Значит, это к лучшему, что Мадлен не проявляла к нему особого интереса. Он криво улыбнулся ей.
– Я так и думал, что этот фон Вердт уведет тебя у других холостяков. Получается, вы теперь как бы обручены.
И это открытие было ему намного более неприятно, чем он хотел бы себе в том признаться.
– Мы не обручены! – Мадлен решительно покачала головой. – Он просто хороший друг семьи и… – Она запнулась, потому что даже ей стало очевидно, насколько неубедительным был этот аргумент. Она же отказалась стать майской избранницей Лукаса, понимая, что никто не будет ее выбирать только для того, чтобы быть друзьями. – Ну да, может быть… А ты действительно думаешь, что у него такие серьезные намерения?
Лукас пожал плечами.
– Это меня бы не удивило. Вы двое – идеальная пара, и он отличная партия.
– Я знаю.
– Кто отличная партия?
Петер фон Вердт вынырнул позади Лукаса, словно учуял, что речь шла о нем. Он всегда обладал этим гадким талантом. Лукас медленно развернулся и изучал пришельца с нейтральной миной на лице – по крайней мере, он надеялся на то.
– Ты, ну кто ж еще? Или мне стоит порекомендовать Мадлен кого-либо другого?
Петер фон Вердт, высокий, черноволосый и награжденный Господом Богом прямо-таки до неприличия правильными чертами лица, улыбался, но в его глазах проскакивали искорки гнева.
– Успокойся, Кученхайм. Не то чтобы я боялся конкуренции, но без нее живется как-то спокойнее, не так ли? – Он повернулся к девушке. – Привет, Мадлен. Как дела? Ты, как всегда, услада для глаз. Это платье тебе очень идет.
– Спасибо большое. – Мадлен, польщенная словами Петера, опустила голову. – У меня все отлично. – Ее взгляд упал на кожаную папку в руках фон Вердта. – Ты идешь к моему отцу? Он там внутри, в своей конторе.
– Хорошо, я хочу занести ему копии документов последних двух заседаний совета. Ему уже лучше после той жуткой простуды?
– Да, к счастью, он наконец-то идет на поправку.
– Замечательно. – Фон Вердт снова повернулся к Лукасу: – Извини, ты тоже направлялся к Тынену? Я не хочу идти без очереди.
Лукас чуть не задохнулся от ярости. Если бы у него был хоть малейший повод посетить богатого торговца тканями и члена городского совета…
– Нет, фон Вердт, ступай уже. Я тут совершенно случайно проходил мимо и отвлек Мадлен от ее обязанностей своей болтовней.
– Ну-ну. – Фон Вердт развернулся, морща лоб. – Ладно, тогда я войду. – Но чуть задержался и тепло улыбнулся Мадлен. – Надеюсь, ты приготовила на Майские праздники свое лучшее платье? Я хотел бы, чтобы ты в этот вечер выглядела особенно прекрасной, чтобы я мог похвастаться тобой.
– О да, конечно, – смущенно кивнула Мадлен. – Я уже радуюсь этому. Все будет очень мило.
– И пьяно-весело, – сухо добавил Лукас. – Ты только приведи ее домой до полуночи, и держитесь подальше от пивного фонтана.
– Я вообще не пью пива!
Возмущение Мадлен рассмешило Лукаса.
– Пока нет. Но кто знает, что произойдет, если начнешь задирать нос.
– Я никогда не зазнаюсь, – продолжала возражать Мадлен.
Лукас озорно подмигнул ей.
– Поосторожнее с утверждениями, а то еще кто-то воспримет это как вызов.
– Прекрати городить чушь! – Мадлен шлепнула его по руке, когда он вновь попытался схватить ее за волосы.
– Как пожелаешь. – Лукас отступил, излучая веселье, в то время как лицо Петера потемнело от злости.
– Мне пора.
Фон Вердт кивнул.
– Ты же наверняка еще поищешь приключений на свою голову.
– А как же, обязательно. До скорого, Мадлен, и хорошо повеселиться на празднике. – Он подмигнул ей. – Даже если тебе и не придется волноваться из-за того, что тебя не выкупят, ведь твой фон Вердт уже сделал это впрок. Правда же, Петер?
– Естественно. Я только что занимался этим.
Кученхайм лишь ухмыльнулся в сторону фон Вердта.
– Надеюсь, ты хорошенько раскошелился.
Фон Вердт расправил плечи и вытянулся во весь свой немаленький рост, что, по его мнению, должно было внушить страх.
– Я заплатил достойную цену.
– Братство будет тебе благодарно.
– Разве в братстве не тебя назначили охранником невыкупленных девушек? – Фон Вердт насмешливо вздернул бровь. – В этом году у тебя будет почетное право заботиться о сиделицах на скамейках и подпирающих стены девицах.
– Я поблагодарил за доверие и отказался. – Лукас еще раз кивнул на прощание Мадлен и собрался уже идти, но остановился как вкопанный, увидев приближающихся к нему обоих городских стражей порядка в сопровождении его дяди, бургомистра Генриха Аверданка, и нескольких любопытных соседей и зевак.
– Мадлен? Мадлен! – Анна-Мария Тынен, мать Мадлен, появилась на пороге дома. – Где же ты пропала так надолго? Нам нужна зелень и… – Она замолчала, ошеломленная, увидев Лукаса. – А ты что тут делаешь? – И, не дожидаясь ответа, обратилась уже к фон Вердту: – И милый Петер тоже здесь! Что за сюрприз! Здравствуй. У тебя все хорошо? Конечно же да, ведь ты выглядишь, как всегда, молодцом. Ты к моему дорогому Тынену? Он сидит в своей конторе и корпит над корреспонденцией. Твой визит наверняка его порадует.
– Я на самом деле шел к нему, госпожа Тынен. У меня все отлично, спасибо, что спросили. Как и должно быть в присутствии этой чудной юной дамы и ее красавицы-матери.
Услышав столько лести, Лукас закатил глаза, но его внимание отвлекли приближающиеся городские стражи, да и его дядя, живо жестикулируя, говорил ему что-то.
– Ах, ты такой милашка! – Мать Мадлен польщенно засмеялась, оглаживая при этом свой округлившийся живот. – Вот только не надо так преувеличивать. Именно сейчас я совсем не красавица. Ребенка носить тяжелее день ото дня. Матушка Амалия, акушерка, говорит, что это верный знак, указывающий на рождение сына.
– Я полностью уверен, что Господь пошлет вам мальчика. – Петер фон Вердт сердечно улыбнулся ей и тут же обратил свое внимание на приближающихся мужчин.
– Вот он! – закричала пожилая женщина, идущая за стражами. – Вон там, у Тыненов во дворе! – Она показывала пальцем на Лукаса. – Хватайте злодея, пока не убежал!
Лукас нахмурился. Он явно не ожидал, что из-за какой-то глупой шутки поднимут такую шумиху.
Одолеваемый плохими предчувствиями, он подошел к мужчинам.
– Что-то не так, дядя Аверданк? Есть проблемы?
– Да, черт побери! – Генрих Аверданк утер лоб рукавом своей бургомистерской мантии. Было очень заметно, как тяжело ему поспевать за стражами порядка в силу своего возраста, а также из-за большого живота. – Что, черт тебя возьми, ты натворил в этот раз?
