– Она в этом тоже не разбирается.
Мадлен глубоко вздохнула.
– Вильгельми, будьте добры, не начинайте. Отец поручил мне быть посредницей между Лукасом и нашими клиентами. У вас наверняка есть куча других обязанностей, не так ли?
– Есть, конечно. – Вильгельми неодобрительно поцокал языком. – Я бы никогда не позволил своей дочери прохаживаться с чужим мужчиной. Нелицеприятная картина складывается.
– Попридержите язык. – Лукас подошел к повозке и окинул приказчика суровым взглядом. – Такие речи вредят произносящему их намного больше, чем человеку, которого пытаются очернить.
– Я так думаю. – С оскорбленным выражением лица Вильгельми вновь цокнул языком и тронул лошадей.
Качая головой, Лукас смотрел вслед удаляющейся повозке.
– Похоже, он действительно очень боится, что его надеждам не суждено будет сбыться.
– Нет, он не может смириться с тем, что ему предпочли женщину. Он считает меня ни на что не способной. – Мадлен неспешно пошла дальше вдоль по улице.
Лукас уже шел рядом с ней.
– Ты в этом уверена? Я не могу избавиться от ощущения, что здесь бушуют бо`льшие страсти, чем просто обида. Поначалу я думал, что это зависть, но…
– Да прекрати! – Мадлен испуганно уставилась на Лукаса. – У Вильгельми нет ко мне никаких чувств. Это же… полная чушь.
– Сколько лет Вильгельми сейчас?
Мадлен наморщила лоб.
– Понятия не имею. Может быть, сорок пять или сорок шесть. А при чем тут его возраст?
– Как давно он знает тебя?
– Всю мою жизнь. Что…
– И с каких пор он ведет себя так неуправляемо по отношению к тебе?
– С тех самых, как мне пришлось взять на себя дела отца. Я же говорю, он не выносит, что женщина…
– Обдумай это хорошенько, Мадлен, – перебил он ее. – Насколько я помню, он всегда безобразно реагировал, когда кто-то слишком близко подходил к тебе. Петер, возможно, здесь является исключением, он уж очень превосходит Вильгельми по статусу.
– Ты сумасшедший!
– Я? – Лукас пропустил Мадлен в ворота своего двора. – То, что ты взяла на себя многое из того, за что раньше отвечал он, да еще так успешно, по всей видимости, только подлило масла в огонь.
– Нет. – Мадлен продолжала упрямо трясти головой. – Да я просто не верю в это. Это было бы… Мой отец никогда бы меня с таким, как он…
– Естественно, нет. – Улыбаясь, Лукас вел ее по двору к узкому зданию, служившему складом. – Хотя, кто знает, возможно, был такой момент, когда он действительно питал надежды. Ведь он давно работает у вас и является, можно сказать, членом семьи.
– Это совершенно абсурдно! – Мадлен стала нервно растирать плечи, потому что у нее побежали мурашки по коже. Выдвинутая Лукасом теория больше не казалась ей совсем уж нереальной, но девушка все еще отказывалась принимать ее. Потому что иначе она не сможет отныне посмотреть в глаза Вильгельми.
– Ты красивая женщина, Мадлен, и за тобой дают хорошее приданое. Тебе что, никогда не приходила в голову мысль, что Петер не единственный мужчина в Райнбахе, который мечтал бы взять тебя в жены?
– Но не Вильгельми же!
– Он всего лишь мужчина. – Лукас пожал плечами. – Я могу, конечно, ошибаться. Не в том, что он мужчина, а…
– Хватит, прекрати. Я больше не хочу ничего слышать об этой ерунде. – Они как раз зашли в склад, так что у Мадлен был хороший повод сменить тему. Вновь доставленные товары, упакованные в мешки и ящики, были разложены на правой стороне свободного стеллажа и ждали, когда их рассортируют и оценят. – Здесь товара намного больше, чем я ожидала. – Заинтересовавшись, она склонилась над одним из мешков и потянула за грубый лен, в который были упакованы куски кожи.
– Сейчас, подожди. – Лукас встал возле нее и разрезал веревки маленьким ножом. Он развернул упаковочную ткань, чтобы Мадлен могла взять в руки каждый отдельный кусок кожи. – Это еще необработанный материал.
– Очень мягкий. – Мадлен осторожно гладила кожу. Она мало разбиралась в коже, но, насколько могла судить, Лукас закупил товар отменного качества.
– Эта кожа пригодна в первую очередь для пошива обуви, – объяснял он, разворачивая следующий мешок. – А вот здесь намного бо`льшие куски, их я смогу, скорее всего, продать в полк. Из таких обычно шьют кожаные доспехи и жилеты. Я заказал, кроме того, намного бо`льшие, специально упакованные в брезент куски кожи, они должны прибыть сюда в течение следующих четырех недель. Ты можешь спокойно открывать ящики. В них готовые изделия – кошельки, сумки, фартуки и штаны. А вот здесь большой выбор ремней и…
– Господин капитан! Вы здесь? – В двери появился Геринк. – О, хорошо, вы… – он запнулся, увидев Мадлен. – Прошу прощения, к вам там посетитель. Я не хотел мешать, но это важно.
– Что там еще? – Лукас подошел к своему денщику. – Кстати, это Мадлен Тынен, о которой я тебе говорил.
– Она недавно была у нас в армейском лагере? – Геринк с любопытством разглядывал Мадлен, затем покраснел и закашлялся смущенно. – Прошу прощения. Здравствуйте.
Девушка улыбнулась ему. Молоденький слуга выглядел крайне смущенным, когда отвешивал поклон в ее сторону.
– Добрый день, Геринк. Пожалуйста, не стоит из-за меня беспокоиться.
– Да, ну конечно. – Геринк оторвал свой взгляд от Мадлен и повернулся к Лукасу. – Господин капитан, на улице ждет француз из Бонна, вы знаете его, вы как-то задали ему взбучку, ну, с которым вы дрались, помните…
– Лейтенант д’Армон здесь? – Встревоженный Лукас посмотрел сначала через плечо Геринка во двор, затем на Мадлен. – Прости, мне нужно на минутку отлучиться, очень нужно с ним переговорить. Надеюсь, это будет недолго.
Мадлен, удивившись так внезапно ставшему серьезным выражению лица Лукаса, только коротко кивнула ему.
– Естественно. Я буду просто дальше смотреть товар.
Ее последние слова Лукас, похоже, уже не слышал, так как опрометью бросился во двор. Геринк неуверенно смотрел ему вслед, затем сдержанно улыбнулся.
– Действительно, этот француз очень важен. Наверное, со срочными новостями, иначе бы он сам не приехал… Прошу прощения, я не имею права об этом говорить. Мне лучше тоже сейчас уйти. – Его щеки стали пунцовыми.
Мадлен с трудом сдержала улыбку.
– Конечно, беги к ним, возможно, ты нужен капитану.
– Да, так точно. Вы абсолютно правы. – Геринк развернулся кругом и выскочил на улицу.
Мадлен направилась было к двери, чтобы посмотреть на француза, но не хотела выглядеть невежливой или чересчур любопытной, поэтому вернулась к коже. Она открыла оба стоящих сверху ящика и вынула несколько кожаных кошельков и сумок. Все тщательно обработано и украшено с безупречным вкусом. Она уже давно была знакома с работой бенедиктинцев, у нее самой был кошелек из одной их мастерской.
