- Я увидела тебя, копошащейся в сорняках, и сразу же вспомнила об одном случае, который случился с сестрой Магрэс. Она точно так же как и ты полезла в сорняки, и ее подобная тварь укусила за руку. Мы чудом спасли сестру от смерти. После этого она месяц пролежала, не вставая с кровати, ее мучила лихорадка. Именно после этого случая мы с остальными монахинями и решили истребить у себя этих существ, от которых столько вреда.
- Кошмар, - выдавила я из себя.
Я старалась быть спокойной. Искренне старалась! Но у меня стали подрагивать колени, ладони вспотели, и вообще мне было жутко страшно. А пушистый комок продолжал тереться об мою ногу.
- Идите в келью, сестра Марианна, - усталым голосом произнесла матушка Илиина. – А вечером не забывайте про молитву.
- Разумеется, - я поклонилась женщине и, схватив корзинку со своим инвентарем, быстрым шагом направилась в сторону небольшого сарайчика, который находился неподалеку. Бросив корзинку на пол, не закрывая старенькие двери, помчалась в свою комнатку. Мне нужно было как можно быстрее отцепить Жужу. Богиня Эште скажи мне, за что такие испытания на мою голову?! Чем я провинилась перед тобой, что ты постоянно подбрасываешь мне все новые проблемы?
Подобно вихрю влетев в свою келью, я сразу же приподняла подол платья и застыла. На меня смотрели такие несчастные глазки, что все мысли, которые только что посетили меня, мигом выветрились. Разве может столь милое создание причинить мне вред? Или даже убить?
- Ру? – произнесло это чудо и само отцепилось от подола моей юбки.
Упав на пол, Жужа отскочила пару раз, подобно мячику и вскочила на мою кровать.
- Все, что сказала матушка, - Илиина правда? – сразу же спросила я.
- Да, - печально пропищал комок зеленой шерсти и стал розоветь. То есть его шерстка стала приобретать розоватый оттенок.
- Это ты так засмущался? – догадалась я.
- Да, - произнесло это чудо и еще сильнее порозовело.
- И что мне с тобой делать?
- Лю? – с надеждой в голосе спросила Жужа.
- Что «лю»? – не сразу поняла я.
- Би… - продолжил с трудом выговаривать комочек, - …ть.
- А ты кусать меня не будешь?
- Не, - уже уверенно сказал зверек и запрыгал по кровати, быстро взмахивая крылышками.
- Но можешь?
- Да! Да! Да! – радостно сказала Жужа и пару раз клацнула зубками, которые на вид оказались довольно тонкими и острыми на концах, подобно иглам.
- И что мне с тобой делать… - спросила я, собственно ни к кому не обращаясь, и присела на край своей кровати.
Жужа подпрыгнул ко мне и подлез под руку, требуя ласки. Я осторожно погладила ее по пушистой шерстке и улыбнулась. Нет. Никому не скажу, что у меня появился такой замечательный зверек.
- Девочка, хорошая…
- Не! – как-то возмущенно произнесла Жужа и стала краснеть. Злиться?
- Что «не»? – не поняла я.
- Му!
- Ты мальчик? – сразу же догадалась я.
- Да, - сразу же успокоился Жужа и снова подлез под руку, хотя до этого возмущенно от меня отпрянул.
- Мальчик… Ну что ж, Жужа, будем дружить, - произнеся это, я осторожно взяла комочек двумя руками, разместила его на своих ладонях и стала внимательно рассматривать. – Вдвоем как-нибудь справимся…
Прошло три года…
- Да куда же она делась… - бормотала сестра Магрэс, суетливо расхаживая по кухне.
- А что случилось? – невинно спросила я, понимая, в чем собственно дело, но усиленно делая вид, что вообще не в курсе происходящего.
- Морковь. У меня пропала морковь! И уже не в первый раз. Мы не готовим из нее в таких количествах, чтобы она так быстро исчезала из кладовой. Подумала уже, что может сестра Таис ее переложила сюда, на кухню, но и здесь ее нету.
- А что-нибудь еще пропадало? – спросила я, уже зная, какой будет ответ.
Вообще Жужа делал это неспециально. Ну что поделать, если у него потребность такая – жевать постоянно. Причем не абы что, а овощи, ну или на худой, конец цветы. Но со вторыми было сложнее, так как зимой, к примеру, вырастить в небольшой теплице, которая вот-вот свалится тебе на голову и погребет под собой, хоть какой-нибудь самый неприхотливый цветок крайне сложно. Вообще не понимаю, откуда в храме богини Эште круглый год цветут цветы.
- Капуста, свекла, - стала перечислять украденное сестра Магрэс, - лук, редька…
- Достаточно, - перебила я женщину, - все понятно. И как вы думаете, кто это может быть?
В ответ монахиня лишь руками развела и, отвернувшись от меня, снова стала лазить по полкам и шкафчикам в поисках хоть какого-нибудь следа пропавшей моркови.
Я сидела за одним из ближайших к ней столиков и внимательно следила за ее действиями. А на внутренней стороне подола моего мешковатого серого наряда уже привычно болтался пушистый комочек зеленой шерсти.
За три года, что я провела бок о бок с этим маленьким проказником, моя жизнь преобрела привычные краски. Я перестала хандрить и винить себя во всех неприятностях, которые случились в моей семье после того, как… Мотнула головой, отгоняя непрошенные мысли. Обещала же себе больше не думать о нем, и вот опять чуть было мысленно не назвала ненавистное имя.
Побарабанив пальцами по столешнице, снова постаралась переключиться на свою наставницу, которая за столь длинный срок стала мне близка как никто. Ну если не считать проныру Жужа. Этот прохиндей грабил запасы монахинь каждый день, и, если сразу пропажу заметить было просто невозможно, то потом, когда вместо приличного запаса той же свеклы, оставалось всего пара штук… Ну не могли послушницы и монахини так быстро опустошить свои запасы, а вот маленький Жужа… И как в него столько влезает? Просто ума не приложу, как этот пушистик умудряется за раз пятак моркови или лука слопать. Причем бутонов цветов ему надо было в разы меньше. Вот такая вот особенность организма. А еще мой маленький друг любил совершать мелкие пакости. Однажды он пробрался в комнату к матушке Илиине и погрыз все ее серые балахоны. Еле успел примчать свои крылышки в мою комнату. Ворвавшаяся следом Илиина перерыла в моей комнате буквально все, но прячущегося на мне Жужа так и не заметила. Да и не стала бы она лезть мне под юбку. Странно только было то, с какой стати она первым делом зашла именно в мою келью… Может, заметила резко хлопнувшую в мою каморку дверь и догадалась? Не знаю… Я еле сдержала на своем лице спокойствие… но стоило матушке покинуть мою келью, зашлась таким хохотом, что главная монахиня тут же вернулась обратно и застала меня давящуюся от смеха. Тогда меня впервые наказали. И именно тогда я решила взбунтоваться.
Я должна была приготовить на всех ужин, помыть посуду, прибрать на кухне, а затем вымыть полы в общежитии. На всех этажах. Я могла вытерпеть многое, но не подобное унижение. Да и одна с готовкой я бы не справилась. Ну не умею я готовить! Матушка Илиина знала об этом, поэтому и придумала такое наказание. Тогда я специально пересолила суп, положила туда много мяса, причем не стала ждать его полной готовности. Описать словами, что получилось в конечном итоге, я не могу, так как не могу подобрать подходящего определения. Но лица послушниц и монахинь в тот день я не забуду никогда. Как их перекосило от пересоленного супа, как округлились их глаза от вида такого количества не сваренного до конца мяса… И горящие праведным гневом глаза матушки Илиины, которая после моего поступка, ужесточила наказание приписав мне еще и уборные убрать. Это унижение ей уже не простил Жужа. Видимо, почувствовав мое состояние, он осторожно отцепился от моего балахона, который здесь ошибочно называли рясой, и проскочил за разгневанной настоятельницей вон из кухни-столовой. Только потом я узнала, что рясы матушки Илиины были вторично пожеваны. Хорошо хоть не укусил, а то я уже стала переживать за здоровье Илиины… когда мыла за всеми посуду с нетронутым супом. Стоит ли говорить, что мыла я ее плохо? Специально оставляя на краях остатки еды, которую потом было сложно отковырять от тарелок и мисок? Думаю, так же не стоит говорить и о том, кому пришлось в конечном итоге их снова мыть… Но я и не собиралась так просто сдаваться, поэтому и вторая помывка посуды была подобна первой. И третья… в общем как и четвертая… В конце концов главной монахине монастыря мое поведение надоело, и она поставила мыть посуду другую послушницу. Та, буравя меня нехорошим взглядом, взялась за помывку. Я же отправилась мыть полы… Рассказывать про весь процесс не буду, но послушницы и монахини, заходя после тяжелого трудового дня в общежитие, поскальзывались и становились обладательницами кто содранных ладоней, кто разбитых коленок, ну а некоторые, самые несчастные становились обладательницами разбитых носов. Да, признаю, это было жестоко, но… Надоело мне подобное отношение. Я чувствовала себя в монастыре будто в клетке, не имея возможности выбраться и вдохнуть полной грудью. После того как матушка-настоятельница поняла, что полы лучше мне не доверять, отправила меня в уборные. И там я, жмурясь от неприятного запаха, должна была убрать все то, что за долгое время там накопилось. Это стало последней каплей.
