— Мне хозяева не нужны! — испуганно протявкала Индира.
— Ты шутишь? Как такое возможно?
— Мой хозяин меня избил, сломал заднюю лапу, вывихнул переднюю. Хотел еще ударить по голове — не успел, хозяйка помешала. Теперь я здесь, и не знаю, заберут меня обратно домой или на улицу жить отправят.
— Лучше жить дома, — гавкнул Людвиг.
— Домой не хочу. Боюсь. Теперь я людям не доверяю, — проскулила Индира.
Друж молчал. Ему не хотелось хвастаться Денисом Евгеньевичем и Марией Тихоновной. Это ведь они, именно они, а не хозяева Людвига, самые верные и преданные. И Людвиг, конечно же, признал бы правоту Дружа, если бы познакомился с этими замечательными людьми.
…Новая медсестра принесла Дружу воды и миску жидкого корма. Но прежде чем позволить напиться и немного поесть, сообщила, что он должен оказаться на полу. В помещении появился крепкий парень в бордовом костюме.
— Значит, так, собака, — сказала медсестра, — сейчас я отвяжу тебе лапы. Сразу не прыгай. Кирилл, бери его аккуратно, живот не задень. Осторожно… Собака, подожди, не торопись.
Друж привстал, парень взял его на руки и опустил на кафельный пол.
— Теперь сам.
Друж сделал шаг, пошатнулся.
— Не-не-не, Кирилл, не отпускай. Придерживай его.
Друж поставил вперед лапу, затем вторую, медленно подтянул третью (заднюю), за ней четвертую.
— Уже лучше. Кирилл, пусть пройдется немного.
Поддерживаемый Кириллом, Друж доковылял до двери, подошел к каталке Людвига, поприветствовал коротким лаем Индиру и вернулся к миске с кормом.
— Освоился, — улыбнулась медсестра. — Кирилл, когда поест, на перевязку веди.
Жидкая еда — по консистенции она напоминала кашу — оказалась невкусной и вязкой. Съев меньше половины порции, Друж с большим удовольствием попил воды, с благодарностью взглянув на Кирилла.
— Позавтракал? — спросил тот.
Друж сел на задние лапы. В животе разлилось тепло, появились покалывание, тяжесть, пришлось спешно встать и попытаться лизнуть бинты. Но Кирилл не разрешил. Надев Дружу ошейник и прицепив поводок, он повел его на перевязку.
Индира с Людвигом проводили Дружа зычным лаем.
* * *
Из процедурного кабинета Дружа отвели в кабинет первичного приема; взвесили, внесли в карту необходимые записи и вручили поводок сидевшему в коридоре незнакомому мужчине.
— Можете забирать, — сказала медсестра, скосив взгляд на Дружа. — Через день привозите на перевязку.
— Пошли, Флинт, — мужчина слегка натянул поводок, но Друж не двинулся с места.
Смуглое лицо мужчины не задело в памяти ни единой струнки. Значит, прежде они не встречались. Друж вдохнул воздух. Нет, и запах ни о чем не говорит. От мужчины пахнет парфюмом и табаком.
— Флинт, нам пора домой, — повторил мужчина, сев перед Дружем на корточки. — Здесь нам делать нечего. Нас ждут дома.
Друж вконец растерялся. Незнакомец произнес волшебное слово — «дом»! — сказал, что его, Дружа, там ждут. Может ли Друж надеяться, на скорейшую встречу с Денисом Евгеньевичем? Правильно ли он понял слова мужчины, что так упорно называет его чужим именем (кажется, Флинтом); есть ли смысл доверять человеку, которого видишь впервые в жизни?
— Пойдем потихоньку, Флинт.
Ну вот, опять Флинт. Напутал ты что-то, незнакомец, ясно как день — напутал. И тем не менее Друж пошел за мужчиной. Он следовал за ним по больничному коридору, а после осторожно спускался по ступеням, не потому, что проникся внезапным доверием; Дружу хотелось скорее убежать из клиники, забыть сюда дорогу, забыть и не вспоминать.
Врач спас ему жизнь, но врача Друж хотел забыть тоже. И медсестру, и просторное помещение с ярким светом, в котором на скрипучих каталках лежали стонущие собаки; одни из них теряли надежду, другие ее обретали.
Сам Друж толком не знал, что стало с его надеждой: не то она безвозвратно утеряна, не то временно утрачена. Неизвестно. Впереди маячит неопределенность и… спина незнакомого мужчины.
Глава пятнадцатая
Флинт
Появлению в доме собаки больше всех обрадовался Бориска. Стоило отцу привезти Дружа из клиники, мальчик тотчас же окружил нового члена семьи чрезмерной заботой.
— Я покажу ему место, — сказал Бориска, подведя Дружа к мягкой подстилке, со вчерашнего дня дожидавшейся его в коридоре напротив высокого шкафа. — Флинт, ложись.
Друж обнюхал подстилку. Новая, очевидно, недавно купленная, еще не успевшая впитать в себя посторонние запахи. Большая, мягкая, но не такая удобная, как дома. Друж потоптался, лег, вытянул вперед лапы, выжидательно посмотрев на Бориску. Откуда взялся кучерявый мальчуган с восторженным взглядом раскосых карих глаз? Сидит напротив, смотрит на Дружа, как на божество, и аж подрагивает от перевозбуждения. Неужели у ребенка никогда не было собаки и он впервые ощутил себя маленьким хозяином большой немецкой овчарки? Похоже на то.
Друж облизнулся, Бориска обратился к родителям:
— Пап, а когда с ним можно будет погулять?
— Уже можно, — ответил Роман Вячеславович. — Не больше десяти-пятнадцати минут и только в послеоперационной попоне.
— Тогда я погуляю с Флинтом?
— Повремени. Дедушка придет, вдвоем на улицу пойдете.
— Пап, он только через час придет. Может, с нами мама пойдет?
— Даже не рассчитывай, — ответила из кухни Алла Васильевна. — Дедушку жди.
— Так нечестно, — надулся Бориска.
— Я на работу, — крикнул Роман Вячеславович, открыв входную дверь.
Алла Васильевна вышла в коридор, вытирая о фартук руки.
— Ром, чем его кормить можно?
— Пару дней мягкой пищей, потом на сухой корм переведем. Я побежал.
Друж вскочил с подстилки, намереваясь выйти из квартиры вместе с отцом Бориски.
— А ты куда, друг ситный? — усмехнулась Алла Васильевна. — Давай-ка иди на место. На улицу позже выйдешь.
— Мам, он гулять хочет. Давай с ним выйдем, пройдемся вокруг дома и сразу вернемся.
— А ты ничего не забыл? Кто на кухне пюре в тарелке оставил, кто обещал сосиску доесть?
— Не хочу.
— Тогда никаких гуляний.
— Ну, мам!
— Без «ну». Уговор какой был: берем собаку, и больше твоих «не хочу», «не буду» я не слышу. Помнишь?
— Помню, — засопел Бориска.
— Если помнишь, доедай пюре с сосиской.
— Сейчас, мам, посмотри, какое у него лицо.
— Не лицо, а морда.
— Он похож на Рекса из сериала.
