– Не всё на свете покупается, – гордо ответил молодой человек, тем не менее пропуская нас в дом. Впрочем, с последним я, скорее всего, поспешил. Назвать это странное место домом было категорически невозможно.
Прямо с порога мы шагнули в крохотное двухкомнатное помещение, от пола до потолка забитое колоннадами книг, горами химической посуды: коробок, мисочек, стоек, подносов, банок, колб, реторт, змеевиков, склянок, обрывками исписанной бумаги на полу, мусором, объедками и гипсовым бюстом Лавуазье, стоящим на пыльном подоконнике единственного маленького окошка, выходящего на стену соседнего здания. Зато в здешнем затхлом и спёртом воздухе царил дух истинной науки!
– Деньги вперёд! Я, знаешь ли, не доверяю прислужникам фараонов!
– Разумно, – согласился мой учитель, выкладывая две новенькие монеты на потрёпанный том «Органические вещества» авторства Йёнса Якоба Берцелиуса.
– Что нужно исследовать?
– Вот эти леденцы. – Лис высыпал их из платка в свободную чашку Петри. – Никаких наводок и намёков делать не буду. Хочется получить непредвзятое мнение образованного и неподкупного учёного.
– Это я, – мило засмущался Оливер, протирая очки замызганным платком. – Всё будет сделано уже к вечеру.
– Короткий, но обстоятельный ответ через любого кебмена. Я хочу знать химический состав и возможное его воздействие на организм человека или животного. В зависимости от массы тела, разумеется.
Молодой человек рассеянно кивнул, взгляд его был прикован к леденцам, а руки дрожали словно в предвкушении ряда блистательных исследований.
– Сэр, – осторожно прокашлялся я, – приятно видеть воистину увлечённого наукой человека. Можно мне будет когда-нибудь посмотреть, как вы работаете?
– Не-е-е! – рявкнул он с такой яростью, что я чуть не подпрыгнул, и чуть спокойнее добавил в сторону: – Нет, я не желаю иметь никаких дел с мелкобуржуазным отребьем! Никто не будет следить за моими опытами и красть мои открытия…
– До вечера, друг мой. – Мистер Ренар развернул меня к дверям, едва ли не пинком под зад выпроваживая наружу.
– Я что-то не так сказал?
– Не огорчайся, мой мальчик. – Лис слегка приобнял меня, встряхивая за плечи. – Взбодрись! Просто есть люди, которых надо воспринимать такими, какие они есть, и всё. Оливер психически неустойчивый одиночка, на всю голову заражённый левыми идеями. Но тем не менее во всём, что напрямую или косвенно касается химии, он гений!
Домой мы добрались уже после обеда. Шарль, как всегда безукоризненно одетый и чуточку чопорный, накрыл стол в гостиной. Было особенно приятно после промозглой улицы сидеть у камина, слушать потрескивание дров, наслаждаясь дивным вкусом супа-пюре из шампиньонов с луком-пореем, свежими мидиями в томатном соусе, натёртым чесноком хлебом, ломтями копчёной куриной грудки, тремя сортами мягкого сыра с виноградом и пышной шарлоткой на десерт.
Яблочный пирог вообще был вершиной кулинарного творчества нашего дворецкого, хотя подавал он его крайне редко, не чаще раза в месяц. Зато без всякого повода или признака, просто так, неожиданно и приятно. А уж как вкусно-о!
Пока мы воздавали должное роскошному столу, Шарль был отправлен на почту дать несколько телеграмм, о содержании которых Лис не счёл нужным ставить меня в известность. В этом плане он порой жутко самонадеян и обожает эффектные театральные концовки. Почему бы и нет?
Я ни капли не осуждал его за эту маленькую слабость. Тем более что на самом деле находил подобные черты и в своём характере. Сам дворецкий вернулся приблизительно через полчаса, мы только-только приступили к десерту. Он даже не зашёл доложить Лису, что всё отправил. Это подразумевалось само собой.
А когда с яблочным пирогом было покончено, кеб доставил «срочное письмо мистеру Ренару-ищейке». Да, именно так и было написано на не очень свежем конверте. Тем не менее мой наставник поблагодарил возницу, расплатился, накинув три или четыре пенса за беспокойство, и быстрым шагом вернулся в гостиную. Я ждал его с блокнотом в руках.
– Записывай. – Он подкрутил усы и выразительно зачитал: – «Под слоем лакрицы находится таблетированный возбудитель одного из относительно опасных видов тропической лихорадки. В отличие от большинства иных бактерий эти могут усваиваться через пищевой тракт. Сама доза безопасна как для человека, так и для животного или «близкого к природе». Имеет накопительный эффект. Сами леденцы изготовлены вручную, не фабричным способом. В качестве лечения обычно прописывают постельный режим, лёгкое седативное и обильное тёплое питьё».
– Это всё?
– Это главное, то есть то, что стоило записать. Вступление о «проклятых капиталистах» и послесловие «чтоб им всем сдохнуть» можно смело опустить. В конце концов, для нас важна даже не химическая формула возбудителя болезни, а причина, по которой некто возжелал временно отправить цвет королевской гвардии на больничные койки.
– Сэр, я совершенно уверен, что это фельдшер! Он при мне дал медведю в поварском колпаке несколько леденцов. Держу пари, что завтра-послезавтра повар сляжет.
– Ну вряд ли заболевший работник пищеблока способен изменить планы королевы на уик-энд в собственной летней резиденции.
– А что, её величество точно не поедет без своих верных медведей? – не понял я. – Да у неё же там ещё целый полк кавалерии.
– Британцы народ традиций. Королева не может беспричинно их изменять, а выезд из дворца во время странной эпидемии в казармах её личных телохранителей вполне может вызвать панику в городе. Лондонцы решат, что их любимая королева просто спасается бегством.
Я задумался, история выходила не очень красивой. Намеренное отравление гвардейцев с целью задержать её величество во дворце. Зачем? Кому это нужно? Не грозит ли опасность нового покушения на королеву Великобритании? Неужели мы случайно коснулись его нитей, и только гениальный ум моего учителя способен…
– Майкл, сделай лицо попроще, – устало попросил мистер Ренар, опускаясь в любимое кресло.
– Э-э, в смысле, сэр?
– Нет никакого заговора. Да и вообще, всё это дело больше касается полиции, чем нас.
– Но как же?.. Ваш знакомый… лейтенант прислал код опасности «Иван Грозный», это же?!
– Он стареет и порой, обжёгшись на молоке, дует на воду. Впрочем, Шарль отправил телеграмму в Скотленд-Ярд, и я уверен, что инспектор Хаггерт предпримет соответствующие меры. Думаю, завтра утром мы прочтём довольно интересные новости во всех газетах.
Честное слово, на тот момент я абсолютно ему не поверил. Я даже обиделся на него, выражая своё возмущение в общепринятой английской манере. То есть захлопнул блокнот чуть громче, чем это допустимо нормами воспитания. После чего встал, откланялся и попросил разрешения удалиться в мастерскую. Лис не возражал. Ну и правильно.
