Когда викарий по завершению проповеди пригласил членов общины к причастию, и Мадлен, как и все остальные, встала в очередь, у нее наконец появилась возможность осторожно оглянуться. Недалеко позади стояла ее добрая подруга Эмилия Ляйнен в кругу своей семьи и легонечко махала ей рукой.
Мадлен улыбнулась и так же малозаметно подняла руку в ответ. Затем она перевела свой взгляд как бы случайно – во всяком случае, она надеялась, что окружающие расценят это именно так, – на других посетителей церкви. Она обнаружила только одного мужчину со светлыми волосами до плеч, и это был сын пекаря Вольбера. Казалось, никто не обращал на нее особого внимания. Вполне вероятно, что она и в самом деле страдает от разбушевавшейся фантазии.
Успокоившись, ибо покалывания в затылке, как и пустота в желудке, исчезли, Мадлен снова устремила свой взор к алтарю и попыталась хотя бы к завершению мессы полностью сконцентрироваться на словах викария и молитве.
* * *
Когда Лукас заметил, как Мадлен начала осторожно оглядываться, он крадучись выбрался из толпы прихожан и выскользнул из церкви. Ей еще слишком рано знать, что он снова в городе. А если фон Вердт уже в курсе того дела, Лукасу и так будет тяжело наладить отношения с ним, даже без вмешательства Мадлен и ее попыток посредничать между ними. Она раньше иногда уже пыталась делать это, и один Бог знает, по какой причине.
Проклиная судьбу, Лукас присел на невысокую каменную ограду, огибавшую маленькое кладбище при церкви, и ждал окончания мессы.
Когда чуть позже врата церкви открылись, он отошел в тень липы, решив дождаться, когда выйдет фон Вердт. Мадлен он тоже ждал, но только ради того, чтобы убедиться, что она его пока еще не увидела.
– Если ты не хотел быть обнаруженным, тебе стоило бы найти лучшее убежище, чем под этим деревом.
Лукас вздрогнул от звука женского голоса и резко обернулся. Его глаза расширились в недоумении, когда он увидел прямо перед собой лицо Мадлен.
Она скрестила руки.
– Плохая маскировка, да еще и застигнут врагом с тыла. Для старшего офицера не лучший результат. А если еще и учесть, что это ты мне показывал, как выбраться незамеченным из ризницы… – Она постучала пальцем по пуговице его кителя. – Лейтенант Кученхайм?
– Капитан. – Он сглотнул, так как голос у него слегка сел.
– Я с самого начала знала, что это ты. – Мадлен опустила руки и скрестила ладошки внизу. – Я тебя узнала – на этом огромном боевом коне.
Она чуть помедлила.
– Добро пожаловать домой.
Он не мог найти слов в ответ; казалось, его голова звенела от пустоты.
Мадлен расплылась в улыбке.
– Я еще никогда не видела тебя безмолвным.
– Извини. – Раздраженный, он пытался взять себя в руки. – Просто ты застала меня врасплох.
– Это я заметила. Ты зачем прячешься здесь?
Присутствие Мадлен хоть и смущало Лукаса, но вместе с тем и успокаивало, он немного расслабился.
– Не хотел создавать ажиотаж.
– С каких это пор? – Девушка рассмеялась. – Это совсем не тот Лукас Кученхайм, которого я помню.
– Все дело в том, что того Лукаса Кученхайма больше не существует.
Она посмотрела на него с удивлением.
– Тогда ты просто его копия и полностью поменял свое внутреннее содержание.
– Можешь так считать, если тебе хочется.
– Твоя мать знает, что ты в городе? Она будет вне себя от радости.
Он кивнул.
– Я сообщил ей о моем прибытии в письме. Ее не было в церкви, поэтому я боюсь, что она как раз сейчас стоит на кухне, взвалив на себя слишком много, чтобы угостить меня чем-то вкусненьким.
– Так это понятно. Тебя не было дома пять лет. – Мадлен развела руки и подошла к нему ближе. Прежде чем он успел опомниться, она обняла его, однако мгновенно сделала шаг назад.
– Замечательно, что ты снова здесь, Лукас.
– Я здесь только затем, чтобы выполнить приказ.
– Что за приказ?
Он скрестил руки.
– Ничего, что могло бы тебя заинтересовать.
Ее глаза сузились.
– Откуда ты знаешь, что меня интересует, а что нет? Я уже не та маленькая девочка, которая не имеет никакого представления о мире.
Ее слова прозвучали резко, резче, чем он от нее ожидал.
– Я тоже не это хотел сказать. – Охваченный совсем не свойственной ему нервозностью, он рассматривал людей вокруг, которые все еще не расходились от церкви. До них долетал смешанный гул голосов. – Тебе не пора вернуться к семье?
– Не так быстро, нет. Папа наверняка захочет пообщаться с другими городскими советниками, а мать – со своими подружками. Как всегда.
Она сделала шаг назад.
– Но мне кажется, ты хочешь побыть один.
Мадлен собралась уходить.
– Ну, тогда… Может, еще увидимся, пока ты здесь. Если нет, желаю тебе всего хорошего, Лукас.
Прежде чем она собралась пройти мимо него, он придержал ее за плечо.
– Подожди, Мадлен!
Кученхайм потер лоб, когда она обернулась к нему, нахмуренная и с вопрошающим взглядом.
– Мне очень жаль. Я не был готов к этой встрече с тобой.
– Да ты что?! Если я не ошибаюсь, это ты едва не прожег мне дыру в затылке своим взглядом чуть раньше, в церкви.
Она это заметила? Он действительно был так неловок? Не стоило ему туда заходить.
– Я не уверен, что мне рады в Райнбахе. Как настроения в городе?
– В целом? Как всегда. Что касается тебя… – Она пожала плечами. – Честно говоря, я не знаю. В последние годы никто не произносил твоего имени. Во всяком случае, в моем присутствии. Твой дядя Аверданк и его семья будут рады тебя видеть. Как и твоя мать, и…
– И вот еще что, – он закончил ее предложение с мрачной улыбкой. – Я здесь, чтобы найти предателя.
– Что?! – От неожиданности и испуга она широко раскрыла глаза.
– Мадлен? Мадлен! Где ты? Мы собираемся… Ох. – Анна-Мария Тынен остановилась как вкопанная, узнав Лукаса.
– О! Это действительно ты? Лукас Кученхайм? Извините, это действительно вы? На самом деле вы, живы и здоровы, да к тому же в офицерской форме. Ваша мать рассказывала мне, что вы недавно были произведены в капитаны.
Ее взгляд, смесь любопытства с уважением, внимательно изучал Лукаса.
– Вот это сюрприз! Вы здесь в… как это называется… в отпуске с фронта? – Она неспешно обернулась. – Тынен! Мой милый Тынен, иди скорей сюда и посмотри, кого занесло ветром в наши края, – сказала она, призывно помахав супругу рукой.
Капитан закашлялся. Еще остававшиеся во дворе церкви люди тоже обратили внимание на Лукаса и рассматривали его теперь во все глаза.
