- Обещаю, что в этот раз соберусь намного быстрее, - хрипло откликнулась, всеми силами пытаясь не скатиться на примитивное волчье рычание.
Леди Гиллтон ещё не была одета в бальное платье, но зато успела уже уложить волосы в высокую сложную прическу. Она стояла рядом с моей кроватью и отчитывала меня как маленького ребенка. Мне лично было все равно, а вот волчица внутри буквально закипала. Я чувствовала, как животное внутри злобно мечется и пытается вылезти наружу, чтобы показать свое истинное «я». Она прекрасно понимала, что меня на торжестве будут пытаться свести с сыном лорда Олейна. Но я тешила ее сознание, что дам четкий отказ. Волчице было этого мало, в качестве мужа она признавала лишь Лукаса.
- Ты меня слушаешь? – мама недовольно поджала губы. – Повтори, что я сейчас сказала!
- Кажется, что-то про очень долгие сборы на бал и про то, что я никак не смогу успеть в положенный срок привести себя в порядок.
Хмуро повторила, при этом даже и не подумав начать вылезать из кровати. Очень нервировало такое резкое отношение к собственной персоне, а потому меня тяготило присутствие в комнате Сьюзан Гиллтон. Уж кому-кому, но не ей читать мне нотации о правилах поведения в обществе. Я слишком хорошо понимала, как весело и приятно мама проводит свое свободное время за папиной спиной. Она ничем не лучше него. Обманывает отца, а он обманывает всех остальных. Просто прекрасная пара!
- Верно, - кивнула женщина. – А теперь, леди Марианна Гиллтон, прошу тебя все-таки подняться и начать собираться. Я не намерена краснеть перед гостями за наше опоздание.
Вот из вредности теперь соберусь за час и буду стоять у мамы над душой: подгонять, причитать и вздыхать в ее комнате. Да, я приду туда и буду самым наглым образом давать «дельные» советы по сборам. Богиня, что со мной стало? Неужели это и правда я? Или волчица? В любом случае, это весьма непривычные ощущения и, к моему великому стыду, они мне нравятся. Не это ли свобода?
Мама вышла из комнаты, и я, наконец, встала с кровати. Бунт – дело волнительное и тонкое. Я ведь не хочу переборщить с эмоциями и открыто заявить родителям о своем негативном к ним отношении? Оба хороши…
Вызвала Бетти и попросила принести обед мне в спальню. Пока девушка расторопно выполняла распоряжение, я успела наскоро принять ванну. За трапезой тщательно прикинула свой образ: решила надеть пышное платье темного сочного фиолетового цвета. Оно было без рукавов и с одной толстой бретелькой, из-за этого правое плечо оставалось оголенным. Лиф был красиво драпирован и украшен множеством мелких черных и зеленых блестящих бусинок. Сюда сами собой напрашивались золотые украшения. Но я предпочла обойтись черным бархатным колье, которое подобно ошейнику плотно прилегало к шее. Сбоку него находился шикарный цветок из ткани и камней. Серьги выбрала под стать – золотые крупные гвоздики-кругляши. На руки, в комплект к платью, шли фиолетовые перчатки. Черные туфли-лодочки завершали образ.
С прической особо мудрить не стала. Сделала высокий большой пучок из волос на затылке. Оставила свободными лишь пару локонов, которые мягкими волнами касались плеч. В получившуюся конструкцию воткнула черный гребень с аметистами и изумрудами. Получилось быстро и красиво. Как и намеревалась, уложилась всего за час. Немного подумав, подкрасила глаза и нанесла нежный оттенок помады на губы. И все это я проделала без помощи Бетти.
- Нр…а! – оценил недавно вернувшийся с кухни Жужик. – Оч!
- Спасибо, - улыбнулась другу. – Ты тоже ничего.
Пушистик весело фыркнул и опустился на мою кровать. Подозреваю, он намеревается отдохнуть после хорошего обеда. Что ж, не буду мешать. Мне еще маме надо как следует нервы потрепать своим присутствием.
Оставив друга одного, я вышла в коридор и направилась в сторону покоев родителей. Родителей… о том, что папа тоже может быть там я и не подумала.
- Ма-а-ам? Можно? – я постучалась в дверь, но войти не решалась.
- Входи… - произнесла Сьюзан, открывая мне.
Кажется, она не ожидала так быстро увидеть свою дочь. Женщина изумленно разглядывала меня и безуспешно пыталась подавить в себе нахлынувшие эмоции.
- А я готова! – с порога заявила и прошла в спальню. – Ты одна?
- Да… - проговорила мама, закрывая дверь. – Одна.
- А где отец? – вновь строя из себя наивную несмышленую девочку, вопросила я.
- Работает, - машинально откликнулась женщина.
Как и час назад, на ней еще не было платья. Вот, скажите, что она делала все это время? Носки супругу штопала или перекрашивала ногти в другой цвет? Вот теперь я начинаю благодарить судьбу за то, что послала в этот богиней забытый монастырь. Он оказался вовсе не забытый. Я же там чему-то за три года научилась? Несомненно. А ведь когда-то я сама могла часами прихорашиваться перед зеркалом и тратить на подобные сборы не час, как теперь, а целый день.
- А ему не надо собираться? – выгнула дугой одну бровь.
- Надо, - кивнула родительница и принялась перебирать шкатулку с дорогими украшениями, которая стояла на прикроватной тумбочке. - Но он это делает намного быстрее и поэтому может себе позволить еще часик другой посидеть за служебными бумагами.
«За разгребанием счетов» чуть было не поправила, но вовремя осеклась. Почему-то захотелось расспросить ее об отношениях, но вовсе не с отцом. Усилием воли отругала волчицу за подобную бестактность и завела разговор о незначительных женских приятностях вроде духов, косметики и прочего.
Вскользь коснулись интимной составляющей женского бытия. Мама порозовела и постаралась перевести разговор на другую тему. Ну-ну, уж со мной-то можно быть и пооткровеннее. Правда, я по мнению родителей срывала сей запретный плод всего единожды… В, общем, разговор у нас плавно ушел в сторону жуткого поведения главы нашего семейства. Сьюзан вспомнила с тоской былые времена, когда они еще были совсем молоды. По ее словам они тогда были без ума друг от друга, а потому безбашенны и безрассудны. Сейчас якобы остепенились, пресытились и скатились на быт. Вот он-то и дал трещину в их отношениях.
Этого мама не говорила, но это четко видела я. С появлением в маминой жизни любовника пропасть между Сьюзан и Джоном Гиллтонами стала увеличиваться с огромной скоростью. Было по всему видно, что она больше не испытывает к своему супругу былой любви. Да что и говорить, уважение к нему она тоже постепенно теряла. Подозреваю, что отец скоро обо всем узнает. И, боюсь даже представить, какова будет его реакция на открывшуюся правду.
Стало их жаль. Бедные, я бы не хотела повторить историю их любви. Ох, и повторять-то особо не с кем. Только я подумала об этом, как мама завела разговор о моем предстоящем браке. Наконец-то я узнала, как отец планировал скрыть мою поруганную честь. Никак. Как я и предполагала. Он просто планировал на свадьбе очень сильно споить жениха и подложить его под меня в первую брачную ночь. Наутро обязательно возник бы закономерный вопрос о невинности. Но ввиду пьяного состояния жениха и моего длительного пребывания в женском монастыре предполагалось уверить всех, что брак заключен на законных основаниях и невеста до свадьбы была чиста. А то, что крови на простыне не видно, так кто сказал, что молодые утоляют свою «жажду» только в постели?
