– Вот и неправда! – Мария так сильно затрясла головой, что ее тщательно уложенные локоны запрыгали вверх-вниз. – У него определенно уже должно кое-что быть. Он наверняка не бедный. За какого-то несчастного бедняка я бы никогда не пошла.
– Очень разумные планы. – Герлах прятал свой смех за громким кашлем. – Однако боюсь, что такой мужчина, как Лукас Кученхайм, вряд ли сильно заинтересуется такой девушкой, как ты, моя дорогая Мария.
– Это почему же не заинтересуется? – Мария разочарованно выпятила нижнюю губку.
– Потому, – сейчас уже Герлах смеялся открыто, – что ты ставишь такие вопросы, дорогая моя девочка. Однако успокойся, Мария, однажды мы и тебя выдадим замуж за достойного мужчину. У тебя достаточно поклонников, так что среди них найдется подходящий кандидат. Только пропусти сначала вперед старшую сестру, хорошо? – Он весело подмигнул Мадлен. – Это же не будет тянуться слишком долго.
– Еще чуть больше чем три месяца, – вздохнула ее мать. – А вы действительно не могли назначить более близкий день?
– Отец. – Мадлен очень хотелось закончить этот разговор. Ей определенно не нравились все эти разговоры о свадьбе и Лукасе, у них сейчас есть бог знает насколько более серьезные проблемы. Ей нужно поговорить с отцом, вопрос слишком важный, чтобы откладывать его на потом. – Я могу чуть позже поговорить с вами с глазу на глаз?
– Ого, какое серьезное лицо. – Удивленный отец повернулся к ней снова. – Есть проблема?
– Да. Нет! – Слегка растерявшись, она приподняла плечи. – Речь идет о довольно сложном вопросе.
– Это касается наших торговых дел?
– В какой-то степени.
Отец смотрел на нее с явным любопытством.
– Если ты из-за этого во время всей трапезы была так молчалива, то тогда это действительно может быть серьезным.
– Постоянно вы с вашими делами. – Анна-Мария порицающе покачала головой. – Тебе не стоило бы так загружать дочь. У нее совсем не остается ни времени, ни возможности заниматься приготовлениями к свадьбе. Я уверена, что поэтому она такая грустная.
– Ох, боюсь, дорогая моя супруга, что в этом вопросе мы с тобой никогда не придем к единому мнению. – Отец тихо вздохнул. – Не забывай, что это наша дочь попросила меня об аудиенции, а не наоборот. Если ей надо излить душу, я с удовольствием предоставлю свои уши. Подобрать кружева и другую отделку к свадебному платью она еще успеет.
Глава 14
Райнбах, 20 апреля 1668 года Пятью годами ранее…
Мадлен вместе с остальными членами семьи уже сидела за накрытым столом в гостиной, когда отец только вернулся после посещения тюремной башни. Поднялся порывистый ветер и пошел дождь, что было обычным в эту пору года. Она слышала, как отец бросил Бридлин мокрое пальто и пошел сначала в свою комнату, а затем присоединился к семье.
– Какая мерзкая погода, – бурчал он себе под нос, усаживаясь за столом. – Будем надеяться, что к Майским праздникам станет лучше. – Он прочитал короткую молитву, после чего молча начал есть.
Мария и мать тихонько переговаривались между собой ни о чем, тогда как маленькая Янни время от времени начинала шуметь и вредничать и ее нужно было призывать к порядку. Все было как всегда, однако Мадлен кусок не лез в рот. Она нервно поковырялась в паштете, но потом не выдержала неопределенности.
– Отец?
На ее осторожный вопрос отреагировал не только глава семейства, но и все присутствующие.
Мадлен опустила глаза.
– Можно мне спросить?
– Спрашивай, дорогая, спрашивай. – Отец взял ломоть хлеба, намазал его сверху паштетом и продолжил есть.
Мадлен собралась с духом.
– А что там с Лукасом? Как он, и что будет дальше?
Отец, проглотив то, что уже было у него во рту, приостановил трапезу.
– Это на самом деле три вопроса, Мадлен, но тебе дозволено, потому что я знаю, как тебя расстроили вчерашние события. Да и всех нас. – Он мельком глянул на жену, та в ответ кивнула с серьезным выражением лица.
– О да, мой дорогой Тынен, расстроена – это слишком мягко сказано. Я до сих пор шокирована.
– А что с Лукасом? – невинно спросила маленькая Янни. – Он придет к нам завтра в гости?
– Он не сможет, глупышка, – вмешалась Мария. – Его посадили в тюрьму, потому что он наделал плохого.
– Что плохого он сделал? – Маленькая девочка поочередно переводила свой любопытный взгляд с одного сидящего за столом на другого.
Мария покраснела.
– Ну, просто плохое.
– Замолчи, ребенок, – накричала на нее мать. – Тебе никто не разрешал высказываться на эту тему. Это тебя вообще не касается.
– Извините. – Мария опустила голову.
Отец отложил приборы в сторону и тщательно вытер салфеткой руки.
– Парень молчит, он упрямый как осел. Но в общем и целом чувствует себя нормально. Насколько это сейчас возможно в его положении.
– Что вы хотите этим сказать, отец? – Услышав слова отца, Мадлен сразу представила себе самое ужасное.
Он вздохнул.
– Завтра ему грозит терриция, это первый этап допроса с применением пыток.
– Святая Мария, Матерь Божья, помоги нам! – Анна-Мария перекрестилась в ужасе.
– Что означает терриция? – Мадлен не была уверена, действительно ли она хочет услышать ответ на свой вопрос.
Отец взял в руки бокал с вином, однако только покрутил его меж пальцев и не стал пить.
– Терриция означает демонстрацию орудий пыток.
Мадлен сковал ледяной холод.
– О нет! Но он же ничего не сделал. Лукас не виноват.
– Ты как-то слишком уверенно об этом говоришь. – Отец внимательно изучал ее. – Откуда такое безусловное доверие к этому паршивому псу? Прошу прощения. – Он глянул искоса на свою жену. – Но получается вот так. Лукас Кученхайм – шалопай, типичный разгильдяй. У него есть хороший стержень, но вокруг него столько всякого мусора, который прилип к нему, как тот куриный помет к моему башмаку.
При других обстоятельствах Мадлен рассмеялась бы над сравнением отца, но не сейчас.
– Я просто знаю, что он никогда не сделал бы что-то настолько ужасное. Он мой друг. Я его знаю. Он совершает безрассудные поступки, но не то, в чем его обвиняют.
– Твой друг. – Ее мать покачала головой. – Наверное, в будущем нам нужно более внимательно смотреть, с кем разрешать тебе общаться.
Слова озабоченной матери спровоцировали Герлаха на громкий кашель.
– Я не верю, что эта дружба, как Мадлен это называет, может причинить ей какой-либо вред. Ты же знаешь, Лукас мне всегда нравился, даже если при этом я не одобряю того, как он изо всех сил пытается угробить свою молодую жизнь. Я думаю, что парень действительно не делал того, в чем его обвиняет Вероника Клетцген.
