Интересно, а королева дома? А я её увижу, пусть даже издалека? А она меня не…
– Майкл, мы пришли. – Ровный голос наставника вернул меня с небес на землю.
– Казармы нашего полка, – добродушно подтвердил наш проводник, распахивая тяжёлые двустворчатые двери. – Добро пожаловать в наши пенаты. До обеда ещё далеко, но чай с мёдом у нас всегда есть.
Казармы располагались в левом крыле и, по сути, представляли собой двухэтажную пристройку прошлого века и выглядели скорее дворцовым помещением, нежели простым местом содержания солдат. Хотя, наверное, королевские гвардейцы тоже не совсем обычные солдаты. Это элита пехоты и кавалерии! А значит, имеют право жить в такой непозволительной роскоши.
Кроме нас в казарме было только двое дневальных, остальные гвардейцы находились на службе или тренировках. Пока я рассматривал строгие мраморные колонны, дубовый паркет, ряды могучих железных кроватей, огромные полотна на стенах с картинами на батальные темы, суровый Потапыч громко хлопнул в ладоши.
Выслушав приказ старшего по званию, двое молодых медведей быстренько поставили нам крепкий чай в больших кружках не менее пинты объёмом, керамическую миску с коричневым мёдом, колотый сахар, свежий лимон и, козырнув, отошли в сторону, занимаясь своими делами по уборке спального помещения. Мы уселись за дубовый стол, лейтенант был сама любезность:
– Мёд хороший, смоленский, липовый. Для здоровья полезно.
– Не тяни, Потапыч, – остановил его Ренар. – Уровень опасности «Иван Грозный», ты вызвал меня не просто так. Что случилось?
– Плохие дела, брат Лисицын. Недоброе тут творится.
– Майкл?
– Готов, сэр. – Блокнот и электрическое перо были при мне, я прекрасно помнил свои прямые обязанности. – Записываю.
История, которую поведал нам лейтенант гвардейских пехотинцев, была достаточно противоречивой. Пару раз мне казалось, что он просто смеётся над нами или чего-то недоговаривает, но тем не менее под строгим взглядом моего учителя я не решился задавать дополнительные вопросы, а лишь честно фиксировал всё услышанное.
Не далее как позавчера один из гвардейцев после ужина пожаловался на резь в желудке. Фельдшер выписал ему опиумные капли, но к ночи боли усилились, началась диарея, поэтому несчастного экстренно перевели в лазарет. А вчера днём подобные симптомы сразили ещё двоих. Когда к ночи уже пятеро медведей валялись на больничных койках, до лейтенанта наконец дошло, что тут что-то не так. Но что именно?
Все ели из одного котла, повар также свой, посуду моют дневальные в порядке очереди, то есть почему не отравились все – непонятно. Тут уж либо-либо, ведь не может инфекция косить избранно или может? Однако тревогу Потапыч объявил лишь в тот момент, когда догадался сравнить фамилии своих ребят со списком охраны её величества на грядущую поездку за город.
Получалось, что из восьми медведей, обязанных сопровождать паровой экипаж королевы, пятеро уже не смогут приступить к своим обязанностям как минимум ещё дня три-четыре. Это компетентное мнение фельдшера, которое не подлежит обсуждению, ибо он не смеет взять на себя такую ответственность и выпустить из лазарета больных, сражённых неизвестным вирусом.
Тем не менее менять планы посещения загородной резиденции королева, разумеется, не намерена, она женщина некапризная, но любит порядок. И да, само собой, гвардейцев есть кем заменить. Но факт странного заболевания встревожил лейтенанта, так что медведь, не задумываясь, объявил высший уровень тревоги, обозначенный для непосвящённых именем одного из русских царей.
Почему именно Иван Грозный, я не знал, но спрашивать не дерзнул. По одному выражению сдвинутых бровей и холодному взгляду моего учителя было ясно: лично он полностью одобряет действия Потапыча и не считает, что тот зря кричал «волки, волки!».
– Всё, что касается безопасности её величества, не может быть чрезмерным, – подтвердил мои мысли мистер Ренар. – Дружище, ты совершенно правильно сделал, что вызвал нас. Мальчик мой, ты всё записал?
– Всё, сэр.
– Отлично, слушай меня внимательно. Сейчас мы с Потапычем отправляемся в лазарет опросить больных и побеседовать с фельдшером. Тебе же предстоит особое задание.
– Всё что прикажете, сэр! Ради её величества королевы я готов на…
– Он так вдохновился гимном «Правь, Британия, морями!», – объяснил Лис медведю, на минуточку запечатывая мне рот лапой. – Не раз замечал, как это песнопение сводит людей с ума. А потом все удивляются, зачем мы объявили войну, куда нам новые колонии, почему нас так не любят туземцы, чего это на нас косо смотрят.
Лейтенант сочувственно покачал лобастой головой.
Пока я переводил возмущённый взгляд с одного на другого в вынужденном молчании, мой учитель продолжил:
– Итак, тебе предстоит пройтись на кухню и пообщаться с поваром. Неизвестная болезнь, избирательно сражающая только тех, кто скоро должен выехать с королевой, крайне подозрительна. Никто из нас всерьёз не верит в причастность повара, – поспешил добавить он, жестом успокаивая встревоженно приподнимающегося лейтенанта. – Но он мог заметить у себя на кухне нечто непривычное или того, кому там находиться не следовало. Задача ясна? Справишься?
– Легко, сэр! Тут же нет ничего сложного, – беззаботно, в чисто лисьей манере откликнулся я. – Мне знаком ваш метод, надо просто поговорить с людьми.
– Именно так, мой мальчик. Потапыч, не покажешь Майклу дорогу в сторону кухни?
– В самом конце спального помещения, через дверь и налево. Вот возьми. – Медведь протянул мне серебряную пуговицу, такая же украшала его форменный мундир. – Для ребят это будет значить, что ты свой и находишься здесь по моему разрешению.
Я уважительно взял пуговицу, зажав её в кулаке. Страшно не было ни на секунду. В конце концов, какими бы суровыми ни выглядели эти русские медведи, они же не дикие звери, а «близкие к природе», полноценные члены общества и законопослушные граждане Великобритании. По крайней мере, на данный момент.
Тем более что военные любой страны мира никогда не отличались особым умом, а поболтать у плиты на тёплой кухне с улыбчивым толстым поваром – это вообще скорее удовольствие, чем работа.
Кроме того, подвести моего учителя мне было просто нельзя, я так давно следил за его методом и давно хотел бы испробовать его в реальности. Языком молоть – не мешки ворочать.
Примерно с такими мыслями я добрался до указанного места и отважно шагнул в пещеру чёрного тролля, где среди огня, железа и специй булькало в огромной кастрюле маловразумительное, но аппетитно пахнущее варево из капусты, картошки, моркови и лука.
– Привет, приятель, – бодро поздоровался я, продирая глаза от густого пара. – Что у нас сегодня на обед?
– Постные щи, – прогрохотало что-то из-под потолка.
Внимательно приглядевшись, я с трудом сдержал недостойную дрожь в коленях – передо мной стоял самый огромный медведь из всех, кого я видел. Да что там видел, из всех, кого бы я только мог себе представить! Он был в белом с головы до ног, и даже фартук нереально чист для поварской работы. Но выражение морды его лица…
