни думал об этом мальчишке, но с какими-то делами он явно справлялся куда лучше меня. Это пришлось признать и, скрипя зубами, ехать в указанном направлении. В этот раз нас довольно долго вёз индусский конь белой масти, с ярко-голубыми глазами и ушками, странно завинчивающимися в форме сердца. Он было начал заунывно нудеть какой-то древний брахманский эпос, на что мистер Лис довольно грозно рявкнул:
– Нельзя ли покороче?
– Как прикажете, сахиб! – послушно кивнул возница и зачастил:
Рама выслал Ситу,
Она была убита
Его словами,
Но плакала о Раме.
А с горя Хануман
С ней накатил стакан
Водки или праны,
Что там пьют стаканами?
И Рама тоже плачет,
Ему нельзя иначе,
Когда любимая жена
Ему, возможно, неверна!
А дальше, вот дела,
Тут Сита родила!
Два пацана упрямые,
С внешностью под Рамалу,
С мозгами скороспелыми,
Поймали лошадь белую
И говорят:
– За маму,
Ты нам ответишь, Рама!
За все страданья Ситы
По тексту «Бхагавадгиты»!
А может, «Рамаяны»?
Там все немного пьяны.
Но ихняя мамаша,
Мешая слёзы с кашей,
Всё продолжает Раму
Любить под фонограмму…
Наверное, там было что-то ещё, но у меня от динамики сюжета уже дым из ушей пошёл. Теперь я понимаю, почему у индусских коней уши в трубочку… С такими-то песнями!
Хвала небесам и всем богам физики, химии и электролиза, мы всё-таки добрались до нужного места. Знаменитая Бастилия, воспетая десятками поэтов, писателей и арестантов, была снесена в первые дни Французской революции. На её месте ежегодно проводились народные пляски и гулянья, а до нынешней тюрьмы, где, собственно, и содержалась известная преступница Крейзи Лиза, пришлось ехать на другой конец города.
У ворот нас встретила вооруженная охрана, и лишь короткая записка от главы полиции капитана Санглера открыла нам все двери. Вахтенный офицер дважды перечитал её и бдительно прищурился:
– Мне придётся обыскать вас, месье.
– Только рискните, – неожиданно упёрся Лис.
– Тогда вашего секретаря, – тут же включил заднюю офицер охраны, но я грозно занял позицию учителя, приняв боксёрскую стойку.
– Ну и ладно, – горько вздохнул он. – Вечно так, ходят, ходят, а обыскивать себя не позволяют. Но я обязан присутствовать при вашем разговоре!
– Сколько угодно, мон шери…
Офицер удовлетворённо расправил узкие плечи и самолично сопроводил нас в одиночную камеру предварительного заключения на втором этаже, где временно содержалась опасная злодейка. Не скажу, что мне так уж приятно было увидеть её вновь, но тем не менее сердце буквально на мгновение сжалось от сострадания.
Я запомнил Лизу блистательной красоткой, в модном платье, истинной леди с ухоженной шерстью и безукоризненными манерами. Сейчас же нашим взорам предстала замученная лисичка в грязной, местами порванной одежде. Взгляд Крейзи был затуманен, шерсть на загривке стояла дыбом, хвост не расчёсывали, наверное, дня три-четыре. Но что хуже всего, на её милой мордочке виднелись следы побоев. Видимо, французские жандармы не столь галантны, когда убивают одного их них.
– Господи, что они сделали с вами? – едва слышно выдохнул Лис, когда мы подошли к решётке вплотную.
Лиза подняла ресницы и слабо улыбнулась:
– Могло быть и хуже. Но вижу, что вы разгадали моё послание.
– Оно было крайне красноречивым.
– Эй, месье и мадемуазель, вы не имеете права говорить иносказательно! – напомнил о себе шибко бдительный офицер. – Полиция обязана знать про…
Я, не задумываясь, вытащил экспериментальную дубинку и спустил курок. После короткого «ой, а чёй-то?!» обмякший охранник уткнулся носом в каменный пол. Минут пять-шесть он не будет нас беспокоить. Мой учитель ответил мне благодарным взглядом.
– Кто вас подставил?
– Если я назову имя, то не доживу и до утра.
– Это не Санглер?
– Боже, конечно нет! Капитан тупой служака, но он по-своему честен и уж тем более никогда не подставил бы под удар любимого племянника.
– Выстрел был громким?
– Достаточным для того, чтобы предположить пневматику.
– Почему вы не бежали?
– Потому что я не самоубийца!
– Да, простите, глупый вопрос с моей стороны. Спрошу иначе. Зачем вы вообще за это взялись?
– Деньги. Мне заплатили авансом тройную стоимость заказа на эту проклятую картину. Да дьявол тебя раздери, Ренар, неужели ты думаешь, что я не просчитала всё до сантиметра?! Он обещал, что задержит меня на краже, но даст возможность бежать после составления протокола. Так, чтобы вся громкая слава за мою поимку досталась несчастному юному дурачку с клыками, а вину за мой побег можно было повесить на тупую полицию.
– Я не смогу тебя вытащить.
– Ох, милый, об этом нет и речи… Просто докажи всем, что я не убийца!
Собственно, на этом весь разговор и был закончен. Офицер охраны зашевелился, нам явно было пора сматываться. Всё, что могла сказать Крейзи Лиза, она выдала нам максимально открытым текстом, не используя эзопов язык и не скрывая собственных корыстных мотивов.
