Отец ему явно не верит. Я, кстати, тоже.
– Что за девчонка и где ты успел её подцепить? – мрачно интересуется Михаил.
От сына ответа не дожидается, оборачивается к Вере. Та делает вид, что вообще не причём, с нездоровым энтузиазмом разглядывая свой французский маникюр.
– Я всего лишь сообщила тебе то, что услышала от ребят из охраны, – проговаривает, как бы между прочим. – Других подробностей не знаю, – флегматично хмыкает. – У них спроси, – умолкает, но ненадолго. – Ах, да! – восклицает неестественно радостно. – Вспомнила! Если не ошибаюсь, её зовут точь-в-точь, как милую помощницу Виталия Леонидовича, – одаривает сперва меня, а затем Быкова приторно-ласковыми взглядами. – Забавное совпадение, не правда ли?
Не правда!
Хотя бы потому, что ничего забавного я в этом не вижу.
И ещё тщательнее изучаю содержимое в кожаном переплёте перед своим носом. Да с таким особым усердием, едва Филатов-старший криво улыбается, покосившись в мою сторону, что начинает болеть голова. Ещё полчасика в их компании проведу и буду знать весь текст меню «Орион» наизусть.
– Да, очень интересное совпадение, – недобро прищуривается тем временем мой шеф. – Особенно, если учесть то, насколько редкое это имя, – звучит уже с нотками обещания.
Ничего хорошего, разумеется.
– Кхм-кхм… – прочищаю горло. – Отлучусь ненадолго. Извините, – не выдерживаю затянувшейся паузы.
Несмотря на то, что меня переполняет дикое желание бежать без оглядки, я изо всех сил стараюсь не сильно торопиться, пока встаю со стула и направляюсь в сторону уборной, трусливо мечтая выйти оттуда только к тому моменту, как договор между «Галеон» и нашей компанией будет подписан. Ещё лучше – когда все разойдутся. Жаль, моё временное бегство не помогает ни с осуществлением моих желаний, ни с тем, чтобы остаться одной. Даже дверь за собой не успеваю прикрыть, как моё минутное относительное одиночество нарушено.
– Не так быстро, Дюймовочка.
Дверь снова открыта. И закрыта. Но уже не мной. На замок. А тихий щелчок сработавшего затвора отражается в сознании, подобно приговору.
– Ты что делаешь?! – разворачиваюсь к вторгшемуся без спроса. – Они же теперь точно поймут, что речь обо мне, а не о какой-то там другой!
Судя по убийственно-спокойной физиономии Глеба, его такие «мелочи жизни» не особо волнуют. Он остаётся около запертой им двери, облокотившись на косяк плечом. Видимо, чтоб я не сбежала.
– Все всё поняли ещё до твоего побега и того момента, как я пошёл за тобой, – сообщает он флегматично. – Ты сама себя выдала в тот момент, когда Вера сравнила имена. У тебя же на лице всё написано.
Моему возмущению нет предела.
– То есть, ещё и я виновата, да?!
– Так и есть. Не я же.
А нет. Предел моего возмущения только что расширился.
– Как это не ты? Кто из нас двоих вот уже во второй раз вламывается к другому в туалет?! – откровенно злюсь, сжимая ладони в кулаки. – Какого чёрта ты вообще за мной постоянно таскаешься?!
– Я таскаюсь? – удивляется собеседник. – Милая, если ты вдруг забыла, то напомню, не я – ты дважды за сегодняшний день налетела на меня, как шальная бестия, не я – ты оба раза испортила чужой внешний вид, и не я – а ты каждый раз провоцируешь ситуацию на последствия и продолжение.
Хочется побиться головой об стену. Ещё лучше – побить головой об стену того, кто стоит напротив.
– Я же говорила, я случайно, – процеживаю сквозь зубы.
– Помощницей исполнительного директора компании, с которой мы заключаем контракт, ты тоже оказалась случайно, да? – продолжает бесить меня Глеб. – Что, другого варианта познакомиться со мной ближе не нашлось? – выдаёт уже насмешливо, шагнув ко мне ближе.
Отхожу назад.
– Больно надо мне знакомиться с тобой ближе, – отзываюсь мрачно. – И вообще, выйди отсюда! – указываю ему на дверь.
Бесполезная трата энергии. Ко всему прочему, моя рука перехвачена. Опомниться не успеваю, как меня дёргают на себя, впечатывая в мужское тело.
– Тебе-то может и не надо, но все вокруг теперь другого мнения, Дюймовочка, – тихо и вкрадчиво проговаривает брюнет, вместе со мной шагает в сторону, прижимая к стене.
Понятия не имею, зачем он это делает. Как и не понимаю, почему не сопротивляюсь. Опутывающий разум жар, исходящий от Филатова, слишком быстро туманит мозги, чтобы я могла хоть что-нибудь адекватно анализировать. И всё, что я ещё помню – то, как трудно дышать, как сильно и быстро стучит моё сердце в предвкушении неизведанного.
– Ты ведь уже тогда, в переулке знала, кто я такой, да? – произносит он, склоняясь непозволительно близко. – Не могла не знать. Это же твоя работа.
В какой-то мере он прав. Хотя всё совсем не так. Потому и не признаюсь. Молча смотрю в его глаза, надеясь заставить себя сделать хотя бы один-единственный маленький вдох, ведь кислорода начинает не хватать.
– Давай, Дюймовочка, признавайся, – продолжает Филатов-младший. – Зачем ты провернула со мной все эти номера? – вжимает в стену крепче, заносит руку и неожиданно ласково подбирает пальцами одну из прядок, заводя ту за ухо. – Твой босс тебе приказал? Отвлечь меня? Или что?
Туман в моих мозгах рассеивается в одночасье.
– Похоже, ни за что не угадаешь, – ехидничаю, припомнив сказанное им самим когда-то, толкая мужчину в грудь в попытке освободиться.
Ну, а какой смысл оправдываться? Пусть думает что угодно, мне-то что с того? Я его, скорее всего, всё равно вижу последний раз в жизни. Этой ночью, после подписания договора, семейство Филатовых возвращается в Америку.
– К тому же, никто тебя не тянул за язык, упоминать про «другие обстоятельства», из-за которых ты якобы не смог явиться к нашему исполнительному, – повторно толкаю мужчину в грудь, хотя и эта попытка освободиться тщетна. – Да, я облила тебя. Дважды. Но даже футболку твою постирала в итоге. Так что причём тут твоё столкновение со мной, ваш договор и мой шеф со своими гипотетическими приказами?
Лично я никакой взаимосвязи не улавливаю. Но не Глеб.
– Как это причём? – криво усмехается брюнет. – Из-за тебя ведь… – не договаривает, по-новой вжимает меня собой в твёрдую поверхность.
И лишь теперь до меня доходит, что не только поверхность стены тут твёрдая. То, что снова упирается мне в живот, тоже весьма… ощущается, да.
Шумно сглатываю.
– Вот уже шестнадцать часов, как всё из-за тебя, Дюймовочка, – становится мне ошеломляющим открытием.
Руку с его груди я убираю. Сжимаюсь вся, мечтая обрести навык прохождения сквозь стены, ведь преграда за моей спиной – единственный выход отсюда. Мало того, что Филатов до сих пор прижимает меня собой, одна его ладонь смыкается в кулак, упираясь совсем рядом с моим лицом, а другая – плавно ложится мне на талию, смещается к пояснице и подталкивает ещё плотнее к жаркому сильному телу.
