Самое обидное – адвокат на это снисходительно улыбается, воспринимая шуткой, а мама томно вздыхает, мечтательно закатывая глаза.
Весело им, видите ли!
– Да ну вас, – складываю руки на груди и отворачиваюсь к стене.
На удивление, меня никто не трогает, и я провожу в таком положении следующие десять минут. Бездумно разглядывать стену – куда полезнее, нежели терпеть некоторых личностей и их эксцентричный характер… Новая сумка с деньгами прибывает куда быстрее, чем обозначено Филатовым. Я затаиваю дыхание и жду дальнейшего развития событий с замиранием сердца. На этот раз меня не оставляют в одиночестве. Только Андрей Рашидович отлучается в кабинет следователя. Да и то возвращается оттуда довольно скоро. А вместе с ним…
– Ариша! – восклицаю, пренебрегая тем, насколько громко разносится мой голос среди стен казённого заведения.
Сгребаю девушку в охапку, обнимаю её так крепко, насколько хватает сил. Не отпускаю. Всё прижимаю и прижимаю к себе, как в последний раз.
– Варя, млин… задушишь же, – хрипит близняшка.
А сама настороженно косится на наследника «Галеон».
«Потом», – произношу беззвучно, только для неё одной.
Она едва уловимо кивает. Но коситься на Филатова не перестаёт.
И кто знает, что же там, за дверью, куда меня не пустили, происходило!
– Ты голодная, наверное, да? – спохватываюсь, немного погодя. – Что хочешь? Кофе? Сок? Блинчики? – припоминаю всё то, что предпочитает по утрам сестричка.
Та отрицательно морщится.
– Не хочу. Позже, – качает головой.
Вот теперь я отстраняюсь, придирчиво разглядывая её.
– Что они с тобой сделали? – оцениваю её потрёпанный внешний вид.
Сестра… молчит. До сих пор смотрит на Глеба. Он в свою очередь делает вид, будто пошарпанные стены коридора интересуют его куда больше, нежели что-либо иное.
Что ж, и об этом я у него потом спрошу!
– Но поесть всё равно надо, – сосредотачиваюсь на Арише, снова крепко обнимая. – В «Дрова»? – предлагаю следом.
«Дрова» – это паб, оформленный в старинном русском стиле, одно из излюбленных мест моей близняшки. Ценник там не такой уж и дешёвый, зато варят превосходный кофе и подают аппетитные ланчи. Мы бываем там довольно редко, в основном по особым случаям. К тому же, и этот «ход конём» не особо срабатывает. При упоминании заведения Ариша устало вздыхает.
– Я бы лучше поспала, – улыбается мне вяло.
– Да! – вмешивается мама. – Никаких столовок, едем домой, я приготовлю что-нибудь вкусненькое сама! – подходит к нам ближе и отбирает из моих объятий свою старшую дочь. – А ты пока хорошенько отдохнёшь, – воркует заботливо уже исключительно для неё, потянув нас обеих на выход из крыла уголовного следствия. – Глебушка и Василиса как раз успеют съездить по своим делам и присоединятся к нам, правда же? – адресуется Филатову.
И если лицо брюнета едва уловимо, но всё же перекашивает, в тот момент, когда он слышит «Глебушка», то я лишь привычно вздыхаю в своих мыслях, когда мама в очередной раз путает моё имя, с виду держа броню тотального равнодушия. Мы спускаемся по лестнице и все молчат, пока не оказываемся на улице. Только там, заметив припаркованный перед центральным входом Bugatti Veyron, моя сестра продолжает разговор.
– А что за дела такие у вас, а, Варя? – протягивает она задумчиво, придирчиво разглядывая дорогущую машину.
Я знаю, о чём она размышляет. Примерно о том же, о чём и я совсем недавно. С чего бы наследнику «Галеон» отваливать столько денег…
Спасибо, пока не озвучивает вслух!
– Варя уволилась. Вчера. Нужно забрать документы и уладить некоторые вопросы с её бывшим начальством, – отвечает за меня Глеб, не дав вставить даже одного слова. – Потом… – тут я наступаю ему на ногу.
Не хватало ко всему прочему ещё и того, чтоб он снова заговорил о медицинском центре и обследовании!
– Потом… – повторяет мужчина, аккуратно подталкивая меня к своей машине, тем самым спасая свою нижнюю конечность. – Я заберу Варю с собой. В Америку.
– В Америку?! – дружно протягиваем и я, и мама, и сестра.
Обе в полнейшем шоке смотрят то на меня, то на Филатова. Впрочем, как и я. Но только на Глеба.
– Я живу в Нью-Йорке, – безразлично пожимает плечами брюнет. – И раз уж мы с Дюймовочкой теперь живём вместе, то и она будет жить там же, где и я, – сообщает, как нечто обыденное.
Он открывает для меня дверцу с пассажирской стороны. Со стороны жест может показаться проявлением заботы и галантности. Но я-то знаю, что он просто желает банально запихнуть меня в машину и избавиться от лишнего общества.
– Но… – ахает мама. – Как, в Америку? Это же далеко.
Если сперва она теряется, то теперь явно расстраивается. Я сама испытываю примерно то же самое. Нет, безусловно, где-то в глубине своего подсознания я ещё этой ночью знала, что мне придётся стать прицепом Филатова и делать, что он велит, отправиться, куда он захочет, и всё такое, однако всё же надеялась… а собственно на что? Теперь мы будем играть по его правилам. Я свои условия выдвинула и он на них согласился. Всё выполнил. Мой черёд.
– Я буду вас навещать, – оправдываюсь виновато, отодвигаю от себя мужчину и шагаю навстречу маме. – И звонить. По видеосвязи! Каждый день! – заверяю родительницу, выдавливая из себя максимально бодрую улыбку. – К тому же, я же не прямо сейчас уезжаю, чего вы сразу, как на поминках?
Тут я ни капли не лицемерю. При всём желании, у Филатова вряд ли получится свалить из страны и прихватить меня с собой в ближайшее время, как минимум потому, что у меня нет разрешения на въезд в Соединённые Штаты. А значит у меня достаточно времени успокоить маму и морально подготовиться самой.
– И когда? Вы уезжаете? – хмурится Ариша.
Она, в отличие от мамы, не покупается на видимость нашей скоропалительной «парности». Сверлит меня немым осуждением.
– Через три дня, – снова отвечает за меня Глеб. – Ваша дочь права. Не стоит сразу устраивать «поминки». Она уезжает не навсегда.
«Даже вернусь менее, чем через год. Возможно. Очень надеюсь на это», – добавляю про себя к его словам. – «И что значит: через три дня?! Ты как себе это представляешь?!» – дополняю, вложив этот посыл в очередной шокированный взгляд, направленный на Глеба.
Тот делает вид, словно не замечает.
– Давай, Дюймовочка, – игнорирует мои ментальные потуги. – Мы начинаем опаздывать, – недовольно косится на свои наручные часы.
Если быть честной, очень хочется его банально послать, заново обнять свою сестричку, а потом вернуться вместе с ней домой, где ещё долго-долго не отпускать, но я не позволяю себе подобной роскоши.
Всё-таки девятнадцать миллионов!
